Кислый прелый запах больницы исчез, повеяло свежестью и чистотой, как после дождя. Словно воздух процедили через десяток кондиционеров.
Не бойся, сказал один из взрослых, странно коверкая слова. К мальчику протянулась большая синяя ладонь. Мы не обидим.
Ребенок медленно взялся за ладонь взрослого, и его куда-то повели. Перед глазами стелились обитые блестящим металлом узкие коридоры. Стальной пол тихо звенел под туфлями. В редких круглых окнах сияли звезды. Ни земли, ни облаков: только звезды и чернота.
Где мы? спросил мальчик. Как будто в небе над Землей.
Синий взрослый глядя в сторону покачал головой.
Намного дальше, сказал взрослый. В небе над твоим новым домом.
Стена коридора вдруг отъехала в сторону, они вошли внутрь. В небольшой каморке неподвижно стояла странная девочка того же возраста, что и мальчик. Нитки на ее красной одежде торчали во все стороны. Короткие черные волосы взъерошились, бледно-голубое нежное лицо застыло, словно его выбили из холодного сапфира оттенка летнего неба.
Юлирель, сказал взрослый. Девочка повернулась.
Взрослый отпустил ладонь мальчика и слегка подтолкнул его:
Иди к Юлирель.
Маленький пленник неуверенно шагнул вперед. Его будущая хозяйка смотрела на него желтыми глазами с жутковато-узкими зрачками.
Привет, сказал мальчик и попытался улыбнуться. Девочка молчала.
У тебя нитка торчит, сказал мальчик. Его рука сорвала с плеча девочки красную нитку, на ощупь гладкую и скользкую. Глаза Юлирель округлились. Маленький сирота коротко посмеялся.
По правде, их много торчит, сказал он. Эта больше всех просто, вот и вырвал ее. А вообще, тебе не мешало бы переодеться.
Юлирель вдруг протянула руку, и щипнула футболку на плече мальчика.
Нет, у меня нитки не торчат, сказал мальчик и повернулся к синему взрослому. Пожалуйста, верните меня в больницу. Мне нужно к сестренке. Она еще маленькая и неумеха совсем.
Рука Юлирель легла мальчику на плечо и крепко его сжала.
Твой дом теперь здесь. На семь лет, ответил синий взрослый. Юлирельтеперь твоя семья.
Мальчик прикусил нижнюю губу.
Хорошо, но мне нужны мои вещи. Там зубная щетка, одежда, любимая мочалка, сказал маленький пленник. Отпустите меня ненадолго домой, я мигом вернусь.
Взрослый молча отвернулся.
Я ведь когда-нибудь вырасту, закричал мальчик. И тогда я уже не буду маленьким и слабым. Вы поднимите голову и увидите героягероя для других! но для вас я буду только мстителем. Если вы не отпустите меня, лично для вас я буду только злодеем.
Взрослый вышел из комнаты, стена сразу же задвинулась обратно, закрыв проход.
Маленький пленник скинул с плеча руку девочки, бросился к стене. Кулаки его забарабанили по твердому металлу.
Откройте! кричал мальчик. Пожалуйста, поймите! У вас что, нет сестры?
Мальчик звал синего взрослого и бился о стену, пока его костяшки не разбились в кровь.
Упав на колени, и глядя на гладкий металл стены, закрывшей узкий коридор, закрывшей путь домой, мальчик плакал.
Горячие слезы затекли в рот. Горло ошпарили горькая щелочь, уксусная кислота, перец с солью. Трудно стало глотать.
Холодная рука коснулась мокрого лица мальчика, мягкие пальцы вытерли ему щеки. Пленник поднял голову.
Девочка с желтыми глазами нависла над ним, и прошептала незнакомые мелодичные слова. Бледно-голубые пальцы положили что-то в ладонь мальчика.
Это была длинная красная нитка. Ее растрепанные концы свисали до пола. Нить Ариадны, оборванная, ведущая в никуда.
В тот день до мальчика начало доходить, что надеждапросто этап детства, очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Как из горшка. Как из глупых диснеевских мультиков. Как из сказки, что твой отецпосмертный герой войны, поймавший вражескую пулю в грудь. Светлое будущее поблекло, как пух чертополоха на солнце.
Мальчик сжал красную нитку в кулаке. Кровь капала с разбитых костяшек. Серая стена громоздилась над ним как могильная плита. Как крепость.
«И чего я весь день как маленький?»
Да, прошептал мальчик. Эта нитка намного длиннее.
В тот деньпоследний его день на ЗемлеСтас стал питомцем Юлирель.
Глава 1
Как обычно, я разбудил Юлю только с попытки дециллионноймегаогромное число какое-то, больше, по-моему, нет. Ее странные желтые глаза со зрачками-полосками наконец раскрылись и сонно уставились на меня.
Стас, пробормотала Юля на певучем языке ананси, и опять закрыла глаза. Инопланетная девочка, с которой я нянчился уже шесть земных лет, перевернулась на бок. Одеяло соскользнуло с ее нагого бледно-голубого плеча.
Моя голова будто сама собой отвернулась. Взгляд уперся в окно, за которым гигантский белый столб Света затмевал бледный лазоревый рассвет, пронзая утреннее небо с курчавыми барашками. Рядом по всей длине яркого столба парили в воздухе черные ящики сканирующих его зондов. Сколько здесь живу, столько вижу за окном этот Свет. Столько бужу по утрам Юлю.
Нет, сколько можно меня доставать?! закричал я на ее родном языке.
Еще немного, прошептала Юля и засопела. Я взвился:
Это чертовски негуманно!
Сап Юли стал громче. Пора начинать операцию «Болтанка».
Я схватил изголовье кровати Юли и затряс изо всех сил так, что девочка-ананси покатилась по постели туда-сюда. Черные волосы с кроваво-алым блеском разметались по подушке. Одеяло окутало Юлю с головой, как гусеницу. Спрятало нагое плечо. И я смог снова смотреть на нее.
Тебе еще нужно успеть помыть голову, крикнул я.
Ее Стас моет, тихий шепот из-под одеяла. Стоявший в углу фабрикоид, робот-уборщик, вдруг включился и зашагал по комнате, подметая пол.
Аксамит я тебе не наращу, прорычал я, высоко поднимая правый бок кровати. Юля скатилась с постели и бухнулась на пол.
Фабрикоид пролез мимо меня под кровать. Механические руки заскрипели, шурша по полу щеткой.
Эй, тебя никто туда не звал, сказал я. Кыш!
Мои предплечья задрожали. Тяжелая кровать грозила выскользнуть из пальцев и прихлопнуть железного болвана.
Юля поднялась с пола, взъерошенная и нагая. Много, слишком много гладкой, как нектарин, девичьей голубой кожи раскрылось передо мной. Я чуть не отпустил кровать.
Чего стоишь? Одевайся, прохрипел я, крепко зажмуриваясь и пытаясь не думать о безукоризненно изящной линии тела. Отвлекись на что-нибудь, приказал я себе, помедитируй. Интересно, как это вообще делаетсямедитация?
Сначала волосы, сказала Юля. Новый аксамит растворяется от брызг воды.
Представляй что-нибудь нездешнее, сказал я себе, что-нибудь земное, представляй одуванчики. Легкие, пушистые в черных волосах голой Юли. Не-е-ет, не там. Представляй, как ветер разносит султанчики одуванчиков по сочно-зеленому лугу под летним небом, безоблачным и светло-голубымголубым, как кожа на плече Юли. Черт!
В ванную, простонал я, не открывая глаз. Босые ноги Юли пошлепали в коридор.
Я выдохнул, вытер вспотевшие ладони о штаны.
И с ужасом услышал, как кровать грохнулась на пол.
Истукан, ты как? прошептал я, заглядывая под кровать. За моей спиной прожужжали:
Ежедневная уборка номер две тысячи сто девяносто пять завершена.
Я обернулся. В углу, возле аквариума с рыбкой, робот пикнул, входя в режим ожидания.
Когда прозвучал номер уборки, у меня сдавило виски. Каждое мое утро начинается с цифр, и каждое утро мои виски словно сжимаются. Уборщика-фабрикоида привезли сюда одновременно со мной. Поэтому счет его уборокзаодно и счет дней моего заточения здесь, на планете Люмен, под надзором ее жителей-ананси. Уже две тысячи сто девяносто пять суток каждое утро мне вкалывают в вены инъекцию «сыворотки любви», чтобы я обожал Юлю и был предан ей как пес. Поклонялся ей. Молился на нее. Любил ее. Если это вообще возможно: заставить любить уколом химии.
Длина суток здесьдевятнадцать часов, час равен семидесяти земным минутам: почти как на Земле. Значит, мне недавно исполнилось шестнадцать лет. А Лена проводит на Земле уже тринадцатый год жизни. Седьмой год без меня. И без мамы.
Я вооружился большим махровым полотенцем из шкафа. Едва мои ноги переступили порог ванной, сразу накинул полотенце на опасно-нагое тело Юли. Девушка даже не шелохнулась, бездвижно сидя на стуле у раковины.