Я кивнул, и сказал фразу, которую слышал в каком-то историческом фильме:
Отберем назад наши жизни у грязных римлян.
Она показала старые белесые шрамы на смуглой коже:
Тогда моя все равно побудет со мной недолго.
Вот так. Мы оба хотели бороться: яза свою сестру, Маназа Дарсиса. Яза человека, оназа пришельца. Ей мечталось укрепиться здесь, мнесвалить подальше.
Разные цели, один способ достижения: тренироваться. Учиться драться.
Посчастливилосьоткопали на парковом складе игрушек пару пыльных тренеров-ботов с шестью железными щупальцами, обитыми твердыми подушками. На этикетке сверкало оранжевым: «Botboxer». На месте лиц у ботов мигали дисплеи со списком тренировок по смешанным единоборствам. В том числе по стилям чемпионов MMA.
Наше бездействие закончилось. От радости Мана попыталась станцевать со мной самбу, но я отдавил ей ногу.
Пыль-то мы с железа стряхнули, и маты расшвыряли по найденной пустой комнате. А вот дальше ботбоксеры швыряли нас по этим самым матам как мешки с картошкой, заламывали руки за спины двойным нельсоном, размазывали лица по твердой резине. Самый начальный уровень тренировки щадил наши мышцы и кости не больше монахов-убийц в храме Шаолинь.
А через месяц Мана сказала: Баста, утерла бежавшую из разбитой губы кровь, и в первый раз завалила своего спарринг-партнера. Набитые руки ее скрутили левую верхнюю щупальцу обратным узлом, быстрые длинные ноги плотно сдавили стальную голову, противник застучал свободным щупальцем по мату: сдаюсь. Улыбка засияла на усталом вспотевшем лице маленькой победительницы. Я аплодировал стоя.
Вечером в столовой Мана разрешила поесть пиццы, несмотря на уже тогда начатую нами белковую диету.
Сам я перевалил через режим «новичка» только через три месяца. Мана уже опережала меня на пять уровнейдальше только Земля. Но меня все равно захлестнула гордость великого первопроходца. Я как никогда понимал, каково круто было Человеку-пауку, когда он надрал задницу Доктору Осьминогу.
А что сейчас? Спустя шесть лет?
Мана уже прошла почти все уровни сложности, уже вовсю махалась с третьим лучшим бойцом MMAДжорджем Сен-Пьером. Когда она разделает его под орех, то приступит к Андерсону Силву и Дэну Хендерсону, чемпионами во всех весовых категориях. Их она тоже разделает, уж точно. И тогда Мана сможет любого разделать под орех. Вообще любого. Кроме Дарсиса.
Дурацкая «сыворотка».
Всю последнюю декаду я кувыркался по матам в обнимку с Доктором Осьминогом. Фирменный хлесткий хук Ройса Грейси в исполнении жесткой подушки на стальном щупальце снова и снова швырял меня по углам комнаты. Взбешенный, я чуть не грыз обивку мата. Глаза щипало.
Никто не наблюдал за моими промахами.
Никто не подкалывал: сопли, мол, вытри, принцесса, да не с лицас матов, а то поскользнёшься.
Никто не советовал, как избежать этого резкого выпада в челюсть. Никтозначит, никто с кудрявой копной волос, насмешливым взглядом и ртом, говорящим по-португальски через слово. Никтозначит вообще никто.
Только лежа на матах я не думал о Юле. Потому что думал о Мане.
Решить бороться бок о бок с кем-тозначит стать кому-то братом или сестрой? На это я подписался? Нет уж, моя сестраодна единственная, и больше их не производят! на Земле. Других не просили.
Однажды, идя по луна-парку, я увидел, как маленькая Рудо сидела подле телескопа здоровее базуки и крутила винт на держателе.
В Адастре звезд не увидеть, сказал я. Даже ночью.
Свет мешает, согласилась Рудо, продолжая крутить винт. А жалко, Герсен любит смотреть на звезды.
Неожиданно она взглянула на далекий белый столб на востоке и топнула ножкой.
Дурацкий Свет! Хоть бы ты угас!
Я почему-то вздрогнул. «Мальчик, Свет угасает» прошуршал в голове голос старого лжеца.
Ты ждешь когда он угаснет, чтобы посмотреть на звезды?
Что? глаза Рудо округлились. Разве это возможно? она погрозила кулачком на восток. А было б ох как неплохо!
Будь даже Свет живым и зрячим исполином, то вряд ли бы разглядел ее маленькую ручонку, но Рудо это не смущало.
Нам обещали экскурсию на орбитальную станцию через два месяца, сказала девочка. Может нам разрешат взять телескоп, чтобы Герсен смог ближе разглядеть звезды. Пока пытаюсь просто настроить эту штуку.
В стороне цепочка красных вагонеток разогналась по крутым рельсам «американских горок». Радостный визг разрезал густой теплый воздух, пропитанный ароматами тягуры и пушинника. Выработанный в крови пассажиров адреналин отдался в моей голове дождем конфетти из кусочков восторга. Ух, как им весело! Постойте-ка!
Через два месяца? переспросил я.
Говорят.
Юля, Юля, пускай тебе плевать, но я хочу быть с тобой. И я увижу тебя через месяц после того как мы расстанемся. Твой солдат любви прилетит в твой новый дом на экскурсию.
В просторном светлом холле «Диснейленда» я налетел на вешалку-стойку с одеждой. Видно, розовые очки запотели. Я выбрался из вороха бальных платьев и смокингов, Никсия тут же ткнула меня пальцем в грудь.
Ты, быстро забирай один смокинг и платье для своей принцессы и брысь отсюда, пока не повалил все тут.
Я оглянулся на шеренгу черных костюмов и цветных платьев.
Прилечу я к тебе или нет, я не знаю. Я не знаю что я знаю, а что не знаю. Знаю только: есть один лжец, и он всем тут заправляет. И он заберет тебя у меня.
Поэтому ты прекратишь отмалчиваться. Иначе я порву твой чертов веер!
Глава 6
Только зубчики расчески коснулись волос Юли, моя инопланетная принцесса тут же упорхнула в другое измерение. Отражение ее головы в зеркале над раковиной передо мной закачалось, словно в медитации. Золотистые глаза потухли. Губы приоткрылисьсловно две морские волны разбежались друг от друга. Махровое полотенце на ее груди едва поднималось и опускалось.
Ничего, за шесть лет мы уж научились обходить ее джедайские штуки.
Я отвел расческу от мягких волос, жизнь вмиг вернулась во взгляд Юли.
Еще, слабо попросила она. Я молча обошел стул, с которого неприступная героиня моих снов смотрела на меня просящим взглядом. И кто теперь кого умоляет, злорадно подумал я, встав перед Юлей.
Словно в раздумье повертел расческойтак же во сне она махала веером перед моим носом.
Но больше Юля не проронила ни слова, только вертикальные палочки-зрачки ее сузились до едва заметных полосок. Как у кошки перед прыжком.
Я молчал. Она молчала. Молчал фабрикоид за дверью ванной. И рыбка, само собой, тоже молчала. Молчала вся наша общажная квартира, состоящая из ванной, Юлиной спальни и моей каморки-комнаты. Мир заткнулся.
Конечно, первым сдался я. А как иначе? Все эти годы я прислуживал ей вовсе не из-за приставленного к ребрам ножа.
Меня чуть инфаркт не торкает, стоит Юле занозу поймать. Вот и подходящее ей, только ей, бальное платье, все еще откапывал каждый день в холле «Диснейленда», переживалвдруг не понравится моей инопланетной девочке, так волновался-волновался, что самого тошнит. Честно, хочется рвануть к унитазу и засунуть два пальца в рот. Чтобы наконец высвободится от розовых соплей, ванили, клубники, всей этой «струи любви» пусть вместе с завтраком, кровью, сердцем, селезенкой
Спасибо «сыворотке», когда Юле некомфортно, мне чертовски больно. Когда ей больноя, считай, при смерти.
А тут я сам так напряг ее ранимую психику! Садист мерзкий!
Скоро мы расстанемся, сказал я. Сразу после танцев.
Расстанемся, как эхо повторила Юля.
Как давно тебе сказали? Хотя и так ясно: намного раньше, чем мне. И тебя не посещала нестандартная идея поделиться со мной?
А Стас бы хотел?
Ни в коем случае! бросил я. Зачем мне знать такие глупости? Просто однажды зашел бы в твою пустую комнату, и сам бы все понял.
Спина Юли вдруг ссутулилась. Полотенце чуть-чуть сползло с ее грудисовсем чуть-чуть, так, слегка, всего лишь настолько, чтобы кончик моего языка непроизвольно высунулся между губ, и я кусал его, не замечая.
Отец рассчитал время, когда рассказ не травмирует психику Стаса, сказала моя хозяйка.
Ах, тогда ладно. Ведь твой отец главный умник во Вселенной. Он не рассчитал пока еще, больше скольки раз в день мне нельзя моргать, чтобы не сдох мой слабенький мозг?