Лэйнар подошёл к домашнему источнику и, зачерпнув полную чашу, выпил её без остатка. Грустный выходил день рождения.
Заняться скучными чертежами или пожертвовать собой под песни жрецов? Так себе выбор.
Оракулу принято повиноваться и благодарить А единственное, что хотелось, вылететь на самое стоящее, а значит сумасшедше-рисковое задание, вытащить всех кого можно у смерти из-под носа, оттаскать её за усы, а самому Будь что будет, лишь бы не соглашаться с предложенным!
Арагв подлез под ладонь, тихонько урча от удовольствия. По кончикам пальцев и коже Лэйнара пронеслись ласковые волны, а гриб делал своё дело: забирал негативные эмоции. Раздражение начало отступать.
Наконец, Лэйнар перевёл дух. Попустило. Подумалось, что не зря всем даются после похода к Оракулу дни размышлений. Лэйнар потрепал порозовевшего арагва и встал:
Ну хватит, ещё объешься.
И вдруг на ментальную связь прорвались ребята из спасательной группы:
Шеф, до нас дошло, что вас сняли с дежурства! Это правильно! С «Днём судьбы»! Главное, чтобы точно в предсказании был для вас мешок радости! И могулам надрать зад так, чтобы наши отряды стороной облетали! И вывести нашу группу в элитное подразделение! Генералом стать, кому как не вам! кричали они наперебой.
Надеемся, вам напророчили, что вы научитесь останавливать вулканы силой мысли! И землетрясения, топнув ногой. И ураганы плевком! весело встряли маги-стихийники.
Лэйнар заулыбался: слышать родные голоса команды было приятно, хоть и городили они абсолютную чушь. Зато как искренне!
А главное пусть тебе будет интересно, старик! Ну, и нам с тобой тоже! как всегда, по-свойски и немного лениво пожелал дружище Сеннек, технарь и гений.
Нет, главное: дожить до почтенных седин и великой мудрости с добрым сердцем и боевым духом, добавила звонким голосом розыскник Дава Мирана.
Лэйнар поблагодарил от души. Ну зачем ему жениться, если вот они его семья? Каждый на вес золота, на каждого можно положиться и доверить жизнь, как самому себе! Почему всё-таки Оракул решил разрушить это?
От неразрешимых вопросов Лэйнар почувствовал голод. Активировал ладонью серую панель в кухонной стене. В разложившемся на кубы пространстве естественного «погреба» увидел на подносах множество блюд: все его любимые. Бармана постаралась.
И вдруг вспомнил о «новом существе». Прислушался. Тишина. Будто и нет никого в доме.
«Как чётко соблюдает установленные правила! удивился Лэйнар. Если в гейзере не утонула. Стоит пойти посмотреть».
Глава 6
Она сидела к нему спиной на широкой кровати гостевой комнаты, не вспомнив, конечно об арагвах, которых и тут было с лихвой. Перед ней были разложены странные предметы, половине которых Лэйнар название бы не дал: что-то из женских штучек, масса цветных карточек для игры, наверное; пара забавных крошечных книг с цветастыми обложками и совершенно необычные приборы, в которых чувствовалась природная магия. Стало любопытно.
А говоришь, магии у вас нет, заметил он.
Оля резко обернулась. Лэйнар обнаружил, что она переоделась: белая короткая туника едва прикрывала бёдра, зато великолепно обтягивала грудь, к которой взгляд сразу и приклеился.
У нас нет магии, ответила Оля.
Нос её, щёки и глаза покраснели, и Лэйнар спросил:
Ты плакала? Почему?
Кажется, вы сказали, что это моя территория: вы не входите сюда, я туда. Или правила поменялись?
Дом вообще-то мой, напомнил Лэйнар.
Она взглянула на него так, словно можно было начинать в этом сомневаться. Лэйнар отметил про себя: на вид совершенно мягкая, а с характером.
Угу, «мой дом, мои правила», проговорила она хмуро. Согласно ним теперь мне стоит отвечать «Да, о великий господин» и низко кланяться?
Просто хотел спросить, не голодна ли ты? усмехнулся он. Поклоны не обязательны.
Благодарю покорно. Но я же сообразительная, сама найду. Ершистая гостья отодвинулась, показав кучку конфет на плетёном покрывале из нежных лепестков анахайи. Пока позвольте отказаться, у меня своя еда есть.
Конфеты? вскинул брови Лэйнар. У тебя разве есть разрешение?
Зачем мне разрешение на собственные конфеты?
Конфеты не еда, это лекарство, вызывающее привыкание. Целители их выписывают только психически нестабильным, тяжело больным и старикам, утратившим ясность мысли.
Оля сверкнула глазами, уткнув руки в бока:
Хотите сказать, что я старая, больная и умственно отсталая?
Нет, но Лэйнар кашлянул, не ожидая такой реакции, не только конфеты, все сладости считаются наркотиками. Хочешь штраф и наказание?
Какой же у вас искажённый, неправильный мир! Оля вскочила с кровати и заломила руки, будто бы в отчаянии. Господи, лучше бы тут страшненькие демоны кружили возле котлов, чем ангелы на лицо прекрасные, жуткие внутри! Сладости объявлять наркотиками! Нет, это невозможно!
Лэйнар почувствовал замешательство: в себе ли она?
Угу, предпочёл он перевести всё в шутку. Ты говоришь о котлах, значит, точно хочешь есть. И не эту гадость.
О, если вы так говорите, великий господин! Но конфеты не гадость, и я их не отдам! поджала губы она и отбросила упавшую на лицо прядь взмахом головы. Они мои, честно купленные в моём прекрасном мире, в который я точно вернусь. Могу чек показать из «Пятёрочки»!
«Откат, видимо, после магической трансформации», подумал Лэйнар и с усмешкой ответил:
Контрабандные наркотики оставь, ладно. Драться с тобой за них я не собираюсь. И прекрати называть меня великим господином. И ткнул пальцем в неизвестные предметы с голубыми огоньками. А это что? От них исходит низкий магический фон.
Это мои личные вещи, буркнула Оля. И те скоро разрядятся и будут просто куском ненужного пластика.
Пластиком ты называла арагв. Они совсем не похожи.
Естественно, это не сиденья. Это ноутбук, смартфон, аккумулятор, наушники и зарядник.
Зачем тебе столько пластика?
Для жизни. В моём мире без них не живут.
Хочешь сказать, если они разрядятся, твоей жизни что-то угрожает? нахмурился Лэйнар. Почему не сказала сразу? Мы найдём замену, раз это важно.
У вас есть электричество?
Я не знаю, что это.
Нет электричества, значит, и смысла нет искать, отрезала Оля.
Разберёмся.
Лэйнар шагнул и потянулся к серому прямоугольнику с синим и красным огоньками на торце. Оля заслонила вещицу грудью, чуть не воткнувшись ею в Лэйнара.
Это твой дом. А это мои личные вещи. Я. Не. Разрешаю. Их. Трогать, по слогам выговорила она.
Он удивился: какая строптивая человечка! Пожал плечами.
Да пожалуйста. Очнёшься после своего сладко-наркотического опьянения, сообщи.
Развернулся и вышел из комнаты. Вообще не понятно: чего он с ней возится!
* * *
Закрывшись в комнате, которую мне предоставил опекун, я поняла, что совсем не представляю, как дальше жить. Нет, вид из панорамного окна открывался чудесный: горы, зелень, водопады, сверкающие издалека на солнце. Внутри почти нормальная кровать, накрытая вязаным шёлковым покрывалом, лампа в стене из мрамора с золотистой крошкой, и, что меня удивило, ванна с бьющим активно тёплым гейзером. Случайно нажав ладонью на стену рядом, я обнаружила самовыдвигающуюся нишу в стене, в которой стопками лежали белые и серые полотенца и простыни. В остальном полный аскетизм. И абсолютная тишина.
Как вести себя? Что делать? Я была чрезвычайно растеряна и чувствовала себя, как в тюрьме. Отсюда выходить нельзя: только на кухню и обратно. С ним общаться нельзя, он меня ненавидит. А с кем можно? Даже не прокричать ничего мимо пролетающим ангелам, один другого красивее, я не умею открывать эти окна. Оставалась только одна надежда на служанку.
На девушек-ангелов в развевающихся одеждах смотреть было страшно настолько они были прекрасными. Моё отражение и так редко радовало, а теперь удручало совершенно.
Надеть мне было нечего, кроме ужасно жарких штанов, в которых я чувствовала себя, как в бане, и футболки. Хоть в простыню заворачивайся. Но двери не запирались, и раздеться совсем я не решалась. Всё-таки командир Рамма мужчина, а я какая-никакая да женщина.