Тренькнули струны, утихомирив толпу, и после короткой паузы в воздухе разлилась напевная, проникновенная и знакомая мне до каждой нотки мелодия. Я мгновенно погрузилась в сладкое забытье, в полудрёму, и была готова услышать голос Сирены, поющей о том, как сладок сна конец Но вместо неё запел бард. Высоким, бархатистым голосом умелого сказителя.
Смотри же на себя чужим холодным взглядом.
Кем стала ты теперь, и служишь ты кому?
Не свет горит в тебе, а месть коварным ядом
Всё манит и влечёт к душе пропащей тьму.
Могла бы ты пойти дорогой чести доброй,
Со смертью не играть, судьбе не возражать.
Но сделав выбор раз, ты больше не способна
Стать той же, кем была, и двинуть время вспять.
И вновь перед тобой есть два пути опасных.
Какой из них вернейне знаёт даже тот,
Кто проклял королевство божественною властью,
Кто Квертинду сулит трагический исход.
Влечёт тебя туда, где новые вершины
Горят во тьме ночной сиянием любви,
А долг зовёт к мечте, заветной, нерушимой:
Погибелью врага закон установить.
Две правды, две судьбы, две разные дороги
Ведут в один конец, одна другой темней.
Но с кем разделишь жизнь в финальном эпилоге?
Чей Квертинд для тебя окажется важней?
Дивная мелодия струилась сквозь толпу, вытягивала на поверхность самые сокровенные чувства. Гости притихли, завороженные лирической балладой и талантом Гения Тибрийского. И я тожепритихла. Пропали мысли, сомнения, тревоги. Душа как будто исцелилась от всякого недуга и взмыла вместе с высокими нотами к ярким фонарям над нашими головами.
Я не могла оторвать взгляд от пальцев барда, между которыми сверкали золотистые искры. Он создавал свою балладу на глазах сотни зрителей, и это было невероятно. Но ещё невероятнее было то, что менестрель будто бы пел специально для меняи пел о чём-то важном. Он не сказал ничего конкретного, и в то же время сказал так много! Как будто сулил стать мне путешественницей, стоящей на перепутье. В его песне было послание, откровение и предсказание.
Из оцепенения я вышла одновременно с окружающими и почти побежала со всеми к исполнителю загадочной балладытуда, где автор принимал заслуженные комплименты. Но Демиург удержал меня, силой заставил оставаться на месте.
Не спеши, негромко сказал мужчина. Менестрели являются на подобные торжества, чтобы выразить почтение хозяевам, но никак не наоборот.
Он едва заметно повернул голову и шепнул что-то молодому парнишке, стоящему позади. Тот резво сорвался с места, выждал удобного момента и буквально умыкнул барда из-под носа восторженных зрителей.
Сегодня волшебная ночь, шепнул мне Демиург на ухо перед тем, как Гений Тибрийский предстал перед нами. И я исполняю твои желания.
Ответить что-то колкое я не успела, поскольку меня окатило волной обаяния от самой лучезарной улыбки барда. Он прижимал вензельную лютню, как ребёнка, и лучился такой чистой радостью, будто магия Нарцины была сродни кровавой. Невероятно заразительно!
Я так обрадовалась встрече, что чуть было не кинулась обниматься, но вовремя вспомнила о том, что играю роль спутницы хозяина маскарада, поэтому должна быть достойной почтения.
Гений Тибрийский! искренне улыбнулась я в ответ. Последний раз мы виделись ровно назад. Ты тогда исполнял Балладу будущего короля. Помнишь меня?
Юна Горст, чарующим голосом пропел бард и приложился к моей руке. Ваше имя по-прежнему не изменилось. Но за этот год вы подобно утёнку превратились в прекрасную лебедь.
Это комплимент? опередил мою благодарность Демиург.
Безымянный бард вздрогнул от его голоса и посерьёзнел, будто простой вопрос был укором или угрозой.
Уверена, что да, ответила я за барда. Этот музыкант просто не знает другого способа общения с женщинами.
От похвалы я немного смутилась, пригладила причёску и попыталась скрыть шрам на предплечье, одним боком спрятавшись за Демиурга.
Моей спутнице нравится ваша баллада, повелительно сообщил Демиург. Вы пришли на праздник один?
Он взял с ближайшего подноса высокий бокал на тонкой ножке и предложил барду. Тот охотно принял напиток, жадно приложился и одним глотком влил в себя лучшее баторское вино. Резко выдохнул хмельные пары и с жаром ответил:
Эта баллада и есть моя спутница в любом приключении!
Скажите же сами: хороша ваша спутница или дурна? Демиург снова меня опередил, явно наслаждаясь беседой и положением.
Разве может бард судить своё творение? без шуток ответил музыкант. Она всё равно, что дитя для материлюбима в любом обличии.
Так а кому вы предлагали её на суд? напирал Демиург.
Самым строгим и могущественным ценителям, менестрель уважительно поклонился, стащив с головы берет и мазнув длинным пером каменные плиты. Вроде вас.
Неужели? рассмеялся Демиург. И вы знаете, кто я?
Конечно, Ваше Величество, подтвердил бард, напяливая обратно нелепую шапку, цветом схожую с моей сумкой. ВыДормунд Иверийский, величайший король Квертинда и его пределов!
Такой уж величайший? хитро прищурился создатель Ордена Крона.
Настолько, насколько позволяют баллады, слукавил музыкант.
Неожиданная разговорчивость Демиурга удивила меня. Я с открытым ртом следила за странной перепалкой, пытаясь уловить суть. Кажется, они оба говорили на ином языке, понимали какие-то скрытые смыслы слов и предложений.
Вы кажетесь хитрее, чем пытаетесь выглядеть, не то похвалил, не то уличил Демиург. И баллады ваши похожи на пророческие. Может, вы тот, кто стоит за спинами квертиндцев? Тот, кто способен одним словом изменить судьбу королевства?
Я простой бард, Гений Тибрийский сам взял ещё один бокал с подноса, подумал и схватил наколотый на вилку кусок сыра. Барду надлежит рассказывать историю, но не вмешиваться в её ход. Отдаваться последовательности и не перечить богам!
Ну что ж, потерял интерес Демиург. Тогда я призываю вас отдаться во власть хмеля и насладиться праздником!
Бард взглянул осоловевшим взглядом, снова принялся слюнявить мою ладонь и хотел ещё что-то добавить, но внезапно мир погрузился во тьму. Все фонари разом погасли, лишив меня зрения. Над толпой прокатился громкий Ах!. Я напряглась и рывком задрала юбку. Схватилась за рукоять Кааса, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой кромешной темноте.
Справа, шагах в двадцати зазвенел тоненьким переливом колокольчик. Я дёрнула головой, готовая к любой неожиданности. С другой стороны тоже послышалась звучная трель, будто маленькая птичка ответила на зов своей подружки. Рука крепче сжала кинжал. Новый звон раздался совсем рядом, и на мою ладонь на рукояти Кааса легла прохладная рука Демиурга. Он осторожно убрал наши руки от оружия. Кончики мужских пальцев скользнули по бедру, как капельки воды стекают по коже, и бережно вернули ткань юбки на место. Всё моё тело немедленно покрылось крупными мурашками.
В Иверийском замке торжественный бал по традиции начинался с колокольчиков, губы Демиурга коснулись моего уха. После чего король с королевой открывали вечер первым танцем.
Колокольчики пели теперь отовсюду: десятки или сотни переливов заполняли душную ночь волнительным предвкушением. Вместо фонарей вспыхнули редкие свечи, освещая блеск нарядов, играя бликами драгоценностей. Торжественная толпа пришла в движение. Казалось, восторженный трепет на лицах проступает сквозь маски.
Прекратите! я часто задышала от волнения, духоты и прикосновений. Я не хочу танцевать, если вы намекаете на это. Ни с вами, ни с кем-либо ещё.
К счастью, я неправильно поняла намёк. В центр освободившейся площади вышел Селован Минестл, ведущий под руку Марианну. Оркестр подхватил их движение, и первая пара закружилась в стройном, торжественном и величественном ритме по кругу. Ледяной порыв принёс вихрь снежинок, и они сверкающим кружевом взметнулись из-под юбки прелестной танцовщицы.