Я, вам говорю, вы кто такие? Уже строго и откровенно раздражённо, потребовал ответа отец Михаил.
Я, вас не звал, идите на хер! Не удержался, от продолжения, Максим за нашими спинами. С ним точно, что-то не так. Хотя, непроизвольная лыба всё же выползла на моём лице, как я не старался её скрыть. Телохранители, так вообще зашлись гоготом, да, даже сама Ксюша, не смогла удержаться и прыснула, что не оставил без внимания священник.
Не вижу ничего смешного. Обратился он к девушке, не менее громко, но уже с заметным послаблением. Даже, с каким-то уважением, или признанием.
Это, отец Михаил, известный мем, из прошлой жизни. Шутка такая.
От прошлой жизни, надо отречься. Остались от неё одни кости, да прислужники сатаны. Судный день прошёл, оставив истинно верующих и тех, чья душа ещё имеет шанс на спасение.
Всё, так. Ласково защебетала Ама. Но, он ещё молод, доверяет оружию в своих руках и верит, что с его помощью может спастись.
Найти спасение, можно только в вере, а оружие верыэто молитва и слово божье.
Твою мать, зачем я это слушаю? Зачем, мы все это слушаем? Он, что нам решил проповеди читать, может ещё исповедоваться заставит и на службу сходить?
Вы, как всегда правы, отец Михаил. Я, вот хотела уговорить их остаться, но у них срочные дела. Собираются идти на север, через парк.
Это опасная дорога, кажется пройти всего ничего, ан нет.
Как, я понимаю, у женщины остались дети дома, и при помощи этих смелых мужчин, она хочет узнать, что с ними стало. Я ведь права, Виктория Игоревна?
Ксюша улыбнулась так, словно схватив свою победную лошадь за хвост, в том незаконченном споре, она смогла остановить её на полном скаку. Вика сдержалась и спокойно кивнула.
Неправильно, даже ради двух младенцев рисковать жизнью четверых спасённых перед гневом господним. Но, это ваше дело, я вас могу лишь направить, человек должен идти к богу сам.
Эти люди, сами сделали свой выбор, помогать мне, или нет. А мои дети невинны и не должны страдать, не перед чьим гневом.
Виктория, всё же не выдержала, когда разговор напрямую коснулся детей. Выставив вперёд челюсть, она играла желваками, словно хотела дать со всей дури прикладом прямо в бороду отца Михаила.
Страдания невинных детей хранят в себе тайну. Покров ее непроницаем. Ни любопытный глаз, ни возмущенное сердце не проникнут за этот покров. Лишь тот, кто смиренно шествует к Тайне Креста Невинного, постигнет чистым, кротким сердцем и эту тайну.
Давайте пригласим их к нам, покажем, что ждет впереди, а если получиться, то может нам повезёт, и мы сможем уговорить их остаться.
Хорошо, Ксения, но у меня остался один вопрос. Это вы стреляли вниз по улице?
Мы. Коротко ответил я.
По-видимому по тем обречённым, что остались в соседнем магазине?
Да.
Хорошо. Ксюша, надо бы отправить одну группу, как думаешь?
Да, согласна. Я попрошу Колю с Васей поговорить с этим молодым человеком. Он раньше работал у меня охранником, толковый парень, даже воевал, так, что общий язык они найдут легко.
Даже, так? Ну, и хорошо.
Заметив, что я постоянно бросаю взгляд немного в бок, следя за происходящим на улице, через большие окна холла торгового центра, отец Михаил решил меня успокоить.
Вы, молодой человек не беспокойтесь, никто к нам, с улицы, не заявиться и не услышит. Господь не только забирает, но и одаривает слуг своих. Вот, и мне он даровал силу, что закрывает нас от бесовских взглядов, слуха демонов, да и от пожара защищает наше пристанище. Так, что можете чувствовать себя в полной безопасности.
Я и Стас переглянулись, до конца, не веря в то, что сказал поп. Однако, должно было существовать, какое-то объяснение тому, почему эти люди спокойно уживались рядом с толпой монстров, да и нашёлся ответ на целостность здания, рядом с таким-то пожаром. Нехилые, такие силы у отца Михаила, не удивишься, как сам поверишь в судный день.
Вам решать. Опять повторил он. Мы пойдём, если хотите идите за нами, если нет, то бог с вами.
На этих словах поп развернулся и пошёл назад, к баррикадам. Секунду помедлив, за ним отправилась Ксюша, с лицом удовлетворённой самки, а за ней, и успокоившиеся мордовороты. Посмотрев на Стаса, я лишь пожал плечами. Он, также скривил лицо в неопределённости. По сути, мы оба знали, что нам придётся идти за ними, да, и эти люди в чёрном понимали сложившуюся ситуацию, как день ясный. Никуда нам без информации, вот совсем. Не уверен, что мы сможем пережить ещё одну стычку, нам в этой-то повезло, откровенно говоря. А сомнения наши, исходили от того, что банально не хотелось присоединяться к их компании, даже на время. Пусть, пока присоединяться, кто знает, что будет дальше, однако было, что-то отталкивающие, и ощущалось оно не только мной.
Ну, смелые мужчины, чего стоим, меньжуемся? Даже я понимаю, что надо идти. Оторвала нас, от заигрываний глазками Виктория.
Ну, пошли, так, пошли. Выдохнул Стас и махнул Максу, продолжающему стоять с карабином наизготовку. Чёрт, у него же руки болят, а он, словно оловянный солдатик, всё стоит и стоит, прикрывая наши рассуждения.
Поп уже пролез, когда Макс подошёл к нам с неприкрытыми, болезненными ощущениями на лице и спросил: -
Топаем за этими мутными?
Придётся. Ответил Стас. Если я правильно понял, то они постоянно разведают местность, какими-то группами. А, нам, эта информация, совсем не будет лишней.
Хоккей, пошли! Подмигнул мне Макс и, полушёпотом, чтоб слышали только мы, четверо, произнёс. А, знаете, почему православные священники толще католических? Это потому, что им не приходиться бегать за маленькими мальчиками!
К баррикаде из хлама, мы подходили под дружный, искренний хохот.
Охранники Ксюши освещали себе путь мощными фонарями, какие я видел только у американских полицейских. Длинные, тяжёлые, голову можно проломить. Фигуры отца Михаила было не видно, собственно, как и луча его фонаря. Чем он освещал себе дорогу, было не понятно, может молитвой сканировал местность, чёрт его знает. Или, о священниках, так говорить нельзя? Опять же, чёрт его знает.
Пройдя метров двадцать, по кромешному мраку большого помещения, где гулкое эхо от каждого шага прокатывалось словно громовые раскаты, мы резко свернули вправо и остановились у высокой, железной двери. Там нас ждал потерянный поп. При нашем появлении, он пробасил: -
Вы правильно сделали, что пошли с нами.
Акустика была сродни большому, церковному храму, и я бы не удивился запой он сейчас во весь свой голос. Атмосфера располагала. Начав возиться с внутренним замком двери, он продолжил: -
Как только мы услышали пальбу, то сразу отправили дозорную группу наверх. Они вернулись и поведали, что в спорттоварах идёт настоящий бой. С кем, догадаться не трудно, мы уже обнаружили этих грешников, но связываться с ними не стали, до поры, до времени. А вы, молодцы. Вчетвером управились. Ну вот, и наша обитель.
Он распахнул тяжёлую дверь со скрипом несмазанных петель и первым вошёл внутрь. Ксюша услужлива провела рукой, приглашая нас пройти первыми. Ну, мы и пошли. За дверью был коридор, обычный такой, магазинный, заваленный ящиками с продуктами и напитками, завёрнутыми в толстую плёнку. Почти сразу, справа, находилась дверь с корявой надписью маркером«НЕ ВХОДИТЬ», а в пяти метрах далее, коридор расширялся до небольшого зала. В углу находился пресс для сжатия картонных коробок в компактные кубики, перетянутые пластиковой стяжкой, два стула и, всё. Остальное пространство было завалено теми же раздербаненными коробками, на которых сидели и спали люди. Много людей, человек так двадцать. Запах стоял специфический, неприятный. Даже хуже, чем у нас в палатках после дневного перехода. Срут они, что ли, тут?
Здесь располагаем новеньких. Тут же пояснила Ксения. Запах ей тоже не нравился, посему она быстрым шагом направилась дальше, вдоль стены, толи боясь наступить на людей, толи боясь к ним прикоснуться. Идите за мной.
Отец Фёдор остался, склонившись возле старой женщины в замызганном кровью пуховике. Ну, хотя бы он не брезговал. Рядом с ней лежал мужик, храпя так, словно из него душу вынимали. Из их угла устойчиво несло мочой. Ну, если не срут, то ссут, точно. Детей, я здесь, не увидел, что уже было прогрессом. В основном тут лежали женщины, были даже совсем молоденькие. Мужиков насчитал около пяти, все за сорок, молодых не заметил, хотя, сделать это довольно трудно, когда перед тобой лежит бугорок, заваленный грязной одеждой и подозрительно выглядящими тряпками.