Обычно вампиры не съедают свою жертву прямо на месте, если, конечно, они не торопятся. Жертвы попадают к ним в лапы в людных местах, где любой случайный свидетель может задаться вопросом: «А что, собственно, происходит?», поэтому вампиры предпочитают вырубить человека и оттащить его в укромное место, но не в свое логово. Там они, как можно догадаться, кусают беднягу и выпивают всю его кровь, пока он еще жив. Никто из уважающих себя вампиров не станет пить кровь покойника, они называют ее «мертвой кровью». Такая кровь, конечно, им не вредна, но и пользы от нее никакой; это как выпить витамины вместо жаропонижающего при высокой температуре.
Местом трапезы нашего вампира была заброшенная школа. Уже два раза Глеб находил там обескровленные тела. В обоих случаях это были мужчины, в первый разодин, а во второйсразу двое. Это тоже выбивалось за рамки общепринятого. Взрослые вампиры предпочитают на ужин представительниц прекрасного пола; как ни странно, вампирши придерживаются такой же диеты. Вопреки расхожему мнению, дети мало интересуют вампиров, разве что, изредка, кровопийцы делают исключение для подростков. Не знаю, чем обусловлен подобный выбор, мне как-то не доводилось обсуждать с вампирами их кулинарные пристрастия, но статистика говорит сама за себя.
Через пять дней истекали четыре недели с последней кормежки вампира. Конечно, он мог плюнуть на свою странную диету и поесть, например, вчера или два дня назад, но вампиры обычно очень педантичны и редко нарушают свои привычки. Это немного облегчает нашу работу.
Итак, во вторник ночью мы пойдем в здание старой школы, займем свои места и будем ждать. Может, нам повезет, и он убьет не всех. Хотя я в это не очень-то верил.
Вампир, владеющий магией, вспомнил я. Мне такие еще не встречались, может, поэтому я и жив до сих пор. Вампирысильные существа, в рукопашной схватке человеку их не одолеть. Они могут двигаться с неимоверной скоростью, почти незаметно для нас. Один прыжоки вы покойник. Их глаза прекрасно видят в темноте, нюх за версту чувствует ваш запах и страх, вампир слышит каждое ваше движение, даже биение вашего маленького сердечка. Все в нем подчинено одной целиубить свою жертву. Если вы думали, что тигры или львысамые сильные хищники на земле, то позвольте мне вас разуверить. Самые сильные хищники на землевампиры. А теперь представьте, что вдобавок подобный противник может вас околдовать, лишив последней надежды на спасение. Как считаете, много у вас шансов на выживание?
Как бороться с противником, к которому даже нельзя подойти? Я не знал. Виктор мог бы сказать, что для выстрела близко подходить не надо. А если вампир может силой мысли остановить мою пулю в полете? Что тогда мне делать?
Мой день всегда начинается с утренней пробежки. Пойти в лес я не решался, а бегать вокруг дома было глупо, поэтому я бегал по дороге, ведущей в город. За первым же поворотом дом Глеба пропадал из виду, и я оставался один на один с природой. За все это время я не встретил ни машины, ни пешехода. Похоже, люди были здесь редкостью. В первый же день на обратном пути мне показалось, что где-то позади меня хрустнула ветка. Я остановился и прислушался, но ничего не было слышно, кроме шелеста листвы. Больше подобное не повторялось, но чувство, что кто-то неотступно следует за мной, с тех пор не покидало меня.
Отведенные нам пять дней прошли довольно быстро. Все это время мы тренировались как ненормальные. Я не особо верил, что это поможет, но против занятий не протестовал. Все и так были достаточно напряжены, к тому же я любил спорт.
Наконец наступил день икс. Сегодня ночью мы убьем вампира или он нас, это уж как повезет.
После зарядки и завтрака я прямиком направился в сарай. Надо было почистить оружие и, наверное, отлить еще десяток серебряных пуль, может, пригодятся. Тогда, даже если я умру, никто не сможет меня упрекнуть в том, что я пришел на битву неподготовленным.
Что-то тревожило меня, какая-то мысль на грани сознания, но я никак не мог ее уловить. Но когда я уже входил в сарай, меня осенило. Я даже остановился и, медленно повернув голову, посмотрел в сторону леса.
{Лес}. Сегодня он был другим. То есть, конечно, он был таким же, как и до этого, и все жедругим. Сегодня это был самый обычный лес, в нем не было ничего примечательного. Если раньше что-то и скрывалось там, в кронах деревьев, то сегодня оно исчезло без следа. Неожиданно я испытал почти физическую боль. Мне вдруг показалось, будто меня покинул близкий друг , и я остался совершенно один в этом мире.
Я тряхнул головой, прогоняя глупые мысли. Успокойся, Влад, это всего-навсего старый лес, ничего там нет, и никогда не было. И если тебе что-то показалось, это была лишь игра твоего бедного измученного разума, не более того.
Рассуждая таким образом, я вошел в сарай. Похоже, не меня одного с утра посетила мысль о чистке оружия. В сарае был Дмитрий.
Привет, братишка, улыбка Димы была светлой и чистой, видимо, его мало волновала предстоящая ночь. Я задумался, а есть ли в этом грешном мире хоть что-то, способное выбить моего брата из колеи. Ты меня игнорируешь?
Дима явно был настроен на беседу, и мне не хотелось, чтобы он заподозрил, каково мое истинное настроение. Поэтому я изобразил свою самую радостную улыбку и ответил:
Да что ты, просто задумался. И вообще, разве тебя возможно игнорировать? Ты же не даешь такого шанса.
Это точно, Димка самодовольно улыбнулся. Как думаешь, сегодня все пройдет хорошо?
Вот оно. Неужели я и в самом деле надеялся избежать этого разговора?
Не знаю, Дима. Но может, будет лучше, если ты останешься дома. Разумеется, для страховки.
Я сказал это с тайной надеждой, что он согласится, хотя знал заранее, что зря сотрясаю воздух, и Дмитрий, конечно же, «ни за что не пропустит такое веселье». Мой брат в отличие от меня обожал наше дело. Он был рожден, чтобы стать «истребителем» так он сам себя называл. Дурацкое пафосное слово, которое он наверняка подцепил, когда смотрел какую-нибудь ерунду по телевизору. И все же я не мог не признать: что-то есть в том, чтобы быть причастным к сообществу людей, которых объединяет общая тайна. По крайней мере, моя жизнь не была лишена смысла, ее нельзя было назвать никчемной. При этом я бы многое отдал за то, чтобы мой младший брат не ходил сегодня с нами. Зная, что Дима в порядке, жив и здоров, я встретил бы свой конец чуть более счастливым.
Даже не начинай этот разговор. Об этом не может быть и речи, Дима отвернулся к столу и принялся с остервенением чистить пистолет. Кажется, я его и вправду обидел, впрочем, это я мог вынести. Больше мы не разговаривали, перебрасываясь лишь необходимыми для работы фразами, и я был этому только рад.
Я работал и думал об отце. Возможно, Виктор догадывается, что я его недолюбливаю, дураком его назвать нельзя. Наверное, именно поэтому он всегда так холоден со мной, но я не жалуюсь. Я легко это переношу; чего я точно не вынес бы, так это если бы он был со мной ласковым. Отец чувствует мою неприязнь, но я твердо знаю, что он не знает ее настоящей причины. Он думает, я виню его в том, что он не сумел спасти маму, но это не так. В то время мы даже не знали, что вампиры существуют, и тем более не знали, как с ними бороться. Маму нельзя было спасти. Я принял это и советовал бы ему поступить так же.
На самом деле я никогда не прощу ему то, как он потом поступил с нами. У меня и Димы могла бы быть совсем другая жизнь. Я не выбирал охоту; если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы отказался. Но разве меня спросили? О, нет. Отец решил, что теперь его святой долг мстить всем тварям за смерть любимой жены. Спустя три года он убил погубившего маму вампира, но это его не остановило. Он говорит, если не мы, то кто? Но кто-то внутри меня кричит: «Почему обязательно я, пусть это будет кто-нибудь другой. Парень по соседству, например, но только не я!»
Зло? Эгоистично? Возможно. Но разве я или Дима не имеем такие же права на жизнь, как остальные? На нормальную жизнь, без вздрагиваний от шорохов и постоянных оглядок по сторонам? Наверное, не имеем.
Когда мы впервые столкнулись с ночной нежитью, именно Глеб пришел нам на помощь. Уж не знаю, где Виктор его нашелон бывает таким упрямым, когда идет к целино Глеб научил его охоте. Тогда отца интересовала только месть. Незаметно для него из его жизни ушли все другие цели, и он стал охотником. А потом отец начал учить нас. Сначалазащищать свою жизнь, потомпомогать ему в охоте. Наверное, он не мог поступить иначе, не мог нас бросить. Но иногда я думаю, что лучше бы он оставил нас в каком-нибудь детдоме и пошел на свою вендетту один. Наверно, я ненавидел бы его и считал предателем, но при таком раскладе мы с Дмитрием были бы гораздо счастливее и уж точно прожили бы дольше. Я не знаю ни одного охотника, который умер бы своей смертью. Даже за дожившим до почтенных лет охотником рано или поздно приходил какой-нибудь вампир или демон. Такая же судьба ждет и нас с Димой. Если, конечно, мы не умрем сегодня ночью.