Прекратите немедленн Что вы себе позволяете? -только и смогла вымолвить я, но голос мой звучал совсем неуверенно и слабо.
Ведь он может позволить Может. Иначе
Твое возмущение звучит так жалко, что это, пожалуй, даже мило. Или мне нужно все-таки рассказать комиссару Шенку, что ты украла ключи от моего кабинета и открыла сейф? Не надо? Точно? Тогда сделай одолжение, зайчонок, закрой свой волшебный ротик, пока я не придумал для него более интересное занятие, Трой сжал меня слишком сильно, грубо сдавил до резкой боли, что, выгнувшись, я уперлась ладонями в стеклянную стенку и с трудом сдержала изнемогающий стон.
Двести метров над землейс одной стороны лифта Предьял, как на ладони, а с другой проплывают многочисленные этажи торгового центра с сотнями копошащихся, как муравьи, людей. Но он прямо за моей спиной, а его пальцы на моих бедрахя чувствую их сквозь трусики и плотную ткань моих прямых брюк. Дыхание перехватывает и я падаю, падаю
Мне больно, цежу сквозь зубы. Уберите руки!
Черта с два он послушается
Слышал, Его Высокопреосвященство избрал тебя для светлой миссии, Кастор Трой прижимает бедрами меня сзади и я, распластанная по стенке лифта, как бабочка по стеклу, с ужасом смотрю вниз, понимая, что бессовестно, бесстыдно теку. Хорошее дело, богоугодное. Дерзай.
Женский металлический голос как сквозь вату объявляет номер этаж, мелодичный звон раздается где-то на периферии моего сознания и двери лифта открываются.
Кастор Трой выходит как ни в чем не бывало, даже не оглянувшись на меня, и тут же начинает давать распоряжения сразу нескольким полицейским, подскочившим к нему. Сглотнув, я нервными пальцами поправляю брюки (там, в междуножье, они мокрые, постыдно и холодно мокрые!) и на трясущихся ногах выхожу следом.
По роскошным в своем минимализме апартаментам взад-вперед снуют полицейские, но я следую за офицером Троем в огромную светлую спальню. Много белого, слишком много белогобелые стены и белый паркет, глянцевый белый потолок и воздушные белые занавески. Тем страшнее залитая кровью белоснежная постель с окровавленным обнаженным телом женщины в неестественной, изломанной позе. Голова ее утоплена в груде атласных подушек, и они тоже пропитаны кровью.
Смерть наступила между пятью и шестью часами утра, негромко докладывает Трою лысеющий мужчина в штатском, но я слышу каждое слово. На бедре, в том же самом месте, что и у Метреску, след от укола. Скорее всего, ей вкололи тот же самый паралитик, но точнее, конечно, смогу сказать после вскрытия.
Объятая ужасом, приказываю себе не смотреть, уткнувшись взглядом в огромную картину, висящую над кроватью, и являющуюся, помимо кровавых простыней, здесь единственным цветовым пятном. На портрете Джудита Рикарнастоящая красавицахрупкая блондинка с огромными фиалковыми глазами и пепельными локонами.
Болевой шок и большая кровопотеря? абсолютно спокойный, Трой отводит подушки в сторону, и в каком-то ступоре я вижу развороченное горло певицы, напоминающее вывернутую наружу морскую раковину. Связки вырезаны
Борясь с подступающей к горлу дурнотой, обхватываю себя руками и отступаю назад. Зачем он взял меня на труп? Зачем?
В отличие от Метреску, все проделано очень грубо, деловито замечает полицейский в штатском. Однако он так же кромсал ее на живую. Без всяких обезболивающих. Обездвижил только, чтобы не трепыхаласьи все.
Занятный парень, Кастор Трой кривит губы в усмешке, разглядывая портрет убитой. С выдумкой. Какие-то следы, отпечатки пальцев? Биологический материал?
Осматривали несколько раз, чуть ли не под микроскопом. Ничего. Вообще ничего!
Боясь даже думать о том, что в последние часы своей жизни чувствовала несчастная, забиваюсь в угол и опускаюсь на корточки. Жестоко, жестко, и так жутко, что мое собственное горло сдавливает тяжелый липкий спазм.
Низко склоняю голову и вдруг замечаю на белоснежном паркете несколько мутных выпуклых капель.
Офицер Трой
Он не сразу обращает на меня внимание, поэтому мне приходится повторить срывающимся голосом. Заинтересовавшись, первым подходит полицейский в штатском.
Офицер Трой, взгляните!
Присев на корточки, Кастор Трой проводит по застывшим каплям пальцами:
Воск. Причем следы свежие.
И резко поднимается, веля еще раз по сантиметру прочесать всю огромные апартаменты Джудиты Рикар, а затем, заново, квартирку Илие Метреску.
На следующее утро подробности жесткого убийства известной певицы уже на первых полосах всех газет, во всех новостях и передачах по телевизору. Сми, еще вяло перемалывающие смерть Илие Метреску, бросаются на страшную новость, как собаки на кость.
На планерках комиссар полиции Шенк трясет заголовками, один невероятнее другого, и орет о том, что в прессу просочилась информация, которая напрямую мешает следствию. Еще нет достаточных оснований, чтобы говорить о серии, а папарацци уже во все горло вопят, что в Предьяле завелся маньяк, вырезающий у своих жертв части тела.
Я старательно отворачиваюсь, проходя мимо газетных киосков, и вообще не включаю телевизор. Мне хватает и того, что я была там и видела все своими глазами.
Мне хватает того, что пару раз мне снится белоснежная комната и залитая кровью постельтолько это я лежу в ней с разрезанным горлом. Яобнаженная и заваленная окровавленными банкнотами.
Будь ты проклят, что, решив развлечься, взял меня с собой в Предьял-Сити.
Будь ты проклят, Кастор Трой
Помощник комиссара любил крепкий сладкий кофе с большим количеством сливоктакой продавался только в кофейне за два квартала от полицейского отделения. Я бегала за ним по нескольку раз на дню.
Весенний день выдался солнечный, но по-зимнему холодныйстоя в очереди (очереди, очереди, здесь всегда были огромные очереди!), я отчаянно мерзла в своем тонком пальто, переступая с ноги на ногу.
Возьмите книжечку за три леи Всего три леинемного же за книжку, правда? Вы не думайте, я не из партии, не из секты Детей Жизни какой. Тут стихи мои Я сама на печатной машинке печатала, сшивала, и иллюстрации тоже сама рисовала! Хорошие стихи, возьмите
Это была пожилая женщина в сером пальто, поношенном до невозможности, но очень чистом и опрятном. В руках она держала самодельные тоненькие книжечки, демонстрируя их всем. На обложке был изображен симпатичный акварельный пейзаж.
Предлагая свои книги, старушка подходила к каждому в очереди, но от нее просто молча отворачивались, а один парень, пижон в дутой куртке цвета «красный металлик» брезгливо поморщился, пробормотав «Побирушка».
А я не побираюсь! старушка разволновалась, но затем гордо подняла голову. Я хочу оплаты за свой труд! У меня хорошие стихи! Я всю жизнь их пишу! Доченькаобратилась она уже ко мне. Губы ее дрожали. Доченька, возьми книжечку Три леи всего
Я очень люблю стихи, проглотив вставший в горле ком, сказала я. Давайте двадцать штукзнакомым подарю!
Она заволновалась, засуетилась, и, отсчитывая трясущимися руками сдачу, долго-долго меня благодарила, пока вновь подошедшие к очереди люди не заинтересовались ее книжками и тоже не захотели купить.
Сунув книжки в сумку, я подхватила картонную подставку с двумя обжигающе-горячими стаканчиками, и побежала по тротуару, покрытому наледью, каждую секунду боясь поскользнуться и эпично полететь вместе с этими стаканчиками.
Никки!
Увидев водителя притормозившей около меня машины, я и правда едва не грохнуласьблаго, хоть вовремя схватилась за капот автомобиля.
В отличие от Кастора Троя, который, похоже, носил полицейский китель и днем и ночью, Итан форму не любил и, в основном, всегда одевался в гражданское.
Вот он улыбается мне, перегнувшись через пассажирское сиденье, и сердце мое замирает от этой улыбки. Столько отчаянья, столько непростительного, грязного, постыдного в последнее время Но есть он, Итан, и когда я рядом с ним, мне так хорошо, несмотря на все, что сейчас происходит в моей жизни. А я ведь так и не отдала ему свое письмо
Такой холод! Садись скорее!
Замирая от счастья, ныряю в теплый салон. У него такая открытая улыбка и такие ясные глаза! Мне нравится его замшевая светло-бежевая куртка и то, как он управляет машиной. Нравятся спокойные интонации его бархатистого голоса. По правде говоря, мне нравится в нем все!