Забери мою душу Ир-Каан, до чего же она хороша, восхищенно пробормотал Оспан. Неужели мы хотели погубить такую красоту?
Ахрам не мог вымолвить и слова. Девушка посмотрела на юношу и сказала:
Меня зовут Оруна. Теперь и ты можешь заглянуть в мои глаза, Ахрам.
Снаружи раздалось шипение догорающих дров. Видно, на них попала кипящая вода из котла.
Оспан поглядел сначала на девушку, потом на Ахрама. Юноша и девушка не сводили глаз друг с друга.
Хорошо, сказал Оспан. Мне одному кажется, что котел больше не нужен?
Нужен, хрипло ответил Ахрам. Пригодится для свадебного пира.
И улыбнулся.
Оспан глянул еще раз на девушку и прищурился. Ему померещилось, что одна нога у нее мохнатая, трехпалая и с когтями, похожа на волчью лапу. Оруна улыбнулась старому пастуху и щелкнула изящными пальчиками. Оспан потряс головой. Стройная женская ножка, привидится же ерунда всякая. Это от чрезмерного употребления адылан.
Ну я, это, поскачу к твоей матушке. Обрадую.
Давай, дядя Оспан, сказал Ахрам. Пусть готовятся.
Подошел к Оруне и взял за руки. Девушка прильнула к юноше. Огромные черные глаза радостно светились в полумраке сарая. Оспан помахал им и выскочил наружу. Сватать девушку у шурале непростое занятие. Надо хорошенько подготовиться.
***
На следующий год у Ахрама и Оруны родилась дочь. Ее назвали Ормана, Лесная богиня.
Красное-красное небо
Больше всего на свете Лиреа любил взлететь выше облаков, сложить крылья и камнем упасть вниз. Он упивался ощущением полета. Когда ветер свистит в ушах, тело пронзает багровые облака, а ты скользишь в воздухе. И можешь лететь в любую сторону, куда только захочешь.
Вот и сейчас он взлетел в небо так высоко, как никогда еще не поднимался. Облака остались внизу. Светила Та и Ум скоро соединятся в полуденном танце, а затем пойдут в разные стороны.
Лиреа почувствовал, как мерзнут пальцы рук и ног. Здесь, над облаками царил невыносимый холод. Он тяжело дышал, потому что лететь вверх это не ракушки собирать. Считанные единицы из сиру способны взлететь на такую высоту.
Воздуха здесь мало, и Лиреа задыхался. Он приоткрыл клюв, стараясь вдохнуть редкий воздух. Наконец, с усилием вздымая крылья вверх и опуская вниз, он решил, что взлетел достаточно высоко. Выше был только черный купол с яркими желтыми звездочками. А еще ослепительно сверкали белое Та и голубое Ум. Внизу необъятное море из пухлых красных облаков. Он глянул на светила, поклонился им, замер на мгновение в воздухе. А затем сложил крылья, вытянул руки вдоль туловища, и камнем нырнул вниз головой.
Лиреа принадлежал к сиру, расе меднотелых людей-птиц. За спиной у них росли крылья. Тело покрыто красным твердым оперением, вместо носа и рта изогнутые клювы, кривые руки и ноги похожи на лапы грифа. Они жили на отдаленном каменистом острове Рукх на краю мира. Гнезда вили на отвесных скалах. Кораблям людей было трудно причалить к острову из-за вечно бурного моря и испещренных рифами берегов.
На памяти Лиреа варнахи два раза умудрились высадиться на острове. Тогда сиру поднялись в воздух и кружа над людьми, сбрасывали на них твердые и острые, как железо, перья. Варнахи погибли, пронзенные перьями, как стрелами. Затем Лиреа вместе с другими воинами спустился вниз и добил десятки раненых, разорвав когтями глотки и спев победную песню.
Сейчас он летел вниз через облака с неистовой скоростью. Его пьянило падение. Лиреа даже чуть шевелил крыльями, чтобы лететь еще быстрее.
Когда он прорвался сквозь клочья красных облаков, в бок ударил сильный поток ветра. Молодого сиру такой порыв мог сбить и перевернуть в воздухе. Но Лиреа был слишком опытным летуном. Он тут же вытянул крыло, согнул другое, и плавно, как в реку, вошел в струю. Полетел в сторону. А когда пересек воздушный поток, вновь сложил крылья и продолжил падение.
Облака рассеялись и далеко внизу появились темно-зеленые воды безбрежного моря. Вдали на горизонте темные изломанные очертания острова Рукх. Сегодня было пасмурно, лучи светил не могли пробиться сквозь тучи.
Лиреа чуть поворачивал голову, глядел по сторонам. Зрение у него превосходное, сверху он видел косяки рыб, плавающих под водой. Наконец заметил крошечное коричневое пятнышко. На волнах покачивалась лодка. Парус сложен на дне. У руля сидит человек. Лиреа устремился к лодке. Воздух шуршал на его перьях.
Он подлетел очень быстро и остановился только у самой лодки. Крылья задели воду и подняли тучу брызг. Прыгнул на дно, сложил крылья, сел на сиденье, как сова на ветке. Лодка закачалась.
Человек замахал руками, отряхивая лицо от воды, и проворчал:
Когда-нибудь опрокинешь лодку. Можно ведь подлететь аккуратно.
Он был бородатый и немолодой. Толстый красный нос, густые седые волосы, торчащие во все стороны. Сильные руки и ноги человека, с детства занятого физическим трудом.
Принес? спросил Лиреа. Ему трудно давался язык варнахов, поэтому он говорил кратко.
Человек кивнул и полез в карман. Его звали Раки. Он одел грязную двубортную куртку, а под нею полосатый шерстяной жилет. На ногах короткие и широкие штаны, испачканные рыбьими внутренностями. Раки каждый день ловил рыбу и жил за счет моря.
Он вытащил свернутый кусок ткани. Развернул, вытряхнул содержимое. На грубой мозолистой ладони лежали вперемешку желтые и синие жемчужины. На Варнахских островах их можно было недорого обменять за рыбу. Белые и черные попадались реже и стоили намного дороже. Сиру нравились любые жемчужины. Они с удовольствием обменивали их на свои перья. Затем Раки с выгодой продавал перья княжьему кузнецу, он делал из них отличные стрелы.
Хорошо, кивнул Лиреа. Перья вечером.
Раки завернул жемчужины и отдал Лиреа. Пробурчал:
Опять до темноты ждать. Ветер крепчает.
Лиреа спрятал сверток на поясе, встал и приготовился лететь.
Ты уж поосторожнее, предупредил Раки, но Лиреа прыгнул в воздух, чуть не опрокинув лодку, поджал ноги и расправил крылья. Тяжело взлетел.
Чтоб тебе клюв отбили, пробормотал рыбак, держась за борта качающейся лодки.
***
С поздней ночи до полудня Гвильния стояла над яйцом в гнезде, и уговаривала малышку поскорее разбить скорлупу. Птенчик слушала мать и время от времени изнутри стучала в верхушку яйца.
Ну же, сладость моя, бей сильнее, не бойся, говорила Гвильния.
Из скорлупы раздавалось осторожное постукивание.
Ракиа, молодой отец, нетерпеливо ходил по гнезду, и то и дело встряхивал длинными треугольными ушами.
Это оттого, что она девчонка, сказал он внезапно и остановился. Мальчик бы давно пробил скорлупу.
Супруги только полгода назад образовали семейную пару и снесли первое совместное яйцо.
Гвильния недовольно глянула на мужа.
Не пугай малышку своим диким голосом. Иди наружу на скалы. Узнай, кто вылупился у Актании. Мальчик, наверное?
Ракиа опять вперевалочку пошел кругами по гнезду, недовольно щелкая клювом.
Не хотел тебе говорить. У нее родился мертвый птенец. Он уже давно не подавал признаков жизни. Пришлось сломать скорлупу.
Бедная Актания, у Гвильнии от расстройства немного расправились крылья. А что случилось?
Ракиа пожал плечами.
Наверное, все дело в желтой болезни, которую она перенесла перед кладкой. Актания перенесла легко. Всю болезнь, оказывается, забрал ребенок. Он весь желтый был.
Что за ужасы ты рассказываешь? сказала Гвильния. Зачем так пугать, ты не видишь, что я и так вся распереживалась?
Ты сама спросила об Актании, огрызнулся Ракиа.
У входа в гнездо зашумели крылья. Откинув полог, тяжело переваливаясь, вошла Лиания, местная лекарша, член Совета Острых Клювов. Ее оперение побелело от старости.
Ну, чем порадуете, молодожены? спросила она и удивилась, увидев целое яйцо. До сих пор не вылупился? Что-то долго он у вас лезет.
Это девочка, досточтимая Лиания, ответила Гвильния. Мы и сами уже тревожимся.
Лекарша кивнула.
Тогда поможем. Это разрешается правилами, если малыш не может долго пробить скорлупу.
Она подошла к яйцу, лежавшему в уютном углублении, уселась перед ним поудобнее. Прицелилась тяжелым клювом.
Вы уж поосторожнее, досточтимаяначала Гвильния.