Одна из родин туманов!..
Послушная передовой советской науке, сила, атомных ядер давала возможность изменить этот участок земной коры. Институт Энергии получил задание Правительства. Фёдор Александрович выступил с докладом. Он доказывал, что подводные горы будут снесены… уничтожены… сброшены! Сократится Северный путь, удлинится удобное для навигации время, и могут благоприятно измениться направления океанских течений.
Председатель совещания сказал:
– Это будет испытанием сил коллектива учёных! – и подписал постановление.
С весны гидрографическая флотилия уточняла глубины и топографию дна. Были вычислены силы сопротивления гор и определена нужная сила взрыва. Пунктиры на карте указали линии размещения под водой атомных мин.
…И вот Фёдор Александрович стоит на палубе и ждёт. Минные заградители уже затопили цилиндры с зарядами энергита. Сто девяносто пять чутких мембран на воде и семь на острове тоже ждут. Они должны получить импульс извне – и тогда они передадут его вниз, лежащим у подводных гор цилиндрам.
Получена радиограмма последнего заградителя: «Запретная зона свободна!»
7
Пароход стоял на якорях в четырёх километрах от берега материка. Глубокая осадка и мелководье не позволили подойти ближе. Здесь мёртвая зыбь чувствовалась ещё сильнее. Пароход медленно поднимался и опускался, поворачиваясь около якорных цепей, отпущенных почти на всю длину. К северу лежало свободное море с редкими плоскими льдинами и с широкими тёмными разводьями. На юге простиралась низкая жёлто-коричневая земля с грядой выброшенного на берег пловучего-леса, темнеющего за белой каймой прибоя.
Через несколько минут после получения последней радиограммы с палубы взлетел выброшенный катапультой гидросамолёт и круто ушёл вверх, оставляя в холодном небе белую ленту сгущающегося выхлопного газа реактивного двигателя. На борту самолёта находился Фёдор Александрович.
Пролетев над осуждённым островом, самолёт круто повернул на юг. Штурман привёл в действие механизм сбрасывателя бомб. Глядя назад, Фёдор Александрович успел увидеть раскрывающиеся куполы парашютов. Но после второго поворота самолёта, на запад, он потерял из вида яркие шары и не старался найти их. Самолёт шёл на огромной высоте над уровнем моря. Взрыв произойдёт через шесть минут. Фёдор Александрович думал, глядя на часы:
«Быстрота детонации энергита под водой и на острове после взрыва авиабомб в воздухе будет такова, что наблюдатель без приборов воспримет их слитно…»
Потом он сказал в микрофон пилоту и штурману:
– Прошу надеть защитные очки и не снимать их, пока я не скажу!
Фёдор Александрович смотрел назад не отрываясь. Он одобрительно кивнул головой, когда небо за горизонтом стало покрываться грибовидными опухолями. Назвать их облаками было бы трудно…
А на палубе парохода царило напряжённое молчание. Все ждали. Из радиорубки выскочил радист и крикнул:
– Сообщают – бомбовый груз сбросили!
Все люди на палубе надели глухие защитные очки. Через чёрные стёкла были едва различимы циферблаты часов, а солнце на небе казалось тусклым тёмнокрасным диском. Яркий полярный день погас. И время, казалось, остановилось… Стрелки часов едва ползут… Терпение!..
Сознание отметило приход намеченной минуты, потому что внезапно окончился мрак. Свет ворвался с севера. Море сразу стало белым, а льдины на нём – синими. Из-за горизонта неслись сияющие стрелы.
Потом так же мгновенно стемнело. Через очки уже ничего не было видно. Это означало, что опасность сжечь сетчатку глаз прошла и очки более не нужны.
Все щурились, ослеплённые ярким солнцем. Но вот возник звук. Казалось, кричала сама вода, испытывая чудовищное насилие.