Ничего я не видел и не слышал! Рыбалка не моё. Кошачье это занятие.
Репрев сам не понял, почему соврал: наверное, всем своим нутром противился тому, что бенгардиец, как всегда, оказался во всём прав, а оннет, и признавать его правоту не желал.
Алатар посмотрел на него исподлобным, недоумённо-странным, подозрительным взглядом и сказал:
Да будет тебе известно, что тигрне кот. Прекращай. Я же не зову тебя «псом». Или недееспособным.
А ты рискни.
Две рыбины должно хватить на всех, вздохнул тигр. Завтра попробуешь ещё.
Ещё? застонал Репрев. Нет уж, довольно с меня! Я промок до нитки, у меня замёрзли лапы, и всё, что я словил сегодня, это простуду! А учитель из тебя неважнецкийзакрой глаза, обнажи слух!.. Оставь эти штучки для своих тигриц, последнее оскорбление в горячке слетело с его языка, и где-то внутри Репрев пожалел о сказанном. Ведь всё-таки дурацкий и примитивный способ ловли рыбы бенгардийца сработал бы, хвати Репреву сноровки вцепиться зубами в форель, а не по-глупому удариться мордой об воду. Обострившиеся видения он списал на причуды Зелёного коридора, стараясь им не удивляться.
Плевал ты, значит, на свою Агнию и фамильяра, если сдаёшься без борьбы, отказываешься быть для них добытчиком! Алатар говорил вызывающим тоном, щерясь и прижимая к морде уши, со вздыбленной шерстью подпрыгнул к Репреву, загребая лапами воду и поднимая брызги. Бенгардиец словно принял всё на свой счёт. Не ты будешь добытчиком, так на твоё место придёт кто-нибудь другой!
У тебя ещё Астра естьвот его и учи! А меня не трогай. А что про Агнию и Умбруне твоего ума дело, что-нибудь да придумаю.
Репрева зацепило высказывание Алатара о добытчике, но он не сорвался лишь потому, что хотел поскорее покончить со всей этой рыбалкой и вернуться к Агнии, и на то были свои причины.
Любой другой сказал бы: «Как знаешьдело твоё», но не я. Потому что дело это не твоё, а наше, общее. Астра может ловить рыбу, как это делают все кинокефалы, руками, соорудив снасть, а ты
А я что? оборвал Алатара Репрев. Я не кинокефал, и у меня нет рук, хочешь сказать? Недееспособный? Никак тебе не уяснить: между мной и Астрой нет разницы, а в чём-то я даже лучше него. И я бы преспокойно обходился без помощи фамильяра, но Умбра стал мне ближе, чем фамильяр. Я бы ни за что, никому и никогда не позволил заботиться обо мне, как о каком-то беспомощном существе! Я сам в силах о себе позаботиться.
Репрев повернулся к тигру спиной, ударив по ручью хвостом.
Но факт остаётся фактом: у тебялапы, а в лапах удочку тебе не удержать. И даже будь у тебя руки, а в рукахудочка, ты бы с ней не совладал. Поэтому ты должен научиться тому, чему тебя учу я. Ты меня слушаешь?
Но когда Алатар подошёл к нему и посмотрел в его морду с нахмуренным лбом, сдвинутыми бровями и охотничьим взглядом, понялего не слушают.
Что ты там разглядываешь? спросил бенгардиец.
На днетам блестит что-томедленно проговорил Репрев.
Под водой всегда что-то да блестит, рябит, сверкает: солнце, рыбья чешуя, песок. Жаль, что ты не был таким внимательным на моём уроке: глядишь, от твоей рыбалки и вышел бы какой толк.
Да не рябь это, не чешуя и не песок, это нечто другое, с той же неспешностью говорил Репрев, подкрадываясь к источнику таинственного блеска.
Ты как сорока, усмехнулся в свои роскошные усищи Алатар, падок на всё блестящее. Наверное, мне стоило сказать, что я обронил в ручей золотое колечко. Быть может, тогда ты бы серьёзнее и с большим воодушевлением отнёсся к нашим занятиям.
Шути, шути, но я
Репрев не договорилнырнул под воду и после волнующего затишья и лопающихся пузырей на поверхности вынырнул, уже держа в пасти
Копьё! так и ахнул Алатар.
Репрев вприпрыжку побежал к берегу и уложил копьё, как младенца, в высокую, ещё не давшую цвета плакун-траву. Рассмотрев находку, он разочарованно объявил:
Всего-навсего железная палка с острым концом. Я перестал с такими играть, когда мне стукнуло семь.
Ты безумец, только взгляни: ратовище выполнено из цельного куска обсидиана, а приглядись, приглядись, что за необыкновенные узоры в виде листьев папоротника его украшаютчистое серебро! до самого наконечника овивают! восхищался Алатар, ползая вокруг копья и бережно снимая с него лапой паутину ила.
А ещё меня называл сорокой. На себя бы посмотрел. Крутишься вокруг моего сокровища, уже глаз на него положил. Как ты определил, что оно сделано из обсидиана и украшено серебром? И кто-то ещё сражается на копьях? Ну, кроме смилланян.
Если ты не заметил, королевский дворец в Бенгардии, его башни выполнены из обсидиана, а уж распознать сереброкому ума недоставало.
То есть ты хочешь сказать, что эта железная палка очень и очень дорогая? с надеждой в голосе уточнил Репрев.
Да копьё бесценно! А тыпалка, палка, эх! Ты нашёл самый настоящий клад. Я горжусь тобой, Репрев.
Репрев погрузился в сладкие грёзы: «Настоящий клад! Вот вернёмся домой, продам копьё, и тогда заживём! Куплю скромныйнет, почему же скромный? нескромно огромный! дом у моря, где-нибудь на Смилле. Агния всегда мечтала там побывать, а я обещал исполнить её мечту! Будет апельсиновый сад. Будем пить пентагонирисы на веранде и любоваться закатом. Как должен быть красив на море закат! Солнце тушится об горизонт с розовой дымкой, приглашая чёрную, как этот обсидиан, ночь с такими крупными звёздами, что они сами как апельсины на ветке. Подарю Агнии самое дорогое платье: пусть саблезубые соседки вымрут от зависти! А Умбре подарю большой-большой телескоп, такой большой, что он не поместится у него на чердаке, и весь его шкаф забью всякими-разными окаменелостями, метеоритами, камнями и прочей ерундой, что он так любит. Будем жить припеваючи, подальше от этого Коридора, от этой малахитовой травы и этого острова! Как будет хороша жизнь без Астр и тигров».
Алатар ещё говорил что-то, но до слуха Репрева дошло лишь:
у императора Смиллы похожее копьё. Оно больше не оружие, а символ власти.
Наверное. Я даже не знаю, кто у них там император.
Не менее важно то, продолжал Алатар, что наше копьё может быть диковинкой. Его следует тщательно изучить.
Подвигая копьё лапой к себе и ложась на него грудью, Репрев жадными глазами гнал тигра от клада.
Я тебе копьё не отдам, даже не рассчитывай! Я его нашёл, значит, оно моё по праву, зарычал он.
Успокойся, никто его у тебя не отбирает. Я же сказал «изучить», а не «отобрать».
Для начала выпроси у меня его.
Позволь мне хотя бы помочь тебе донести его к остальным. Копьё выглядит тяжёлым, предложил Алатар, уже наклоняясь к оружию, которое всё ещё держал у груди Репрев.
Может, для тебя и тяжёлое.
А ты упрямый, буркнул Алатар, неодобрительно скосившись на Репрева. Тот бессильно старался совладать с тяжёлым копьём, от которого даже взгляд тянуло вниз: оно перевешивало то на одну сторону, то на другую, и когда челюсть у Репрева совсем онемела, а слюни шнурками свесились из пасти, остриё наконечника бороздой взрыхляло за собой влажную землю, подскакивало на камнях и кочках, цеплялось за траву так, что приходилось, гадко расшатывая зубы, тянуть за ратовище. И тогда Алатар снова предложил свою помощь. Репрев что-то промямлил в ответАлатар не разобрал, переспросил, и тогда Репрев остервенело выплюнул копьё из пасти, разбрызгав слюни, неуклюже обтёр встопорщённую мокрую шерсть на подбородке об грудь и плечо и, скрывая учащённое дыхание от тигра и укрощая часто вздымающуюся грудь, рявкнул:
Помощь мне твоя не нужна! Но у меня есть к тебе предложение, хитро улыбнулся он. Алатар поднял бровь. Давай ты понесёшь за меня этот лом, а я тебесильфии?
Ты же только что ни под каким предлогом не хотел отдавать мне копьё, с притворным удивлением рассмеялся тигр.
Так это я твоей помощи принимать не хотел, а за сильфииэто не помощь: ты будешь моим рабочим тигром! Девять сильфий, идёт?
Девять? ухмыльнулся тигр. А сильфии-то ты где возьмёшь? вздохнул Алатар, мягко улыбаясь.
Вернёмся в городотдам. Не обману, не боись!
А кто сказал, что я собрался возвращаться с вами в город? спросил бенгардиец.
А ты что, останешься в Зелёном коридоре? Будешь ловить здесь Зелёных мышей? Или снова запрёшь себя в пещерах? А может, переберёшься в свою опустевшую Бенгардию? Ладно, не моё это дело Что ты тогда хочешь?