В это мгновение, несмотря на ужас последних дней, Эндри ощутил, как в его груди разливается гордость. Однако она растворилась так же стремительно, как и возникла. «Рыцари всегда справляются с возложенной на них задачей; я же потерпел поражение», подумал он. Рыцари Львиной гвардии явно придерживались того же мнения. Они не сдвинулись с места, словно статуи, облаченные в позолоченные доспехи и зеленые мантии.
Но Эрида восседала на троне с непоколебимым и не терпящим возражений видом. Ее пальцы, на одном из которых поблескивало кольцо, сжались в кулак.
Выполняйте приказ своей королевы, произнесла она с каменным выражением лица.
На этот раз сэр Хайл не стал возражать. Он коротко и сдержанно поклонился, после чего сделал жест рукой, затянутой в перчатку, призывая растерянных рыцарей последовать за собой. Они зашагали к двери, грохоча доспехами и рассекая воздух мантиями.
Лишь когда дверь за их спинами затворилась, Эрида позволила себе ссутулить плечи и согнуть спину. Затем она выждала несколько секунд и сделала глубокий, медленный вдох. Королева, правившая страной вот уже четыре года, снова превращалась в юную женщину, которая еще вчера была ребенком.
На мгновение Эндри увидел ее такой, какой она была в детстве, истинной принцессой, чье чело, однако, еще не было отягощено бременем короны. «Она так любила корабли», вспомнил он. Ей нравилось ездить к Зеркальному заливу, и ее обычно сопровождали все дети, жившие во дворце, кузены и кузины благородных кровей, юные пажи и будущие придворные дамы. Там они играли в моряков: воображали, что управляют лодкой, учились завязывать морские узлы и поднимать паруса. Но Эрида не веселилась с ними. Она сидела у штурвала и управляла настоящим кораблем, указывая команде, что делать и куда держать курс.
Теперь она управляла страной и указывала на Эндри.
Я исполнила просьбу Древней, произнесла она тихим хриплым голосом. Ее глаза сияли неестественно ярко, отражая пламя свечей. Она скользнула рукой в складки халата и, стиснув пальцы, извлекла из них свиток пергамента.
Эндри сглотнул комок. Ему страшно хотелось сжечь это злокозненное письмо.
Королева развернула свиток дрожащими руками, прожигая чернильные буквы взглядом. Внизу страницы еще виднелся зеленый воскследы древней печати Айоны. Теперь при ее виде на Эндри накатывала тошнота, но еще хуже ему становилось от воспоминаний, которые она вызывала.
Сэр Грандель и Норты преклонили колено перед королевой, сидевшей на троне. Красота Эриды ослепляла: на ней были роскошные одежды, бесценные драгоценности и сияющая корона. Эндри тоже склонил спину, немного поодаль от остальных. Из всех оруженосцев лишь его одного пригласили на аудиенцию к королеве. Он не знал наверняка, зачем он здесь, но мог сделать предположение. Норты всегда были слегка более самостоятельными, чем сэр Грандель, нуждавшийся в помощи оруженосца в любом деле, независимо от его сложности. Если королева намеревалась дать поручение сэру Гранделю Тиру, Эндри Трелланду предстояло последовать за ним.
Оруженосец не поднимал головы и видел королеву лишь боковым зрением. Она была облачена в зелено-золотистые цветатак же, как и ее рыцари, и сжимала в руке странный пергамент.
Эндри сразу же заметил печать с неровными очертаниями оленя. Он начал перебирать в уме гербы лордов и знатных семей, хорошо известные любому пажу. Но оленя среди них не было.
Это призыв, проговорила королева, переворачивая письмо, чтобы показать его рыцарям.
Сэр Эдгар, стоявший на коленях перед королевой, побледнел.
Кто смеет отправлять призыв королеве Галланда, величайшего королевства во всем Варде, возродившего славу Древнего Кора?
Королева Эрида склонила голову набок.
Что вы знаете о Древних?
Рыцари зашептались, обмениваясь растерянными взглядами.
Сэр Грандель расхохотался, закинув назад голову с копной каштановых волос, подернутых сединой.
Это лишь детские сказки, Ваше Величество, все еще смеясь, произнес он. Обычные выдумки.
Эндри осмелился поднять взгляд. Слова сэра Гранделя не рассмешили королеву; ее губы были поджаты, а лицосовершенно серьезно.
Она не шутила.
Они бессмертны, миледи, внезапно для самого себя проговорил Эндри. Его голос дрожал. Это дети Веретен, пришедшие в Оллвард из другого мира. Они попали в западню: проход на их родину закрылся незадолго после того, как они оказались здесь. Древние застряли в нашем мире, хотя никому не известно, живут ли они здесь до сих пор.
«Мистические существа, редкие, словно единороги, которых мне никогда не доведется увидеть собственными глазами», мысленно добавил он.
Сплошной вымысел, повторил сэр Грандель, бросив на своего оруженосца осуждающий взгляд.
К щекам Эндри прилила кровь, и он снова опустил голову. Не в его правилах было подавать голос, когда его ни о чем не спрашивали. Теперь он ожидал услышать строгий упреккак от своего лорда, так и от королевы.
Но этого не произошло.
Сказки и выдумки всегда уходят корнями в истину, сэр Грандель, невозмутимо ответила королева. И мне хотелось бы узнать правду, которая скрывается за этим посланием.
Эрида пошевелила письмом, и оно засияло, отражая пламя свечей.
Та, что зовет себя правительницей Айоны, приветствует нас и смиренно просит о помощи.
Сэр Грандель фыркнул.
О помощи? Какую просьбу могла придумать эта старая, немощная ведьма?
По голосу королевы Эндри понял, что она улыбается.
Вам хотелось бы это выяснить?
Мне стоило обуздать свое любопытство и оставить эту просьбу без ответа, пробормотала она, не отводя взгляда от пергамента. Если бы в ее крови была хоть капля магии Веретен, письмо бы уже давно поглотил огонь.
Кто мог знать, что все так обернется? прошептал Эндри.
«Я точно этого не знал. Даже когда они предупреждали об опасности и говорили, что наш мир обречен». Все это происходило лишь несколько месяцев назад, но казалось, что с тех пор минула целая жизнь.
События, которые он пережил за эти дни, промелькнули в его памяти единым размытым пятном. Дорога в Айону; великолепные своды старинного города; совет, на котором Древние и смертные приняли совместное решение. А затемгерои, бредущие в глуши навстречу собственной гибели.
Эндри яростно заморгал, борясь со слезами и образами, не желавшими покидать его голову.
Королева опустила взгляд и провела пальцем по кольцу с изумрудом.
Это я подвергла вас страшной опасности, приказав отправляться туда, прошептала она. Вина за то, что произошло с сэром Гранделем и Нортами, лежит на мне одной. Не нужно взваливать эту ношу на свои плечи, Эндри. Ее голос дрогнул. Оставьте ее мне.
Секунды уносились прочь, словно палые листья, подхваченные стремительным потоком, но терпение Эриды было подобно камню. Наконец Эндри заставил себя заговорить.
В Айоне Древние то есть, их правительница она рассказала нам, что из их сокровищницы похитили меч, с трудом выдавил он.
Однако рассказ уже был готов вырваться наружу, словно подземная река. Эндри лишь надеялся, что не утонет в ней.
Не обычный меч, а Веретенный клинок, выкованный за пределами Варда и наделенный магией Веретен. Его забрал человек по имени Таристан. Он происходит из Древнего Кора, и в его жилах течет Веретенная кровь. Объединив силы своей крови и клинка, он получил возможность вскрывать Веретена, запечатанные множество лет назад, создавая проход между Оллвардом и другим, неизвестным, миром.
Королева Эрида широко распахнула глаза, так что они стали похожи на луны, которые затмила серебристая синева радужки.
Он направлялся к заброшенному храму Древних, который находится в нескольких милях к югу от Трекийских врат. Насколько известно, именно там в последний раз открывалось Веретено.
Эндри сжал зубы.
Чтобы остановить его, мы выступили отрядом из тринадцати человек.
По его щеке скатилась первая, неистово-жаркая слеза.
И двенадцать из нас погибли.
Голос Эндри эхом пронесся по залу, наполнив его яростью и скорбью. Боль утраты взлетела вверх по колоннам и забралась внутрь кованых люстр, затаившись среди мерцающих свеч. Эндри сжал руки в кулаки, чувствуя, что его решимость грозит разлететься вдребезги. И все же он рассказал о страшной гибели своих Соратников, о поражении Кортаэля, о запахе бессмертной крови и о сожженном мире, из которого явилось войско мертвецов. О Красном маге, о злой белозубой усмешке Таристана и о мече, пронзившем его грудь. О том, как сэр Грандель споткнулся и упал, чтобы никогда больше не подняться. И о том, что оруженосец лишь наблюдал за резней, а потом сбежал, сохранив разве что свою кожу да кости.