Эйми Картер - Ошибка Саймона

Эйми КартерОшибка Саймона

1Упитанный голубь

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Саймон Торн открыл глаза. Он лежал в спальнике на полу своей комнаты, тяжело дышал и вспотел, потому что солнце было уже очень жарким. Всего мгновение назад ему снился кошмар, и хотя Саймон не помнил, что именно в нём было, его не покидало чувство, что нужно куда-то бежать, пока не стало слишком поздно.

Тук. Тук-тук-тук.

 Будь добр, скажи своим дурацким голубям, что не все тут хотят вставать в шесть утра,  пробурчала Уинтер, свернувшаяся клубочком на кровати Саймона. Точнее, на бывшей кроватиСаймон спал на ней до прошлого сентября, когда они с дядей Дэррилом ещё жили в этой квартире. Но сейчас на улице цвёл май, и изменилось не только время года.

Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук.

Уинтер застонала и накрыла голову подушкой.

 Если ты их сейчас же не заткнёшь, я открою окно и сделаю из них

 Блинчики с голубями?  спросил Саймон, вставая. Уинтер, сморщившись, взглянула на него из-под подушки.

 Фу, нет, гадость какая. Кто вообще будет есть блинчики с голубями?

 Забудь,  пробормотал Саймон, приоткрывая окно. На подоконнике перед пожарным выходом толпился десяток голубей, пытающихся пропихнуться вперёд.

 Еда?  спросил самый упитанный из них. Саймон его зналон прилетал каждое утро. Мысленно вздохнув, он достал из закрытого пластикового контейнера со стола пару кусочков хлеба и бросил в толпу, безрадостно наблюдая, как голуби дерутся за чёрствые крошки.

 Никто не заставляет тебя туда идти,  приглушённо заметила Уинтер.  Ты вчера ничего не нашёл, сегодня не найдёшь, и завтра тоже.

 Возможно,  сказал Саймон.  Но я всё равно проверю.

Она что-то неразборчиво проворчала и зарылась в подушку ещё глубже.

 Ладно. Иди, если тебе неймётся. Но кое-кто уже явно встал, потому что я чую кофе, а прикрывать я тебя больше не стану.

Но Уинтер лукавилаона прикрывала его каждое утро, что они встречали в квартире, куда Саймон и не надеялся больше вернуться. Но он всё равно кивнул, прикрыл глаза, представляя голубя, и тело его начало уменьшаться.

Всё закончилось так быстро, что он едва заметил, как кожа покрылась перьями, как руки обернулись крыльями, босые стопыкогтями. Даже изменившееся зрение, практически позволяющее заглянуть себе за спину, ничуть его не смутило, и стоило человеческому телу превратиться в птичье, как он вскочил на подоконник, вливаясь в голубиную стаю. Птицы, остервенело хватающие крошки, прервались и попятились подальше от него. Саймон их понимал, в общем-то. Если бы у него на глазах голубь внезапно обернулся человеком, он бы тоже отступил назад. Но за несколько недель многие птицы привыкли к Саймону, поэтому вскоре вернулись к трапезе.

 Не умри,  сказала Уинтер и с тихим стуком закрыла окно. Через стекло Саймон смотрел, как она возвращается в постель, и оторвал взгляд, только когда в него врезался тот самый упитанный голубь.

 Мог бы и остальным оставить,  проворчал Саймон. Голубь курлыкнул.

 Еда?  снова спросил он, и Саймону пришлось сдерживать тихие ругательства, чтобы его не спугнуть.

 Заканчивай, и полетели,  сдался он. Голубь, не замечая его плохого настроения, вновь накинулся на горбушку. Самому Саймону тоже хотелось есть, но он так и не смог заставить себя поклевать хлеб. Несмотря на то что он был анимоксом, человеком, способным превращаться в животных, Саймон так и не привык питаться ни в одном из доступных ему обличий.

А таких было многостолько, сколько он хотел. Он мог становиться голубем, волком, дельфиномкем угодно, потому что Саймон отличался от обычных анимоксов, которые превращались в какое-нибудь одно животное. Он происходил из рода Звериного короля, тирана, жившего пятьсот лет назад, который украл способности множества анимоксов,  а теперь эти способности передались Саймону. Те немногие, что знали о его силах, считали их крутыми и полезными, достойными хвастовства, если бы не были такой большой тайной, но Саймон знал печальную правду. Его силы и правда особенныенастолько, что поставили Пять Царств анимоксов под угрозу войны, о которой те пока даже не знали.

Неудивительно, что ему снились кошмары. В голову постоянно лезли мысли о назревающем конфликте, и даже свежий утренний воздух не помогал. В последнее время вообще ничего не помогало, какие бы усилия ни прикладывали Уинтер, друзья и семья. Он знал, к чему всё идёт, и понимал, что не остановит войну, даже спрятавшись от мира анимоксов в своей старой квартире.

 Да заканчивай уже,  нетерпеливо сказал он голубю, который не мог оторваться от еды. Уинтер была прававремени было мало, потому что скоро за ним должен был прийти дядя Малкольм. Если он поймёт, что Саймон в очередной раз сбежал на улицу, несмотря на прямой запрет, то точно заставит его месяц драить туалеты.

Поэтому, окончательно отчаявшись, он сделал то, чего делать не следовало: обернулся маленькой собачкой и негромко гавкнул, распугивая голубей. Идея была дурацкой, но в переулке никого не было, а так он спасся от очередного спора с Малкольмом, значит, риск того стоил. Голуби взмыли в воздух, и Саймон, вновь сменив облик, присоединился к ним, безупречно слившись с толпойспасибо нескольким неделям тренировок. К счастью, стая не стала возвращаться к крошкам, оставшимся на пожарной лестнице, а полетела прямиком к манящей зелени Центрального парка, располагавшегося на соседней улице.

Когда Саймон ещё не знал о существовании анимоксов, не познакомился с Уинтер и Малкольмом, когда даже не подозревал, что в нём скрывается нечто особенное, он каждое утро шёл в школу, срезая дорогу через северо-западный угол Центрального парка. Даже сейчас, пролетая сквозь едва распустившуюся листву, он видел тропинку, по которой ходил бесчисленное множество раз. Одноклассников не виднослишком рано,  но он представил себе Колина Хартвуда, бывшего лучшего друга, и Брайана Баркера, который постоянно его задирал, вместе шагающих по дороге с рюкзаками, набитыми учебниками. В школе Саймон был несчастен, но он бы отдал всё, чтобы вернуться во времена, когда судьба мира не лежала на его плечах. Когда жизнь была простой, а дядя Дэррилживым.

Дядю убил правитель Царства ПтицОриони дедушка Саймона. И сколько бы друзья и семья ни убеждали Саймона, что он ни в чём не виноват, он отказывался верить. Это за ним дядя Дэррил поднялся на самый верх Небесной башни, небоскрёба в паре улиц от Центрального парка. Это его он пытался защитить и лишился жизни, умерев на глазах у Саймона.

Его смерть стала первым событием в цепочке кошмаров, начавшейся, когда Саймон узнал об анимоксах. И сейчас, несколько месяцев спустя, казалось, что вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И он твёрдо пребывал в «после»  а потом Малкольм решил, что укрываться от анимоксов будет лучше всего в том же месте, где дядя Дэррил прятал Саймона большую часть его жизни. Снедаемый мыслями о прошлом, Саймон уже не знал, движется вперёд или назад.

Голуби резко повернули влево, в сторону Гарлемарайона к северу от Центрального парка. Саймон, не ожидавший этого, за ними не полетел и остался в компании одного лишь солнца, поднимающегося из-за горизонта. В стае безопаснееесли за ним следят, разглядеть его среди голубей будет сложнее. В одиночку же он станет лёгкой добычей для армии Ориона.

Но Орион не знает, что Саймон умеет превращаться в разных животных, иначе давно бы его выследил. А поскольку Птиц поблизости Саймон не замечал, то мог смело предполагать, что Царство Птиц до сих пор считает, что он способен превращаться только в орла, как и сам Орион. Значит, с ним всё будет хорошо, если Птичья армия вдруг не раскроет его тайну именно сегодня. Глубоко вдохнув, Саймон отбросил все сомнения и резко повернул вправо, в Центральный парк. Время поджимало, и он не мог тратить его на голубей.

Когда он пролетел над водохранилищем, по коже пробежали мурашкикажется, среди деревьев неподалёку мелькнул ястреб, но он пропал так быстро, что Саймон не успел его разглядеть. Крепко стиснув клюв, он ускорился, проносясь над лодочной станцией и статуями, украшающими парк, над людьми, пораньше вышедшими на пробежку или выгулять собак, пока не добрался до ограды зоопарка. Но его интересовал не сам зоопарка школа, спрятанная под землёй.