Скоро стемнело. Тучи вновь заволокли небо, утопив землю в непроглядной тьме, а холодный ветер задул с севера, неся с собой ясно ощутимый аромат весенней грозы. И опять, как совсем недавно, Вульф почуял среди прочих запахов ночи отвратительную вонь, которая напомнила ему о ночной погоне, бешенном побоище, пленении с последующим превращением и, наконец, тошнотворный вкус троллевой крови. Оборотень зарычал и отклонился от своего пути. Вонь становилась крепче с каждым шагом, притягивая его к себе, словно охотника к добыче. Прыгая с камня на камень, он спустился с горы в долину, которая тянулась с запада на восток.
Укрывшись за одним из валунов у склона горы, Вульв принялся ждать, втягивая носом ночной воздух. Вскоре вдали показались красноватые отблески огней, послышались гортанные выкрики троллей, марширующих по долине на восток. Ветер трепал пламя их факелов и доносил чужеродный смрад до нюха притаившегося за камнем белого волка, чьи серые глаза горели от возбуждения в сумраке ночи. Наконец тролли приблизились так, что их можно было разглядеть в тусклом свете огней. Они шагали, выстроившись в длинную шеренгу, хвост которой скрывался где-то за скалой. Во главе отряда шли хримтурсы. Вульф насчитал их около ста, а за ними мелькало множество алых глаз троллей. С каждым вздохом из темноты появлялись все новые и новые турсы, и их число вскоре перевалило за тысячу. Злобные чудища двигались мимо Вульфа, который сидел, затаив дыхание, за камнем и сжимал челюсти, давя рвущееся наружу рычание. Армии турсов не было видно конца; они шли неторопливым, но уверенным шагом, не сомневаясь, что с таким их количеством разобщенным племенам людей никогда не справиться, даже если несколько из них заключат союз.
Сорвавшись с места, Вульф поскакал что было сил вдоль горного склона. Скоро он обогнал головной отряд хримтурсов, которые проводили бегущего зверя удивленным взглядом, и заспешил на восток по долине, что звалась в этих краях Долиной Цветов: после Сомарблота здесь вырастали прекрасные цветы, своим очарованием способные сравниться с цветочными полями Асгарта. Однако недоброе время настало для людского мира: если белый волк с мечом на шее и шлемом в зубах, мчащийся сквозь ночь и ветер, не поспеет вовремя, то, вероятно, этим летом некому будет любоваться прелестями природы. Море цветов погибнет под тяжелыми грязными лапами троллей и великанов, сгниет под солнцем и дождем так же, как сгниет плоть погибших мужчин, женщин и детей, чьи разорванные тела покроют землю, насыщая собой вороньи утробы.
Глава тринадцатая
Стояла глубокая ночь, но в Эоворгарте никто не спал. Лица людей были омрачены волнением и тревогой. С тех пор как ильвинги и хордлинги, а также несколько дружин из окрестных селений прибыли в этот гарт, никто и не помышлял об отдыхе. Мужчины стояли полностью вооруженные; женщины, дети и престарелые находились в княжьем чертоге, готовые грузиться на повозки при первом признаке опасности. На закате в гарт вернулись разведчики князя эоворлингов Хлёддвара Златоусого и принесли с собой дурные вести: с севера к гарту приближается крупный отряд турсов. Они насчитали в нем около пяти тысяч троллей и пятьсот пятьдесят хримтурсов. Никто не сомневалсявраги будут в землях эоворлингов к полудню следующего дня. Теперь князья спорили, как быть: следует ли уходить или необходимо готовиться к обороне? Хлёддвар, понятное дело, настаивал на том, чтобы дать турсам бой. Ему вовсе не хотелось оставлять свой дом и свою землю троллям, он был полон решимости защищаться. Фолькхари и некоторые другие твердили о том, что необходимо собрать больше сил, прежде чем вступать в серьезное сражение, и предлагали уходить на восток. А Хигелак и Сигни находились в смятении, затрудняясь принять решение: они считали, что Фолькхари прав и следует отступать, но в то же время они не могли уйти, не дождавшись Вульфа. Ночь и целый день миновали с того момента, как Сигурд, Хродгар и Гундхари прибыли в Эоворгарт вместе с вызволенными пленниками. На пути в Вестфольд им пришлось столкнуться с большой бандой троллей, которая пустилась их преследовать. Людям удалось оторваться от нее лишь на подходах к Эоворгарту. О судьбе князя ильвингов они не имели никакого представления. Вульф мог быть сейчас мертв или находиться в плену. Но не исключено, что ему удалось неким образом спастись и теперь он торопился в Вестфольд.
Размышляя об этом, Хигелак шел к скамье у стены одного из домов. На ней сидел Хельги. Хигелак опустился рядом и прислонился спиной к влажным от прошедшего дождя бревнам. Воздух бодрил ночной прохладой и свежестью, отовсюду слышался стрекот кузнечиков.
Что говорит мать? спросил колдун, взглянув на усталого ильвинга.
Хигелак дернул плечами в ответ, а потом принялся размышлять вслух:
Мы обязаны дождаться Вульфа. Но с севера приближаются тролли, их очень много. Если он жив и придет сюда, как и обещал, а людей здесь не окажется, он нарвется на засаду турсовНо миг спустя Хигелак возразил сам себе: Хотя Вульф мог бы пойти по следам и нагнать нас в пути. Опять-таки если он жив
Вульф жив, твердо заявил Хельги.
Хигелак удивленно уставился на вардлока.
Я хотел бы надеяться, что это так. Но откуда тебе знать?
Колдун ничего не ответил. Он посмотрел в черное небо, плотно затянутое тучами, и ему показалось, что в небесной тьме отражаются земля и бегущий по холмам зверь. Хельги опустил глаза и промолвил:
Вульф жив. Скоро он будет здесь.
Ильвинг смотрел некоторое время на старика, прежде чем сказать:
Что ж, я верю тебе, Хельги.
Они услышали шаги и обернулись. Из-за угла дома появилась Хильдрун. Закутанная в льняную шаль, она подошла и встала перед ними. Холодный ночной ветер шевелил ее локоны, они отливали янтарем в свете горящих неподалеку костров.
Не спится? улыбнулся ей Хигелак.
Куда уж там! вздохнула девушка. Можно, я тут присяду?
Конечно!
Хельги подвинулся к Хигелаку, и Хильдрун села у края скамьи. Старый колдун заглянул ей в глазаблестящие, встревоженные, озабоченные. Ему показалось, что он увидел в них далекий огонек надежды.
Нет ли вестей от Вульфа? осведомилась девушка.
Воин и колдун помотали головами.
Не грусти, произнес Хельги, взяв ее руку в свою, он скоро вернется.
Девушка смущенно отвернулась и осторожно высвободила свою кисть.
Если б он был здесь, мы бы знали, что делать, тихо сказала она, будто этими словами пыталась оправдать свое смущение.
Хельги хотел было что-то ответить, но замер с открытым ртом. Хильдрун и Хигелак проследили за его взглядом и вздрогнули, увидев в десятке локтей от себя сидящего и тяжело дышащего волка, чьи глаза жутко сверкали в темноте. Хильдрун вскрикнула и вскочила на ноги, выхватив из-за пояса кинжал, а Хигелак достал меч.
Остыньте! велел им Хельги. Он встал и подошел к волку. Хигелак и Хильдрун медленно двинулись следом, держа оружие наготове.
Высунув длинный язык, зверь шумно дышал. Его белая шерсть пестрела кровавыми пятнами и комками грязи.
Гляди-ка! воскликнул Хигелак, указывая на меч и шлем у волчьих лап. Откуда это у него?
Спрячьте свое оружие, велел Хельги. Хигелак, ты же не собираешься убивать своего брата!
Что?!
Разинув рты, Хигелак и Хильдрун смотрели на волка, который встал и подошел вплотную к Хельги. Он взглянул на колдуна, и в его хищных глазах засветилась мольба.
Хельги вздохнул и повернулся к девушке.
Хильдрун, сходи-ка за одеждой.
Одеждой? не поняла она.
Хельги ничего не ответил и посмотрел на волка. Когда девушка ушла, колдун огляделся и убедился, что рядом нет никого из посторонних, а затем начертил в воздухе руну «Манназ» и забормотал что-то слишком тихо даже для острого волчьего слуха.
Словно завороженный, Вульф не сводил глаз с магических линий, которые сияли алым перед его взором. Их свет, казалось, проникал в самое естество оборотня, оживляя те священные капли крови, что текли по его венам, сохраняя хрупкую, как весенний лед, связь с древнейшим предком, которая протянулась сквозь десятки минувших поколений. Таинственная сила пробудилась от многовекового сна и заработала, заставляя волчью щетину втягиваться в кожу, а кости возвращаться к человеческим размерам. Это превращение оказалось дольше и болезненнее предыдущего. Многих трудов стоило Вульфу не закричать от адской боли, которая сжала раскаленными тисками голову и все тело, заставляя стонать и корчиться в судорогах.