Корэйн окинула взглядом скользящую по воде галеру и улыбнуласьна этот раз от всей души.
«Бурерожденная» была больше тирийских галер, а также в полтора раза длиннее и в два раза надежнее. На ее носу, под самой ватерлинией, находился таран, скорее подходивший военному, а не торговому судну. Красота «Бурерожденной» бросалась в глаза. Ее корпус был выкрашен в темный цвет для плавания в холодных морях, но со сменой времени года ее ожидал камуфляж для теплых вод: зеленовато-голубой с песочными полосами. Однако сейчас она неслась домой, словно тень, раздувая темно-бордовые сискарийские паруса. Пока длинный плоский корабль подходил к пристани, Корэйн наблюдала за идеально синхронным движением весел, свидетельствовавшим о том, что моряки оставались в отличной форме.
Когда Корэйн заметила силуэт женщины, стоявшей на корме, в ее груди разлилось тепло.
Резко обернувшись к Галери, она достала из своей тетради бумагу, на которой уже стояла печать благородной семьи.
Вот опись груза. В этот раз его больше, чем обычно. А ведь его еще даже не разгрузили. Здесь вы найдете точные цифры. В трюме лежат соль и мед, добытые в Эджироносе.
Галери безразлично пробежал глазами по бумаге.
Где будете их продавать? спросил он, открывая собственную тетрадь с записями. Один из солдат за его спиной начал справлять в воду малую нужду.
Корэйн благоразумно сделала вид, что ничего не видит.
В Лекорре, сказала она. Речь шла о столице Сискариио городе, который когда-то был центром этого мира, но сохранил лишь отголоски былой имперской славы. Его превосходительству герцогу Рекцио
Достаточно, пробормотал Галери.
Товары, предназначенные для продажи знатным лицам, не облагались налогом, и к тому же печать благородной семьи было легко подделать или украстьпри должном желании, умении и бесстрашии.
Галера пристала к причалу; моряки сбросили с бортов канаты и начали спускаться. Слова, выкрикиваемые на разных языках, путались между собой: здесь говорили и на верховном, и на кейсанском, и на трекийском, и даже на раширском, звучавшем переливисто и мелодично. В лоскутное одеяло звуков вплеталось шипение канатов, теревшихся о дерево, всплеск воды, в которую падал якорь, трепетание паруса на ветру Корэйн прикладывала неимоверные усилия, чтобы сдерживать волнение и спокойно стоять на месте.
Галери согнул спину в легком поклоне и широко улыбнулся. Два его зуба были ярче остальных. Слоновая костькупленная или полученная в качестве взятки.
Замечательно, этот вопрос улажен. Разумеется, мы проследим за тем, как вы будете отправлять груз его превосходительству.
Корэйн услышала все, что ей было необходимо. Быстрым шагом она прошла мимо инспектора и его солдат, изо всех сил стараясь не перейти на бег. Будь она младше, она бы не смогла сдержаться и бросилась бы к «Бурерожденной», широко раскинув руки для объятия. «Но мне уже семнадцать. Я без пяти минут взрослая женщина, и к тому же судовой агент, напомнила она сама себе. Я должна вести себя профессионально, а не держаться за чужие юбки, словно малое дитя».
«Хотя я ни разу не видела, чтобы моя мать носила юбку».
С возвращением! крикнула Корэйн, сначала на верховном, потом на полудюжине известных ей языков и, наконец, еще на двух, с которыми она была поверхностно знакома. Раширский по-прежнему давался ей с трудом, а джидийский, согласно распространенному мнению, не мог освоить ни один человек, родившийся за пределами Джида.
Я смотрю, ты многому научилась, окликнул ее Эйджер, подходя к ней раньше всех остальных. Его рост превышал два метра, а белую кожу испещряли татуировки и шрамыследы яростных схваток, произошедших в заснеженном Джиде. Корэйн не раз слышала рассказы, связанные с самыми тяжелыми из них: борьба с медведем, участие в ожесточенной драке, встреча с дамой сердца, а затемс исключительно свирепым лосем. «Или последние двое были одним и тем же персонажем?» успела подумать Корэйн, прежде чем Эйджер сжал ее в объятиях.
Не нахваливай меня, словно несмышленую ученицу, Эйджер; мое произношениеэто полнейший haarblød, проговорила она, пытаясь не задохнуться.
Он от души рассмеялся.
На причале уже толпились моряки и громоздились ящики, которые они выгружали из трюма. Корэйн зашагала к кораблю, внимательно глядя по сторонам и выискивая новые лица. «Бурерожденная» возвращалась из каждого плавания с несколькими новичками на борту. Заметить их не составляло трудапо обгоревшим, покрытым волдырями рукам. Жизнь на корабле была для них непривычна: на «Бурерожденной» предпочитали преподавать морскую азбуку с самых азов.
У матери множество правил, и этоодно из них.
Корэйн нашла ее там же, где и обычно. На корме, восседающей на перилах.
Мелиза ан-Амарат не была ни слишком низкой, ни слишком высокой, но неизменно приковывала к себе внимание, что являлось полезным качеством для капитана. Зоркая, как орел, и гордая, словно дракон, она взирала на причал. Хотя ее корабль благополучно прибыл в порт, дело еще не было доведено до конца, а она не принадлежала к числу капитанов, которые предаются ничегонеделанью в каюте или сбегают пьянствовать в ближайший трактир, пока их команда работает в поте лица. Она провожала взглядом каждый ящик и каждый джутовый мешок, производя в уме точный подсчет.
Благосклонны ли нынче ветра? выкрикнула Корэйн, наблюдая, как мать правит своим галерным королевством.
Мелиза широко улыбнулась ей с кормы. Ее черные волосы не были заплетены и окутывали плечи, словно грозовая туча. От крыльев ее носа до уголков рта пролегли тонкие морщинки, честно заработанные за годы жизни.
Да, ведь они приводят меня домой, ответила она сладким, словно мед, голосом.
Они обменивались этими словами с тех пор, когда Корэйн была несмышленой крохой и лишь смутно представляла, куда уплывает ее мать. Тогда она только и могла, что махать ей одной рукой, а другой цепляться за Кастио. Вот только теперь все иначе.
Улыбка Корэйн угасла, а губы налились тяжестью. Счастье, которое она только что испытывала, обуглилось по краям, уступая место тревожности. «Дождись правильного момента, сказала она себе, словно давая обещание. Время еще не пришло».
Инспектор не обратил на ящики и мешки никакого внимания, хотя на большинстве из них не стояло никакой маркировки. Он не намеревался рассматривать их содержимое и спокойно ждал, пока они окажутся на борту других кораблей и перестанут быть заботой капитана ан-Амарат. Разумеется, Корэйн было известно, что именно представлял собой груз «Бурерожденной», поскольку именно она находила желающих его купить или обменять. Вся информация хранилась в ее тетради, где-то между фальшивыми списками и настоящими навигационными картами.
Оставьте их на краю, резким тоном приказала она, жестом указав на несколько ящиков. Айбалийский корабль пристанет к этому же причалу еще до обеда. Команде необходимо поднять груз как можно быстрее.
Зачем айбалийцам этот груз?
Мелиза спустилась со своего брезентового, слегка просоленного трона, не переставая улыбаться уголками губ: от ухмылки или смеха ее всегда отделяло лишь мгновение. Она так загорела на солнце, что казалась отлитой из бронзы, а ее щеки украшал румянец, оставленный удачным путешествием. В выразительных медово-карих глазах, эффектно подведенных черным, сверкал лукавый огонек.
Обдумай свой ответ, дочка.
Корэйн расправила плечи. За прошедший год она успела подрасти и теперь могла смотреть матери в глаза.
Меха отправятся в Калирам.
Мелиза озадаченно моргнула и изящно сморщила загорелый лоб. Над ее левым глазом виднелись три крошечных шрама, оставшиеся на память об ее удаче и неумелом противнике.
Она взяла дочь под руку, предлагая ей пройтись по причалу.
Не думала, что айбалийцам плохо живется в Великих песках без лисьего и собольего меха.
Корэйн не винила мать за недоверие. Почти вся территория Айбала приходилась на пустыню, и местным жителям явно не было смысла платить высокую цену за добытые на севере меха. Но Корэйн знала, что делает.
Королевская семья и придворные воспылали любовью к местным горам, весело проговорила она, довольная собой. Но в их жилах течет горячая кровь пустынь, а значит, чтобы согреться на высоте, им понадобится наша помощь. Я навела справки и обо всем договорилась.