По крайней мере, я её найду, упрямо сказала Кассандра.
Да уж, очень эффективно, Рофи захлопнул книжку и подтянулся, чтобы сесть ровнее. Я проанализировал ситуацию, но, если говорить начистоту, пока что не вижу для тебя возможности быстро отыскать Мари. Надеюсь, что со временем ты найдёшь способ. Однако есть кое-что, что ты можешь сделать для вашей мамы.
Кассандра мельком взглянула на Призрака, которая с явным интересом и с неожиданно тёплой и гордой улыбкой слушала маленького мальчика.
До нас доходили сведения, что выше по течению реки, в районе Ангоры, скрывается отряд ливьер. Его-то уж точно будет проще разыскать, чем Мари. Среди них наверняка есть травники. Я полагаю, они знают, как разбудить вашу маму.
Кассандра беспомощно развела руками, но, так как все остальные молчали и никто не собирался комментировать сказанное, пришлось спросить:
Что ещё за травники?
Мальчики растерянно взглянули на Призрака.
Может быть такое, что она совсем ничего не знает? спросил сестру Томь.
Ну хотя бы не спрашивает, кто такие ливьеры, хмыкнула та и указала Кассандре на стул. Садись.
Они накормили её жидким недосоленным супом из гороха и капусты: «Я знаю, что дрянь, но картошки сейчас не достать», сказала Призрак. После обеда брат с сестрой отправились на дежурство, а Кассандре велели хорошенько выспатьсяна широком матрасе было достаточно места для нескольких человек. Натянув на себя тончайший плед, она лежала, стараясь не шевелиться, чтобы не потревожить Рофи, но то нога чесалась, то ухо, и сон всё не шёл. И суток не прошло с тех пор, как она ушла из дома. Вчера в это время Кассандра, кажется, пила чай и вырезала из газеты адрес местного полицейского участка. Сегодня лежит в подвале кабаре в трущобах Индувилона и пытается не разбудить мальчика-калеку Кассандре не было страшно. Только грустно и муторно на душеот того, что рассказала Призрак, не постеснявшаяся поделиться своей историей с той же искренностью, с какой Кассандра поделилась своей.
Среди друзей и знакомых Кассандры не было тех, кто особенно пострадал во время гражданской войны, или же она об этом не догадывалась. Большинство жителей посёлка, как и её семья, были переселенцами из Поверхностного мира и перебрались в Цветочный округ уже после провозглашения Соединённой Федерации. Другие же, бывшие подданные королевства, говорили о прошлом редко и неохотно. Когда им задавали вопросы, они только пожимали плечами и отводили глаза. И постепенно их перестали расспрашивать. Мари и Кассандра выросли в мире, в котором не существовало никакой связи с Флориендейлом.
Но у Призрака эта связь была. Войну она не помнила, разве что чувство тревоги, опасности и последнюю бомбёжку, когда рухнул их дом и ранило маму. Однако им удалось бежать. Несколько лет они прятались и даже думали, что жизнь наладилась, когда родился Томь. Но их всё-таки раскрыли и арестовали. Призраку тогда было девять, и, рассказывая об этом Кассандре, девушка так сильно зажмурилась, что Кассандра подумала: сейчас заплачет. Но Томь сказал, что сестра не умеет плакать.
Несколько месяцев их держали в тюрьмедевочку, её маму и новорождённого брата. Приставленный к ним охранник неутомимо развлекал их несмешными историями. Он же раздобыл где-то для Призрака большую книгу сказокэто была её первая и последняя книга. Охранник делал всё, чтобы отвлечь их от мысли, что отец к ним больше не вернётся. Но разве от этой мысли можно отвлечь? Маму Призрака то и дело вызывали на допросы, иногда днём, но чаще посреди ночи. Дело было в каком-то компромиссе, вспоминала Призрак. Её родители отказывались сотрудничать с новой властью. Однажды мама разбудила девочку до рассвета и повесила ей на шею свой кулон с луком и стрелойничего особенного, простая железка, но она сказала, что украшение у неё от дедушки. Со следующего допроса мама не вернулась.
Детей отправили в приют, где Призрак терпеливо ждала, пока маленький Томь хотя бы чуть-чуть подрастёт. Девочка игралась с кулоном, училась писать и считать, снова и снова перечитывала свою книгу сказок, но на самом деле голова её была забита мыслями о побеге и мести. Жажда мести прошла с годами; остались лишь злость и призраки воспоминаний о холодных ладонях, которые трясут её, чтобы она угомонила наконец плачущего Томь, о маминых глазах после допроса, о бомбах.
Взрослая Призрак усвоила, что жизнь важнее мести, и чувство ответственности за брата и Рофи, бежавшего вместе с ними из приюта, пересилило злость. Когда-то они хотели отыскать лагерь ливьер, но Рофи повредил ноги, и лагерь превратился в недостижимую мечту. Рофи бы не дошёл, а Призрак и Томь не могли его бросить. Где-то там, с ливьерами, должны были быть и травникидревний народ Флориендейла, который, если верить Призраку, разбирался в растениях так, что даже лучшие мастера Цветочного округа рядом не стояли.
Кассандра как можно тише перевернулась на другой бок и уткнулась носом в книгу сказок Призрака. Страницы старого фолианта пошли волнами от влажности, и в темноте Кассандра не могла разобрать ни одной буквы. Зато тут же почувствовала щекотку в носу. Кассандра сморщилась, зажала рот руками, но всё-таки не сдержалась и оглушительно чихнула. Рофи тут же проснулся и зажёг торшер.
Что ж ты не спишь? Тебе утром в путь, Рофи зевнул. Думаешь, найти ливьер так просто?
Нет Да не волнуйтесь вы за меня! Я рано встану и сразу уйду.
Это ты зря. Тебе стоит дождаться Призрака, как она сказала, возразил мальчик. Она проводит тебя на другой конец города. Это значительно опаснее, чем ты думаешь.
Что я, ребёнок, что ли? недовольно пробормотала Кассандра.
Ей и так уже было неловко, что они бросились её опекать, и сочувствовали, как много всего она не знает, и смотрели на неё чуть ли не с жалостью.
Она даст тебе новые ботинки, заметил Рофи и погасил лампу.
Это был хороший аргумент.
Когда Вероника мечтала о жизни за пределами проклятого алилутского дома, она представляла её себе совсем иначе. Оказавшись в новой тюрьме, Вероника долго ждала, что начальство всё-таки опомнится, тут же освободит её и отправит в школу. Но надежда таяла с каждым днём. И вот наконец её вывели из-за решётки и снова загнали в машину, только на этот раз там не было мягких кожаных сидений. Вероника обречённо опустилась на металлическую скамейку и поджала ноги. Она была готова вытерпеть любое мучение, если бы в конце пути её не ждала новая тюрьма. А уж если тюрьмапусть хотя бы прежняя, та, что в Алилуте, чтобы быть с мамой!
Однако в душе она понимала, что вряд ли её везут к маме. Было тоскливо и безумно страшно, и всю дорогу Вероника рыдала, задыхаясь и захлёбываясь слезами. Как вдруг фургон остановился и через несколько минут она познакомилась с Мари.
В темноте было видно немного, но Вероника догадалась, что они с Мари примерно одного возраста, а главное, что онахороший человек и такая же жертва. Не в силах сдержать сбивчивый поток слов, Вероника выложила всё, что произошло с ней за последние дни. После этого сразу стало намного легче, как будто, разделив свои печали с другой девочкой, она смогла уменьшить их груз вдвое.
Мари тоже пыталась рассказать о себе, но то и дело делала длинные паузы и прерывисто вздыхала. Веронике было жаль каждой потерянной секунды. Она боялась, что они скоро приедут и она снова останется одна, а ведь ей так хотелось ещё хотя бы чуть-чуть пообщаться с Мари!
Охранник несколько раз подзывал Веронику к маленькому окошку в кабину водителя и требовал сообщить, как себя чувствует вторая девочка.
Хреново, хрипела Мари, но она была слишком далеко от охранника, и Вероника передавала за неё в окно: «Плохо».
Она так и не поняла, почему они снова остановилисьиз-за Мари или же что-то случилось с машиной. Веронику заставили вылезти из фургона, и она тут же продрогла на холодном ветру. Мари вытащили на носилках. Теперь они сидели взаперти на втором этаже чужого дома у обочины шоссе: главный начальник, мужчина с синей звездой на груди, приказал семье освободить здание для службы государственной безопасности. Внизу, судя по запаху, варили кофе и шла беседа. Наверху в полутёмной комнатушке Мари спала, изредка постанывая и что-то выкрикивая, словно её мучили кошмары, а Вероника сидела в старом кресле, поджав ноги и обняв колени. Ей снова было страшно. Кроме них в комнате находился один из охранников. Он стоял у двери и следил, чтобы девочки не разговаривали. Похоже, начальнику это было особенно важно.