Решив обдумать загадку на досуге, саами прошел под черепом. Сперва направился прямо к гостиной избе. Внутритемно и пусто; от очага несло застарелым холодом. Нойда осмотрелся, повсюду отмечая те же следы поспешного бегства, что и на пристани. По крайней мере, в избе не было мертвецов.
Нойда ожидал найти их в другом месте. Он вздохнул, положил руку на рукоять поясного ножа, пересек двор и направился к хлеву. Ему уже не нужен был шаманский пояс, чтобы чувствовать исходящий оттуда смрад жестокой смерти, ужаса и боли.
Войдя, саами быстро огляделся и невольно выдохнул. В раскиданных по всему хлеву кровавых ошметках кожи приятного было мало, но по крайней мере, принадлежали они не людям. «Две дойные лосихи, отметил нойда, оглядывая расколотые кости со следами зубов. Словно волки пировали Но сожрать скотину прямо в хлеву?» Очень странно! В голодные зимы, волки порой забирались к людям на подворья, но добычу всегда старались утащить в лес.
Нойда вышел из хлева, вернулся к гостиной избе, уселся на крыльце. Достал из кисета на поясе катышок терпкой сушеной травы, обостряющей мысли, кинул в рот и принялся вспоминать. Он перебирал все, что знал о волках, об их повадках, о волчих богах и о тех, кто бывает волками только время от времени. Что произошло на постоялом дворе? Саами вспомнил череп над воротами, черную «снежинку» и наконец признал, что ничего не понимает.
«Вечереет, отметил он, глядя за реку. Не заночевать ли под крышей?» Однако было ясно, что в брошенном и оскверненном доме он покоя и отдыха не обретет. Значит, надо идти дальше.
«Лодочник сказал, деревня Кадаяпервая по дороге, и пути до нее полдня. К ночи, пожалуй, дойду»
* * *
Нойда шагал по довольно широкой, но давно не езженой, засыпанной снегом дороге. Медленно тянулся серый сумрачный день. После вчерашних заморозков возвращалось тепло, грязный лед под ногами начинал таять и скользить. В воздухе висела холодная морось, голые черные деревья окутывал туман. Постоялый двор остался далеко позади. Нойда шел размеренно, спокойно, но и не мешкаятак он мог шагать целый день без устали.
Мысли его были далеко. Он вспоминал другапожалуй, единственного, кого мог так назвать в своей жизни. Нойда очень хорошо помнил их первую встречу в нурманских землях. Среди могучих рослых северян белоголовый Вархо, с его призрачно-голубыми глазами, казался бледной тенью, словно мать его была не человеком, а духом березы, которую водь числила в прародителях. Но, как оказалось, нельзя было обмануться сильнее. Вархо первым заговорил с ним. Нойда отнесся к новому знакомому настороженно. Да и колдуна в нем сразу распознал. Но белоглазый быстро растопил лед. Был открытым, веселым, разговорчивым. Умел расспрашивать так, что и хочешь сохранить тайну, да не сумеешь. И втайне жестоко страдавший от одиночества изгнанник-нойда невольно потянулся к нему
«Если Вархо в самом деле вернулся домой, тогда понятно, почему его родовичи решили остаться, раздумывал нойда. С места срываться и уходить в чужие земли совсем непросто. Однако если деревню защищает сильный чародейни зверь, ни нечисть не сунется»
Тянулись версты, над лесом сгущались сумерки. Дорога, извиваясь, уходила все дальше в черный весенний лес, набухший от сырости. Снова начали порхать легкие снежинки Из-за них нойда не сразу заметил то, что впереди.
Пустые санки стояли посреди дороги наискось, будто их развернуло, когда возница резко натянул вожжи. Однако ни возницы, ни того, кого в санки запрягали, поблизости видно не было. Нойда подошел к саням, оглядел их не без удивления. Санки были легкие, остроносые, на тонких полозьях. Словенские сани были куда крепче и тяжелее, чтобы нагрузить на них добра или дров побольше. Эти же нойде были хорошо знакомыони предназначались для быстрой езды по ровному снегу. «Почти как наши! Должно быть, водские, подумал он. Недаром Вархо когда-то говорил, что водь и саамиродня, хоть и дальняя»
Нойда обошел сани, пытаясь отыскать следы на дороге. А где упряжной лось? Положим, мог убежать в лес Да и упряжь наследила бы. Нойда наклонился, поднял длинный плетеный ремень, привязанный к передку, повертел в руках. Значит, сани тащил человек. А почему бросил, куда подевался? Что было в санях, почему они пустые?
Нойда рассеянно поглядел в разные стороны и вдруг замер. В нескольких десятках шагов на дороге кто-то лежал.
Крадучись, нойда подошел поближе. Теперь он отчетливо видел тело, слегка присыпанное снегом. Мертвец лежал ничком, выбросив вперед растопыренную ладонь, будто в последнем усилии пытался уползти. От кого?
Нойда вскинул руку и хлопнул себя по левому плечу, скороговоркой призывая сайво-разведчика. Вскоре послышалось хлопанье невидимых крыльев. Нойда взмахнул рукой, отсылая духа. Теперь следовало взглянуть на лес его глазами Что ж, добрые вестиблизкой опасности не было. Лес, как и берег, был пустслишком пуст. Все сбежали, даже любопытные жадные лисы. Всем хотелось оказаться подальше от того, кто вышел из леса навстречу санямсудя по всему, прошлой ночью
Нойда склонился над мертвецом, разглядывая его затылок. Мужчина, немолодой вожанин, судя по знакомым обережным узорам на воротекак раз из рода Кадая. Того самого, который то ли не успел, то ли не захотел уйти на словенский берег. Слипшиеся вихры и борода обледенели и казались седыми
«Видимо, он и тащил сани. Направлялся к перевозубольше тут некуда Потом бросил сани и побежал назад, да недалеко ушел Наверно, собирался скрыться от напасти за реку Но почему не запряг лося? В любом случае, он вез что-то нетяжелое Не пустые же сани тащил через лес!
Нойда перевернул мужчину и отшатнулся. Несмотря на юные года, он уже всякого повидал, но такоевпервые. У мертвеца было до костей обглодано лицо.
Саами заставил себя отпустить рукоять ножа. Еще раз обвел взглядом тихий вечерний лес. Глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и снова начал бродить вокруг саней, впиваясь взглядом в землю. Увыникаких следов не осталось. Как раз когда случилась беда, грянул этот внезапный заморозок. Произойди она на полдня раньше, дорогу можно было бы прочитать как руны, вырезанные на камне. Теперь же подтаявший лед издевательски блестел, и только.
Нойда подкатил сани поближе к мертвецу, положил в них окоченевшее тело, привязал санный ремень к поясу и потащил за собой жуткую поклажу, уходя все дальше в водские земли.
* * *
До деревни Кадая нойда добрался уже в темноте. Едва не промахнулся в темноте, но увидел слева белую полосу, уводящую в сторону от большака. Тропа привела его к закрытым воротам, в обе стороны от которых тянулся явно наскоро возведенный тын. Створки ворот были увешаны пучками можжевельника. При виде их нойда невольно посмеялся. У можжевельника много полезных свойств, но защита от чудовищ в этот перечень не входит. Настораживало то, что не залаяли собаки. Однако в воздухе слабо пахло дымом очагов. А где дымтам и тепло, и живые люди.
Нойда скинул с плеч ременную петлю, потянулся и крикнул:
Эй, добрые люди, отзовитесь! Отворите ворота!
«Добрые люди» отозвались так быстро, словно сидели в засаде с другой стороны тына. Над воротами показались испуганные лица.
Ты кто такой? послышался окрик, полный изо всех сил подавляемого страха.
Здесь живет род почтенного Кадая? Я друг и побратим Вархо, сына его! Шел мимо, думаюдай навещу А по пути, глядите, что нашел!
Нойда указал на сани. Из-за ворот раздались взволнованные возгласы.
Да это же сани Койвы, кузнецовой сестры, выпалил кто-то. А на них сам кузнец!
Не успел, значит, до реки засветло добежать
Нойда про себя отметил, что его догадка подтвердилась.
Пустите, пустите! послышался женский голос, и над воротами возникла голова в синей бабьей шапочке. Что с братом? Жив?!
Вчера еще умер, ответил нойда. Загрызли его.
За воротами застыла тишина. Потом послышалась возня и нестройный топот. Похоже, охранники в страхе разбежались.
Дурачье! громко выругался кто-то. Койва, забирай брата! Завтра устроим ему честное огненное погребение
Боюсь, отозвался плачущий женский голос. А ну как встанет? Пусть до утра за воротами полежит