Я не испытывал никаких чувств по поводу того, чем занимаюсь под командованием Маттиаса. Искоренитель давал указания, я их выполнял. А то, что Вилли орал и дергался от сводящей с ума боли, когда посланникам Аркейна казалось, что жертва врет, меня нисколько не волновало.
Был ли я таким жестоким до появления Ченгера? Этот вопрос бился в голове, заслоняя собой все вокруг: и крики мучимого преступника, и голоса псов ордена. Я просто работал, пытаясь вспомнить, когда в последний раз чужая боль вызывала у меня сострадание. Пытался, и не мог.
С тех самых пор, как я заключил договор с демоном, я стал намного жестче и кровожадней, чем был даже в самые черные свои дни на Земле. Но видел ли я в этом что-то плохое? Ни капли. Это жестокий мир, и я просто пришелся в нем к месту. Никакой моральной ломки от произошедшего во мне не случилось.
Так что когда Маттиас сообщил, что узнал все, что ему требовалось, я не стал добивать Вилли. В конце концов, Ченгер пожелал, чтобы жертва умерла в мучениях, и я был намерен выполнить и это условие, тем более что ублюдок, безвольно висящий на цепях, это заслужил сполна.
Нам он не нужен, сообщил искоренитель. Но я бы посоветовал вам устроить прилюдную казнь. Это поможет.
Я спокойно кивнул, глядя на свои покрытые кровью пальцы. Маттиас забрал у меня одолженный клинок и, внимательно заглянув в глаза, кивнул собственным мыслям.
Я сообщу в орден, что вы все еще на нашей стороне, барон, сказал он. И за вскрытие этого гнойника вам наверняка что-то предложат.
Это хорошие новости, кивнул я, выбираясь из темницы.
Зигмунд нашелся у входа в подземелье. Мой начинающий палач с готовностью поднялся с табуретки, на которой сидел, ожидая, когда я его позову. Но в этот раз ему напрягаться не пришлось.
Проследи, чтобы он не умер до вечера, распорядился я и пошел к Густаву, дежурящему поблизости.
Слушаюсь, ваша милость, ответил мне Зигмунд, и я услышал его тяжелые шаги по лестнице в пыточную.
Стражник поспешил ко мне, ожидая новых распоряжений, но мы прошли несколько метров в полном молчании, пока я, наконец, не остановился возле крыльца. Лишь тогда, оглянувшись на него, я заговорил, чувствуя, что в горле пересохло, и во рту мерзко от привкуса крови.
Объяви, что сегодня состоится казнь преступника, приказал я. И сделайте мне кол. Этот ублюдок поднял руку на барона, и легкой смерти он не заслужил.
Густав явно был не согласен с моим решением. Подозреваю, крики Вилли слышали во всем городетак самозабвенно он орал. Но меня сейчас не волнует, насколько жестко поступаю.
Если бы Вилли не напоролся на меч Олса, и я смог взять его тихо и мирно, все было бы иначе. Но так сложилось, что у произошедшего были свидетели, и наверняка уже все Чернотопье в курсе, что Вилли, которого тихо ненавидели во всем городе, причастен к несчастьям баронства. А значит, я не имею права проявлять милосердие.
На закате я сидел в принесенном слугами мягком кресле, листая книгу по бестиарию демонологов. На площади уже собралась толпа, и на помосте рядом со мной торчал, нацеленный в небо, кол. Темнело, но мне это ничуть не мешалокажется, одержимость начинает брать надо мной верх, раз мне не требуется свет, чтобы читать в сумерках.
Когда на телеге привезли наскоро перевязанное тело, я поднял глаза от книги и убрал учебник, подоткнув его сбоку от себя. Погода выдалась ясная, так что зарево заката, уже подходящего к концу, протягивалось через город, будто рисуя готовую пролиться кровь преступника.
Густав, стоявший у кола, развернул свиток и, набрав воздуха в грудь, стал зачитывать приговор, который я вынес для Вилли. Список преступлений был длинным, и каждое наказание казалось собравшимся на площади горожанам страшнее предыдущего. Но никто из нихя видел это по лицамдаже не подумал слова сказать об излишней жестокости барона.
Они видели в этом справедливость.
Я махнул рукой, и подвывающего Вилли, каким-то неимоверным чудом до сих пор сохранявшего рассудок, усадили на кол. Крик вырвался из его глотки, но быстро сошел до сипа.
Толпа на площади наслаждалась каждым мгновением, жадно впитывая чужие страдания, и мне на секунду показалось, что каждый мой подданныйэто на самом деле притворяющийся человеком демон. Так горели их глаза.
Люди всегда таковы, услышал я шепот Ченгера в своей голове. Посмотри, как они счастливы, Киррэл. Каждый здесь и сейчас ощущает, насколько прекрасна его жизнь. Их мучитель корчится на колу, и посмотри, посмотри, они же готовы облепить его, как мухи облепляют падаль. Боятся пропустить хоть мгновение этой казни.
Я промолчал в ответ. Говорить что-либо не имело смысла. Принцип хлеба и зрелищ работает одинаково во все времена, и, похоже, во всех мирах. Я и не ожидал, что кто-то будет молить о пощаде для сволочи, которая не раз и не два обходилась со своими же соседями, как с последним скотом.
Я могу забрать его душу?
Только если после этого ты приступишь к нормальному обучению. За все это время, что мы провели вместе, я слишком мало узнал. И еще меньшему научился.
Договорились, тихо посмеялся в моей голове демон.
В следующее мгновение он возник на помосте. Воткнув когтистую лапу в затянутую пропитанным кровью бинтом грудь, с треском костей вынул бешено бьющееся сердце преступника.
Кир-рэл! зарычав, демон обернулся к взбудораженной толпе, держа комок кровоточащей плоти над головой. Кир-рэл! Кир-рэл!
И опьяненный произошедшим народ стал повторять за ним. Сперва негромко и неуверенно, но уже через несколько секундвся площадь скандировала мое имя. Лишь делегация ордена, стоящая у крыльца трактира, наблюдала за происходящим молча.
Может быть, я действительно свернул не туда и занялся не тем. И вместо вялых попыток договориться, объяснить и получить результат, мне нужно пройтись по собственным землям огнем и мечом?
Киррэл, Алый Барон Чернотопья. Звучит?
Глава 9
Я встал с кровати в своей спальне и, подойдя к окну, раскрыл ставни. Холодный ночной ветер ворвался в комнату, шевеля занавески и заставляя трепетать лампадку, дающую неяркий желтый свет. Тени, будто явившиеся из преисподней чудовища, заметались по помещению, скрадывая детали и искажая реальность.
Не спится? Салэм повернулась ко мне и натянула одеяло на себя, укрываясь по плечи.
Я молча кивнул и, продолжая стоять перед распахнутым окном, заговорил:
Сегодня я понял, что одержимость сделала меня жестоким и равнодушным. Янис о таком не писал Хотя, подозреваю, за него не написали, книжка-то хоть и рассказывает немного правды, но все же больше просто сказка
Она вздохнула и похлопала ладошкой по постели.
Иди ко мне, Киррэл, голос Салэм звучал очень тихо, и ни капли эротики в нем уже не было. Я расскажу тебе небольшую историю, а ты просто ее послушаешь. Хорошо?
Я присел на край ложа и, взяв любовницу за руку, взглянул ей в лицо. Салэм не спешила начинать, поглаживая своим пальчиком мою кисть. Взвыл на улице ветер, судя по шелесту, заигрывая с каким-то песком, трещал светильник на стене.
Жила была маленькая девочка, наконец собравшись с духом, негромко заговорила она. У нее была большая семья. И брат. Девочка и брат оба оказались одаренными, но, кроме них, никто в семье магией не владел, и детям приходилось прятаться ото всех, чтобы об их тайне не стало известно другим.
Не нужно быть гением, чтобы понятьистория о Салэм и Риттере, которого сестра убила. Что ж, видимо, пришло время выслушать свою учительницу, и я совсем не против.
Но однажды их секрет раскрыл проезжавший через она на миг закусила губу, а потом продолжила. Искоренитель Аркейна заметил брата и сестру и попросился остановиться на ночь в их доме. В оплату он предложил несколько грошей, и дети решили, что это замечательный шанс дать семье заработать. Брат хотел себе настоящий боевой нож, а девочка мечтала о голубой ленте, которую видела на ярмарке.
В комнату ворвался ветер, и от Салэм повеяло ее характерным могильным холодком. Ставни захлопнулись, и мне почудилось, что одна из теней как раз опускает крючок на них.
Искоренителя встретили отец с матерью, и он сразу сказал им, что забирает детей учиться в Аркейне. А родителям положена крупная сумма, она хмыкнула. Чтобы возместить потерю помощников по хозяйству. Три талера.