О, я должен был догадаться, что ты приплетёшь свою любимую Бенгардию, которая уже сама как один большой музей под открытым небом! Тебе всё равно меня не переубедить, и я сделаю так, как считаю нужным! скалился Репрев, подойдя опасно близко к Алатару.
Сейчас же отдавай копьё! Алатар так стукнул лапой, что задрожала земля; под его катающимися, как волны, губами открывались клыки цвета мимозы, а глаза застилала красная пелена. Ты недостоин даже нести его.
Тебе ли рассуждать о достоинстве, бенгардиецхрипло рычал Репрев, выворачивая на тигра как-то сбоку и вверх прошитые кровянистыми жилками белки глаз.
Алатар давил в себе ярость как мог.
Минуту назад я для тебя бенгардийцем не был, сказал он, не разжимая зубы. Ты уж определись, кто я.
Ты ещё не понял? Мне плевать, кто ты и откуда. Хочешь забрать копьё? Репрев сбросил с себя ножны, попытался вытащить зубами копьё, но оно застряло; когда, наконец, он вытащил копьё из ножен, положил его на камень, тоже не с первого раза, и наступил на ратовище лапами так, что остриё смотрело в тигриную грудь. Репрев действовал хоть и решительно, но нескладно, и накалённая до предела обстановка несколько разрядилась. Но Репрев, не замечая этой заминки, встал в боевую стойку и продолжил сыпать угрозами: А ты попробуй, отбери! Чего, испугался? Ага, страшно стало, когда на тебя направляют копьё? Ну же, давай, чего ждёшь, отбирай! Но сперва верни мне мой искренник, тигр.
Алатару не было страшно, а совсем наоборот: его морда просветлела от улыбки. Но требование отдать ему искренник улыбку смело. И только одному артифексу известно, чем бы закончился спор, если бы между Репревом и Алатаром не встал Умбра, стискивая свои чешуйчатые пальчики в кулачки под варежками.
Репрев, перестань обижать Алатара! Как тебе не стыдноон же твой друг!
Сам бы постыдился, Умбра: подумай, кого ты защищаешьне меня, папаньку своего, а какого-то чужака. Ни тебе, ни мне этот бенгардиец не друг, запомни это, и никогда не станет другом. А для тебя он и вовсе не более чем игрушка, что-то вроде деревянной лошадки-качалки, и заступаешься ты за него лишь потому, что боишься: он тебя на спине больше катать не будет. Но он будет, можешь не сомневаться, мне назло: ведь он такой благородный, честный тигр, делает всё вопреки!
Никакая он не игрушка! кричал, почти плача, Умбриэль. Алатар живой и я его люблю!
Ах, любишь? проскрипел Репрев. Ну и люби его, вы друг дружки стоите, а от твоей любви я отказываюсь! И моей ты больше не получишь, так-то вот!
Не-е-ет! с обречённым криком бросился Умбра к Репреву.
Агния, будь добра, всунь мне копьё в ножны, спокойно произнёс Репрев, не обращая внимания на горькие рыдания дракончика.
О, я тебе его с большим удовольствием всуну! Так, что после меня никто не высунет, над злющими глазами Агнии сгустились брови.
Но разозлённый Алатар это так не оставил: он ухватился зубами за ратовище, перпендикулярно копью, у самого наконечника, а Репрев захватил в пасть тупой конец копья. Оба рычали, оба фырчали и сопели, оба перекидывались свирепыми взглядами; ходили кругом, словно жёрнов на мельнице вертели. Алатар мог без особых усилий выиграть в эту игру, но ему приходилось рассчитывать силу, чтобы не вывихнуть противнику челюсть или не выбить ему приглашающе-торчащие клыки. И долго бы продолжалась эта канитель, если бы не случилось следующее: копьё набросилось на Репрева, как змея, обмоталось вокруг его горла и начало душить.
Искатели, окружив несчастного, потерянно пялили на него зенки. Даже Алатар, который, казалось бы, всегда находил выход из любого положения и на которого каждый в эту минуту мысленно уповал, ничего не предпринимал, трепеща и отступая вместе со всеми.
Снимите с меня эту штуку, кто-нибудь! Снимите, умоляю! вопил, хрипя и задыхаясь, не своим голосом Репрев, и мерещилось, что его глаза с переполненными кровью сосудиками вот-вот выскочат из орбит. Повалившись набок, он передними лапами, выпрямив их в локтях, изо всех сил пытался снять с себя удавку, когтями раздирая шею, а задними помогал себе, согнувшись пополам так, как до этой минуты, он думал, его тело согнуться не способно. И наверняка бы разодрал себе шею в кровь, если бы от долгого похода почти до мяса не сточил себе когти. Больше всего Репрев боялся потерять сознание; его чёрный нос и губы уже синели.
Воспользовавшись замешательством Агнии, Умбра первым бросился к Репреву, взялся ручонками в варежках за удавку, потянул на себя и кубарем покатился назад. Агния тут же бросилась к Умбре, лежащему ничком в высокой траве. Из высокой травы трусливо донеслось:
Ну давай, давай.
Умбриэль перевернулся на спину, прижав вывалившийся из-под пуховика хвост и колени к животу, проказливо втянул голову в плечи и качался на спине, как в люльке. Дракончик поднял большие невинные глаза на сжавшуюся Агнию, озабоченно осматривающую его сверху. На пальце лежавшей на груди правой руки у дракончика переливалось серебром кольцо.
Что «давай, давай», Умбра? смятённо спросила она.
Ругайся на меня.
С чего ты решил, что я буду ругаться? спросила Агния и скосила взгляд на Репрева: он валялся на спине, раздувая рёбрами грудь, и оглушительно дышал, как выброшенная на берег рыба, с носа и губ уже спадала синева.
Ты ведь всегда на меня ругаешься, когда я тебя не слушаюсь.
В этот раз сделаем исключение, с мягкой твёрдостью произнесла Агния.
Как у тебя получилось? Как ты снял с меня это взбесившееся копьё? Как?! с трудом произнося слова между глубокими, с сопящими хрипами вдохами, спрашивал Репрев у Умбры, глядя на своего спасителя полными благодарности, увлажнёнными глазами.
Как как-то, с запинкой ответил фамильяр. Я услышал в голове голос.
Голос? удивлённо и испуганно переспросила Агния, вздрогнув.
Да, голос, знакомый голос, отчего-то смущённо подтвердил он.
Но чейты не знаешь?
Умбра завертел головой: нет.
И что же он тебе сказал?
Голос сказал мнеУмбра приложил палец к носу и поднял голову к небу, будто выискивая там точную формулировку того, что поведал ему голос, он сказал: чтобы снять копьё, нужно расхотеть его. А я его и не хочу, я хочу, чтобы мой папа не умирал.
Но откуда в твоей голове взялся этот голос?
Агнии ответил, вольно или невольно потеревшись о её ногу полосатым боком, Алатар:
Иногда, очень редко, Зелёный коридор может не только путать, но и давать подсказки. А может быть, это был не Зелёный коридор, и Умбра слышал голос самого артифекса.
Ладно, будем надеяться, что он больше не потревожит нашего Умбру. Если только голос не решит снова нам помочьласково произнесла Агния; она трепала дракончика, которого называла своим сыном, по лысой чешуйчатой головушке, сунув руку под его жёлтую шапку с помпоном, и всё повторяла: Умбриэлюшка мой! Ох, Умбриэлюшка! Заставил ты меня поволноваться! Больше никогда так не делай. Или делай, но осторожно. И желательно под моим присмотром, понял меня?
К Умбре нерешительно подступил Репрев. Умбра протянул ему палец с кольцом, и Репрев, высунув на сторону язык, недоверчиво и с безотчётной тревогой поглядел на кольцо. На том и сошлись: обладателем копья-кольца теперь стал отважный дракон Умбриэль.
А за меня ты, значит, не волновалась, да, Агния? насупился Репрев, вернувшись, кажется, к своему прежнему состоянию вечного брехуна. Мне чуть шею не переломало! Моя жизнь висела на волоске!
Но вместо ожидаемого утешения Репрев услышал от Агнии очередную гневную тираду:
Ты, ищейка недоделанная, вот к чему приводит твоя любовь к раскопкам всего и вся, твоя жажда заграбастать всё, что плохо лежит, присвоить себе всё, всё, всё! А если бы, не приведи артифекс, твоё копьё напало на Умбриэля? Об этом ты не подумал? Нет? А я скажу почему: ты никогда не думаешь, когда ты видишь что-то, что не принадлежит тебе, твои алчные глаза перестают видеть всё вокруг, ты лишаешься способности мыслить здраво! Это трижды проклятое копьё должно было остаться лежать на дне ручья, но нет, ты, как всегда, не смог удержаться от соблазна!
Перестань, а? остановил её Репрев. Ты не задумывалась, что, может быть, так я познаю мир?
Поглядите на негопознаёт мир! Я бы поняла, будь тебе столько, сколько сейчас Умбре! дрожащий голос Агнии чуть-чутьи сорвался бы в слёзы, но между ней и Репревом встал Алатар, растянувшись во всю длину гармошкой и скручивая в кружок кончик хвоста.