Мехлис Лев Захарович. Начальник ГлавПУРа. Мой Веня с ним работал когда-то в «Правде», вот я и обратилась к нему по старой памяти, женщина как-то странно поежилась, но Волкова, погруженная в мысли о друзьях этого не заметила.
Спасибо Вам, Елена Петровна! глаза Лены благодарно горели.
Ну что ты, Леночка, улыбнулась учительница, Саша же мой ученик. Разве могла я его бросить? А теперь иди домой. Тебя, наверное, уже мама потеряла. Дойдешь? А то темной уже на улице. Может тебя проводить?
Нет, что Вы! Конечно, дойду! Тут не далеко! Ленка быстро надела пальто и выскочила на улицу. Настроение поползло вверх. Про Мехлиса она слышала от папы и его сослуживцев. Слышала разное. Но в том, что этот человек абсолютно честен, сходились все. Девушка не заметила, как буквально долетела до дома. Заскочив в квартиру, сразу нарвалась на мамину отповедь:
Ленка, зараза такая! Ты где болталась?! Я уже места себе не нахожу! На улице темно! Скоро комендантский час! Ты что, в могилу меня свести хочешь?! Вернется отец, все ему расскажу!
Мамулечка, прости, прости прости!!! затараторила Ленка, Я в школе была, у Елены Петровны засиделась! Почему-то про арест Саши и про то, что она пыталась разузнать о нем маме говорить не хотелось.
Засиделась она! А я тут места себе не нахожу! Знаешь же, что в городе не спокойно!!! никак не могла угомониться Мария Алесандровна. Лена подошла и обняла маму.
Мам, ну, правда, прости! Засиделась. Такого не повториться! Вот честное комсомольское!
Ладно, поверю. Иди мой руки, и ужинать садись. Ах, да, вспомнила о чем-то Мария Александровна и быстро прошла на кухню, вернувшись с листком бумаги из ученической теради, аккуратно свернутом в треугольник, как фронтовое письмо. Тут Коля Литвинов заходил, записку тебе оставил.
Ой! А я забыла! Мы же должны были встретиться сегодня вечером! Лена выскочила из ванной комнаты и схватила письмо, Ничего, завтра извинюсь! Девушка чмокнула маму в щеку и умчалась к себе в комнату. Мамулечка, я сейчас, прочитаю и сразу за стол. Ты только не ругайся!
Женщина с доброй улыбкой посмотрела вслед дочери и пошла собирать на стол. А Лена заскочив к себе нетерпеливо развернула треугольник. «Вот пижон, этот Колька, как письмо завернул! Можно подумать!» Девушка впилась в глазами в знакомый почерк:
«Милая, родная Леночка!
Так я тебя и не дождался сегодня. Наверное, оно и к лучшему. Боюсь не смог бы я тебе сказать то, что давно хотел, а вот так, в письме скажу. Любимая! Да! Любимая! Я тебя люблю с того самого дня, как ты впервые появилась у нас в классе. Только ты никогда этого не замечала, считая меня только другом. Все это время я собирался признаться тебе и никак не решался. А сегодня решился! Только ты куда-то спешила, и поговорить у нас не получилось. Жаль.
Любимая. Я сегодня уезжаю на фронт. Три дня пришла похоронка на папу, эти сволочи убили его! И теперь я должен отомстить!»
А ведь точно! То-то последние дни Колька был какой-то странный, молчаливый! И сегодня сам не свой был. Но почему он ей ничего не рассказал?! Друг называется! Лена стала читать дальше:
«Ты, наверное, думаешь, почему я тебе ничего не сказал? Просто я побоялся, что ты меня начнешь отговаривать. А я все уже решил! Доберусь со знакомыми по самообороне бойцами до тылов 5-ой армии, именно в ней служил отец, а там придумаю что-нибудь! Добавлю себе год и скажу, что документы потерял»
Вот дурак! Надо его срочно вернуть! Какой фронт?! Его же убьют! Лена уже было спохватилась куда-то бежать, но решила дочитать письмо:
«Только прошу тебя, не делай ничего, чтобы меня вернуть! Ради нашей дружбы! Все равно, потом убегу!
Как устроюсь, напишу тебе, сообщу номер полевой почты. Надеюсь, ты мне будешь писать! Я буду ждать!
Ну вот, наверное, и все. Столько хотелось сказать тебе, а получилось всего несколько строк!»
Внизу листка буквы «Пр» были зачеркнуты, а рядом такой же зачеркнутый завиток буквы «Д» и подпись:
«Твой друг Коля Литвинов.
PS. Присмотрите с ребятами за мамой. Ей сейчас очень тяжело. Понимаю, что нельзя было ее оставлять, но и по-другому я не могу! Простите!»
XXIII
Утром Сашка проснулся рано, не было еще шести часов. С удивлением обнаружил сидящую на кухне с чашкой чая Настю. Судя по красным глазам и осунувшемуся лицу, девушка даже не ложилась спать. Саша, кивнув Насте, пожелал ей доброго утра и нырнул в ванную комнату. Почистил зубы пальцем, обмылся по пояс под краном. Полотенца чтобы вытереться не было, только маленькое, для лица. Хотел обтереться майкой, но передумал. Не известно, как сложится дальше, и ходить во влажном не хотелось. Решив, что обсохнет так, слегка стесняясь голого торса, прошлепал на кухню. Поймав на себе заинтересованный взгляд покрасневшей Насти, смутился, но стараясь не показать этого, подошел к плите и налил чай. Надо было что-то сказать, начать разговор, но в голову ничего не лезло. А тут еще девушка, сложив локти на стол и, подперев руками подбородок, смотрела, не отрывая взгляда, как он пьет чай. От такого пристального внимания, стало не по себе. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросил:
Ты что, совсем не спала? Настя, не отрывая от него взгляда, лишь молча отрицательно покрутила головой. Сашка так и не понял, что это значит. То ли не спала, то ли все-таки немного поспала. Но переспрашивать не стал. На кухне опять повисла тишина. Настя все так же разглядывала Сашку. Наконец, он не выдержал:Что-то случилось?
Настя опять молча помотала головой. А потом вдруг заговорила:
Да, случилось! Или ты считаешь то, что вчера произошло, это ничего не случилось?! Тебя арестовывают, потом спасают товарищ Берия и товарищ Мехлис! Меня буквально силком берут на службу в НКВД! Потом без всякого объяснения нас привозят сюда! Я ничего не понимаю! Саша, ты кто?!
Сашка от такой горячей отповеди всегда молчаливой и спокойной Насти сидел с красными ушами. Ему и так было неудобно, что он втравил девчонок в это дело. Просто в том момент, ему казалось, что он все делает правильно. Сейчас же, ситуация виделась совсем по-другому, вполне можно было обойтись без участия одноклассниц. Но что сделано, то сделано. Настю он вчера поблагодарил, поблагодарит и Лену при встрече. Но что отвечать ему сейчас?! Понятно же, что в версию с родителями коммунистами-антифашистами девчонки уже не поверят. Но и правду сказать он не может, по крайней мере пока не получит разрешение товарища Сталина. А Верховный такое разрешение вряд ли даст. Как же надоела ему эта двойная жизнь, секретность! Он уже сам запутался в своих звания, войсковой принадлежности, легендах о прошлом.
А Настя тем временем настойчиво продолжала:
Саша, что мне делать?! С тобой носятся Нарком внутренних дел и Начальник ГлавПУРа, ты куда-то пропадаешь, потом появляешься раненный в госпитале, пропускаешь месяц занятий, и в школе на это не обращают внимания, как будто это в порядке вещей! Я слышала, как Зина, та девушка из госпиталя, звала тебя командиром! Это школьника-то! Ты разговариваешь по-другому, ты ничего не знаешь о нашей жизни! Ты даже не испугался, когда тебя арестовывали! А еще эти подписки, которые мы дали! Ты другой, Саша! Вокруг тебя сплошные тайны! Я боюсь! Понимаешь?! Просто боюсь! Я здесь, а мама сейчас одна! Я боюсь за нее, за себя! За тебя! последнее она произнесла чуть слышно.
Сашка сидел, уставившись в стол. Он не знал, что сказать, как успокоить девушку. А сказать что-то надо. А потом еще и с Волковой объясняться, у Лены ведь тоже возникнут вопросы. Да и в классе разговоры ходят.
Насть, я не могу тебе сейчас ничего сказать, парень поднял взгляд на девушку, просто не имею права. Не обижайся. Пожалуйста, парень хотел добавить, чтобы она ничего не боялась, что он не позволит никому ее обидеть. Но не стал. Потому что не был уверен, что сможет выполнить свое обещание. А раскидываться пустыми словами, ради того чтобы успокоить, считал не правильным. Не заслуживала Настя лжи. Девушка пристально посмотрела на Сашку своими бездонными глазами, красными толи от недосыпа, толи от слез и кивнула:
Хорошо.
От этого взгляда что-то перевернулось внутри у парня. Сам не понимая, что делает, он встал и, подойдя к Насте, взял ее за руку, дернув на себя, заставляя подняться и обнял. Сашка почувствовал, как девушка напряглась у него в руках, но вырываться не стала. Он стоял, спрятав в своих объятьях этого, неожиданно ставшего для него таким дорогим человечка, одной рукой нежно обхватив за плечи, а второй гладя по голове. Настя замерла, опустив руки. А потом осторожно, будто опасаясь саму себя и того что делает, сама приникла к Сашке, крепко обхватив его руками. Так и стояли они, замерев, не замечая времени и не веря собственной смелости. Волшебство момента нарушил щелчок открывающегося замка. Сашка с Настей пугливо отпрянули друг от друга и быстро расселись по своим местам, полыхая красными от смущения лицами и боясь посмотреть друг на друга.