Старая выдра
Вода лопнула пузырем, и из темноты прибрежного омута показалась волосатая мордочка, покрытая морщинами и жесткими, словно проволока, поседевшими от старости усами. Зверь покрутил головой, озираясь по сторонам, и, медленно перебирая лапками, поплыл к берегу. Это была Чучхеластарая облезлая выдра с откусанным наполовину хвостом.
Выдра выбралась на берег.
Пофыркала, покачала толстой задницей, пытаясь стряхнуть с себя воду, но у нее ничего не получилось. Застарелый ревматизм и остеохондроз не позволили в полной мере исполнить ритуал выхода на сушу. Вода просто стекала по бокам, оставляя темные полосы на её изрядно полинявшей шерсти.
Чучхела подняла мордочку и втянула в себя вечерний воздух. Пахло рыбой, мокрым песком, сырой травой и человеком. Но человек имел странный запахне такой, как все люди, пахнущие потом и дымом костра. Нет, не человек, скорее человечек, пах джунглями, источая тонкий запах чадры, малинника и барбариса. Так пахнет только тот, кому лес передает свои запахи, словно дружеские рукопожатия.
Что-то я стала плохо видеть. Это ты, что ли, там, Маракуда? прищурилась выдра и посмотрела в ту сторону, где сидел человек.
Привет тебе, добрая Чучхела, мальчик поднял руку в приветствии.
А, узнал старуху. А это кто с тобой? выдра кивнула на лежащего ягуара и предусмотрительно отошла на пару шагов к реке.
Онка.
Знавала я его папашу, он мне чуть хвост не откусил.
Онка поднял голову и посмотрел на старую выдру. Упоминание про отца и его великие подвиги, словно бальзам, разлилось по телу ягуара, он заурчал и отвернулся от Чучхелы.
Ждешь кого или так просто сидишь? не унималась любопытная выдра.
Акута обещал приплыть. Договаривались, что перевезет меня на тот берег.
А там что, медом намазано?
«Вот привязалась», ягуар думал, что зря отец ей хвост целиком не откусил, меньше бы болтала.
Решил дойти до лагуны, где живут пираруку. Там, говорят, объявились дельфины. Хочу спросить у них, куда течет великая река.
Куда, куда в море.
А море куда?
Вот заладил, куда да куда Много будешь знатьскоро состаришься.
У берега раздался плеск набегающей на песок воды. Выдра вздрогнула и, не договорив свою нравоучительную фразу, метнулась в камыши.
Крестный Акута
Медленно, словно подводная лодка, из глубины всплыл старый кайман. Щелкнули зрачки, и он пристально стал осматривать берег. Перепончатые лапы чуть качнулись под водойи торпедообразное тело устремилось к берегу.
Маракуда встал, чтобы поприветствовать своего крестного.
Мне показалось или ты с кем-то говорил? Акута окинул взглядом мальчика, любуясь его статной, не по-детски слаженной фигурой.
Так, немного поболтали с Чучхелой.
Старая карга! Попадется она мне когда-нибудь
Да ладно тебе, Акута. Она хорошая.
Хорошая Сплетни распускает да дыры в берегу копает. Я в том году чуть лапу из-за неё не сломал.
Кайман развернулся на отмели, вычерчивая хвостом полукруг на желтом речном песке. Маракуда вошел в воду, перекинул ногу через спину крокодила и уселся на крестного, как на коня.
Онка встал, потянулся и, мягко переставляя лапы, пошел к берегу, чуть шевеля ушами, не спуская глаз с крокодила. Дождался, когда тот с Маракудой на спине сползет с берега, зашел в реку и поплыл следом.
На ночь глядя в джунгли ходят только дураки и безумцы, на последнего ты вроде не похож, бухтел крестный.
Посмотри, Акута, солнце еще высоко! Маракуда показал на огненный диск, который касался горных вершин. Бордовая тень лежала на склонах гор, заливая окрестности растекающимся пожаром.
Ты лучше меня знаешь, как быстро темнеет в джунглях.
Мы переночуем в старых заброшенных термитниках.
Смотри, аккуратней! Говорят, в мангровой роще появились камуди. Мы называем их водяными удавами, а вы, люди, анакондами.
Я думаю, мы договоримся с ними.
Да уж постарайся Не огорчай своей смертью твоего крестного. Передние лапы каймана коснулись песка, а морда уткнулась в трухлявую корягу, облепленную ручейником. Приехали, буркнул крокодил.
Маракуда спрыгнул на песок и поднял руку к небу.
Ты сам говорил, что я великий воин.
Говорил. Кайман вздохнул и с любовью посмотрел на своего крестника.
Послушай, Акута, я всё время хотел тебя спросить, почему ты называешь меня крестником, а себе крестным.
О, это старая история, тебе лучше её не знать.
Ну скажи, скажи! стал упрашивать старика Маракуда.
Я не могу.
Почему?
Это табу.
Запрет Хорошо, когда соблюдаешь правила, установленные кем-то, но очень плохо, если эти правила установлены тобой. Вот представь, ты уже старый и, возможно, ну не в этом году и не в следующемвозьмешь и умрешь.
Старый кайман аж поперхнулся от этих слов.
Извини Я не хотел тебя обидеть. Просто в этом мире ничто не вечно.
Согласен. Акута кивнул головой, машинально хлопнув нижней челюстью по песку.
Кивнул и Онка, размышляя, что лично ему никогда и в голову не приходило, что он тоже когда-нибудь умрет.
Покинув этот мир, ты унесешь тайну слова на дно затона. А я так и не узнаю, что значит «крестный». И что я скажу детям? Рассказывая у костра о делах молодости, я скажу им: «Моим крестным был мудрый Акута», а они спросят: «Папа, а кто такой крестный?» Что я им отвечу, если я не знаю, кто?
Акута покряхтел и нехотя поведал старую историю, которая изменила его навсегда.
Это было давно. Тогда, я жил на Великой рекетам, где живут белые люди в хижинах на сваях. Там был дом с крестом на крыше, в котором проводил дни очень странный человек. Когда все шли ловить рыбу, он становился на колени и, воздев руки к солнцу, что-то шептал. Когда все ложились спать, он проделывал то же само, что и днем, вставал на колени и, воздев руки к луне, что-то шептал. Когда все вставали с постелей, он уже стоял на коленях с поднятыми к небу руками. Сначала я думал, он жрец или шаман. Но он не скакал вокруг костра и не бил в бубен, не потрошил птиц и не кидал разноцветные камни на песок. Он молча стоял на коленях и всё время что-то шептал. И еще к нему раз в месяц приходили люди. Надевали белые полотняные рубахи, заходили в реку и ждали, когда он нашепчется. После чего он брал их за плечи и окунал в реку. После этого они все пели странные песни. «Странные песни, странные дела», сказал я сам себе и решил всё прекратить раз и навсегда. Я ждал целый месяц, и вот они пришли. Три индейских мальчика и две девочки, один взрослый и один очень дремучий дедтакой дряхлый, что в реку его занесли на руках. И тогда я поплыл к ним. Ведь это была моя река. И я в ней был хозяином.
Ты решил их съесть? спросил Маракуда.
Не перебивай, а то забуду главное. Я шел на всех парах, рассекая гладь большой реки, словно военный крейсер, готовый к бою. Что мне, молодому красавцу с острыми кинжалами вместо зубов, стоило их всех убить? Да ничего. Они стояли на мелководье и кричали от страха. Тогда тот, кого я звал Шептуном, сказал им: «Не бойтесь! Отец ваш Небесный, ваш крёстный, Он защитит вас от этой твари».
Так и сказал? Онка ударил хвостом, изображая ярость. За одно такое слово я бы разорвал их всех в клочья.
Я думал так же, Акута усмехнулся, понимая наивность и горячность молодого ягуара. Окинул взглядом берег и продолжил: Но Шептун был велик. Он призвал на мою голову кару небеснуюи она явилась в виде молнии, которая ударила меня в лоб, вспышка света, что была ярче солнца, чуть не выжгла мне глаза, а гром добил меня, погружая на дно мутной реки. Когда я всплыл, на мелководье никого не было, я остался один. Шёл мелкий дождь. С дождём пришло откровение. «Крёстный» значит «защитник», а «крестник» «тот, кого защищают».
Значит, ты мой защитник?
Выходит, что так.
Здорово!
Мать Анаконда
С заходом солнца в джунгли пришла вечерняя прохлада.
Мать Камуди чувствовала себя огромной прожаренной колбасой, которой требовались еда и речная прохлада. Она не отходила от кладки пятый день, ожидая, когда из яиц вылупятся маленькие анаконды.
Обычно камуди рожали детенышей прямо в воде, но этот год выдался неудачным для родов и пришлось отложить яйца на берегу в песке. «Еще день-дваи весь берег будет усыпан моими детенышами, маленькими шевелящимися змейками, которые через месяц достигнут полутораметрового размера, а через полгодатрех-четырех метров в длину», мечтательно закатила глаза мать Камуди, чувствуя, что еще немногои она превратится в жаркое.