Так как на этот раз дар речи потеряли мы с другом, то хозяин начал нам объяснять:
Этогородская казна. Её нужно доставить в столицу и обязательно передать в надёжные руки, в Казначейство. Ни в коем случае нельзя, чтобы это золото попало к нихельцам или даже нашим военным.
Ну вот, всё окончательно стало понятно: город будет сдан.
И только-то? я вскинул брови. Да пара пустяков! Мы же всю жизнь только этим и занимались, что золото спасали. Значит, если ЭТО попадёт к нихельцам, то нас после победы повесят. Если к нашим военнымтоже повесят. С ТАКИМИ деньгами лечь на дно ни в какой стране невозможно: нас из-под земли достанут и глотки перережут. Я думаю, нам проще будет повеситься самим, в вашем сарае, и не придумывать себе такие сложности.
Нашли дураков! поддержал меня Малёк, не хуже меня понявший, что нам впаривают гиблое дело.
А ты не паясничай! гаркнул на меня сотник. Тебе, сопляку, большое доверие оказывают! Ты понимаешь, что такое золото, морда ты каторжная?! (ну вот, опять понеслась) Во время войны на эти деньги можно армию содержать и оружие делать! В этом ларцена половину армии хватит! Ты что думаешь: всё само собой появляется, без денег?!
Он даже кулаком по столу стукнул, да так, что тяжеленный ларец дрогнул. Как бедный стол не треснулвеликая загадка.
Ребята, сказал хозяин, примирительно подняв руку. Вы, пожалуйста, не торопитесь отказывать. Вы поймите: это золотобольшой вклад в победу. А если оно нихельцам достанется? нам будет ещё труднее их победить! Лишняя кровь прольётся Пожалуйста, помогите, а? Подумайте, прошу вас. Вам и награда за выполнение обязательно будет.
Да как мы потащим такой сундукна плечах, что ли? спросил Малёк.
Лошадь дадим и телегу, с поспешной готовностью отвечал ободрённый хозяин.
А нихельцы на воротах, конечно же, нас обыскивать не будут, продолжил я.
Ребята, сказал хозяин проникновенным голосом. Если всё было бы так простовас бы никто не стал и просить. Мы бы и сами всё сделали. Но мы не можем ничего придумать. Если вы откажетесь, то тогда придётся золото просто топить в реке, пока не поздно, сегодня же вечером.
Задачку нам предложили, конечно, невыполнимую. Но мне словно вожжа под хвост попала, и моё самолюбие взыграло: а что, а вдруг получится?
Ладно, согласился я. Согласны.
Малёк посмотрел на меня, как на последнего идиота. Но не стал ругаться при чужих.
Тут вот ещё какое дело, сотник кашлянул в кулак. Нужно дочку мою из города вывезти. Тут ей точно жизни не будет: погубят её, непременно погубят.
Я взвыл:
Да вы что?! Я еще не знаю, как золото спасать буду, а вы мне девку на шею вешаете, вдобавок?! Давайте уж сами с ней, а?!
Ей нельзя оставаться в городе ни одного лишнего дня. А кто ж другой возьмётся её вывозить? У меня не две телеги, а только одна, хозяин беспомощно развёл руками, едва не перегородив всю комнату. Мы никому больше доверять не можем. Её даже из моего дома в другой перевестии то опасно: углядят соседи и выдадут, как пить датьзаложат.
Так она что, в этом доме?! обомлел я.
Солнышко сама вышла из соседней комнаты, лукаво улыбаясь. Так, значит, весь наш разговор она подслушала, до последнего слова Я покраснел. Малёкостолбенел.
Кгм Ну, не знаю не знаю. Может, что и придумаю
Мой друг снова посмотрел на меня, как на окончательно спятившего.
Ты, это того, сотник снова прокашлялся. Дочку мою не обижай, понял? Если чтоя тебя с того света достану. В ножки поклонюсь Пресветлому или Нечистому, нодостану! и он поднёс к моему носу свой кулак, размером едва ли не с мою голову, хотя Малёк по женской части был куда как проворнее меня.
Ну вот, одну награду мне уже точно пообещали
А вы самикак? спросил я сотника.
А куда ж мне? Останусь со своими балбесами до конца, как и полагается, и он осенил себя знаком Пресветлого.
Солнышко бросила на него отчаянный взгляд и вдруг бросилась к нему, зарыдала, повисла на шее:
Папа, папочка, не оставляй меня! Прошу тебя!
Это оказалось так неожиданно, что мы все невольно примолкли. Вот как раз мне ещё и женских слёз очень не хватало, для полноты всех проблем.
Солнышко вцепилась в него, как кошка, и плакала, безутешно плакала, смачивая его доспехи своими слезами.
Ну, ну, ты что? сотник растерянно гладил её по спине. Да никуда я не денусь. Возьмут меня в плентак и в плену люди живут. Война закончитсядомой вернусь. Не нужно плакать. Ты же со мной до самой смерти жить всё равно не будешь: замуж выйдешь, детишек родишьприводить ко мне их в гости будешь, да.
Девушка исчерпала свой запас слёз и только нервно вздрагивала. Мы все стояли смущённые и обескураженные. Наконец, сотник взял дочь за руку и отвёл в её комнату. Хозяин молча закрыл сундук и потащил на место.
Что ж, наш сотник вскоре ушёл, напоследок ещё раз грозно глянув на меня и даже погрозив пальцем, и потянулись дни томительного ожидания.
Мы с Мальком жили на чердаке, не высовывая даже носа на улицу, как нам и было велено Ухватом. Это я так про себя хозяина избы называл. Как я и предполагал, город был вскоре сдан, и мы с чердачного окна видели множество нихельцев, снующих по дворам в поисках беглецов. Но, так как наша армия сдалась без боя (по крайней мере, в нашем районе мы никаких сражений не наблюдали), то и враги ходили тут расслабленные и не очень злобные, не ожидавшие внезапного сопротивления. Район наш, как я и говорил, являлся бедняцким, поживиться тут особо нечем, так что и грабежи здесь оказались неазартные. Ну, курицу какую зарежут, весело хохоча и насмехаясь над голосящими бабамии снова тихо. Наш хозяин изредка выходил в город и разнюхивал там обстановку.
У меня имелась прекрасная возможность общаться с девушкой хоть целый день. Но, к сожалению, она в меня так и не влюбилась. Мы же с другом даже и не пытались раскручивать её на всякие там приятные глупости, так как это было бы нечестно. Не та сложилась у меня обстановка, не та Неподходящая.
Хотя мы болтали очень даже весело. Солнышко рассказала о своей жизни: её мама умерла при родах, и она таскалась с отцом вместе с армией. Никто никогда из солдат её не обижал, все уважали. Она в городе многих девушек сумела уговорить помогать раненым, но мало кто проявлял постоянство, чтобы ходить каждый день. Некоторые быстро струсили, других родители из дома не выпускали, третьи вида крови так и не смогли переноситьразные раны бывали, и очень много страшных. Менять повязки, поить беспомощных людей водойэто ведь работёнка ещё та, изнурительная. Раненых содержали в местной ратуше и храме Пресветлоготе из девушек, кто боялся попасть под шальную смерть, работали там.
Я слушал и невольно изумлялся: оказывается, за нашей спиной разворачивалась целая борьба, со своими нюансами. Выносить за ранеными ночные горшкиэто ведь совсем не та романтика, о которой мечтают юные девицы. Война очень многих из них отрезвила и разочаровала: оказывается, проявлять героизм на своём местеэто совсем не так просто, как многим казалось изначально.
Я же каждый день ломал голову: как, ну как нам вывезти из города это проклятое золото? Мы сидели за столом впотьмах (не дай бог соседи увидят постояльцев!) и строили разные планы. Спрятать золото в мешки с чем-нибудь? А с чем? Тут ведь вот какое дело: обычно мешки везут в город, для продажи товара, а не из города. Из города вывозят посуду, оружие, другие изделия. Как в них спрятать деньги?
А что? сказал как-то раз Малёк, пожав плечами. Насыпать золото в горшкии вывозить.
Думаешь, стража на воротах в горшки не заглянет?
А если золото в горшки закатать? предложила Солнышко, весело болтая ногами. Пусть гончар монеты замесит в глину, и горшков понаделает. А?
Не пойдёт, подумав, ответил Ухват. Нет у меня на примете гончара надёжного. Может оплату взять, деньги закатать, а потом нас же и выдаст. Как знать, у кого что на душе? Или просто сболтнёт кому. Или баба его. Или дети. Опасно доверяться постороннему человеку. Но, на худой конец, можно и это попробовать, если уж выхода другого не найдём.
Но неужели в тех же крынках вы ничего из города не вывозите? мучился я неразрешимым вопросом. Вот если бы что-то такое там было (не вино, конечно!), что охрана и проверять-то побрезговала. Но что??? Не будем же мы нихельцев уверять, что из города сметану вывозим на продажу в деревню Или мёд. Или сало топлёное.