Он поймал ее сосок сквозь кружево, очертил ладонями талию, провел языком вверх по шее и снова накрыл губы.
На этот раз поцелуй длился довольно долго, практически переходя уже в полный разврат. Пока он что-то неприличное творил с ее ртом, руки Демона путешествовали по телу девушки и то ласкали ее шею, то обводили по кругу соски, выпустив грудь из плена ткани, то как-то жестко вдавливались сквозь ткань ее штанов ей между ног. А потом он и вовсе закинул ее ногу себе на пояс и терся об нее так интенсивно, что в принципе это уже можно было считать сексом, ибо только жестко натянутые на эрегированном члене кожаные штаны отделяли его от проникновения. И то, кажется, немного все-таки получилось.
И вот в разгар этой вакханалии, когда я уже собралась вежливо оставить их вдвоем точнеевтроем, так как Люций планировал посмотреть или даже вчетвером, считая бабушку Демон вдруг оторвался от губ девушки и резко вонзил клыки в ее шею.
Она аж вскрикнула и забилась в его руках, но он держал твердо, не давая отстраниться.
Он пил жадно и много, я такое видела только когда Люций бывал очень-очень голодным. В сексе он пил совсем чуть-чуть. Но Демон делал крупные глотки, словно пытался опустошить ее до конца. Девушка белела буквально на глазах. А ведь мне казалось, что она и так бледная, но теперь она едва отличалась цветом от снега за окном.
Зато ее взгляд становился все более ясным и чистым.
А потом даже испуганным.
А потом
Демон оторвался от нее, тяжело дыша. Кровавая струйка тянулась из уголка его рта вниз по шее и терялась в разрезе рубашки.
Девушка дернулась за ним, потянулась, словно он отнял у нее маску с кислородом или пытается отобрать шприц с уже готовой инъекцией героина.
Нет, нет, все. Хорош, Демон закашлялся. Уже понятно, что ты не моя.
Он выглядел так, будто из него пили кровь, а не он.
Лекарства. Точно.
Я вспомнила, каким становился Люций после того, как кусал наркоманов. Ну, ладно, значит скоро пройдет. А девушке действительно польза.
Она выглядела проснувшейся после долгого сна, растерянно смотрела на нас с Люцием, тянулась к Демону, робко трогая его за руку, но он отворачивался. Но была живая, нормальная.
Неужели он теперь перекусает всех здешних обитательниц? тихонько спросила я Люция. Долго же будет.
Пусть сам додумается до этой гениальной мысли, фыркнул Люций.
А от крови бывает ожирение? озадачилась я. Он же лопнет
Демон отмахнулся в очередной раз от девушки и присел к нам на кровать четвертым.
Наебалово какое-то он устало прикрыл глаза. Я ей там метку оставил и пусть живет, но, кажется, это все не так работает.
Долго думал? лениво поинтересовался Люций. Попробуй посмотреть другим взглядом.
Каким? Я не врубаюсь, что ты от меня хочешь? Демон заграбастал мою руку и положил себе на лоб, как будто я ему мамочка. Это клиника неврозов, как у Алины была.
Часть, единая с вампиром, должна крайне херово жить в нашем мире. Так что просто ходи и смотри. И жди, посоветовал Люций.
Ходи и смотри
Демон со стоном поднялся и пошел ходить и смотреть.
Мы, понятное дело, отправились за ним.
Вот тут-то мне и стало плохо по-настоящему.
Я не знаю, почему, но в этой клинике почти не было мужчин. Так что, если вторую половину Демона и составлял какой-нибудь отвязный парень, он либо приспособился жить в нашем мире, либо прятался где-то в другом месте. И это было поводом задуматьсяпочему так много именно женщин не выносит реальность? Не могут же все они быть частью чего-то большего, второй половиной вампиров или иных могущественных созданий? Или могут?
Тогда вопрос меняется с «Почему так много женщин не принимают этот мир?» на «Почему именно женщинычасти тех существ, что когда-то разбились на осколки?»
Темноволосая очень прямая грузинка с выдающимся носом. У нее черные, почти как у моих вампиров глаза, но в них нет той огненной ночи, что есть у них.
Их свет тоже припорошен лекарствами.
Я даже не сразу заметила, что она совсем молодая, нет и тридцати.
Несмотря на осанку и острый взгляд, он кажется старухой.
Очень полная, с широкими бедрами, но узкой талией, кудрявая, заводная. Постоянно смеется, что в этом месте выглядит странно. На ней ярко-красный халат с большими желтыми цветами, разлетающийся юбкой-солнцем. Непонятно, почему она здесь. Словно кто-то перепутал и на самом деле она не пациентка, а здоровая родственница. Но даже мне видно, что это оболочка, которая вот-вот треснет. А внутри скорчилась от ужаса совсем другая душа.
Старуха с высокой прической из белоснежных седых волос. В черной шали. Почти глухая. Идет по коридору с тростью, гордая как графиня. Увы, не слышит, как жалко шаркают ее ноги и не понимает, как мучительно смотреть на эти признаки дряхлости тем, кто может представить ее совсем другой.
Я снова задумалась о том, что век людей недолог в принципе, а век вампиров может сократиться благодаря сородичам. Что случается с другими твоими частями, если ты умираешь? Куда девается душа, которая и есть тот осколок всемогущего создания?
Люций когда-то не смог ответить мне на этот вопрос.
Да, отвечает он сейчас. Может так случиться, что тело умрет, так и не соединившись с другими. Я не знаю, куда уходят души. Я не знаю, где была ты до того, как родилась собой. Понятия не имею, что будет, если ты умрешь. Скорее всегомне придется снова тебя искать.
Не только меня тихо сказала я.
Не стоит забывать, что сейчас нас трое: я, Люций и тьма. Но это явно не все осколки нас.
Мне так плохо, что уже практически все равно. Я тупо и жестоко шучу над Демоном:
А если твоя половинка будет вот такой старушкой с недержанием и глухотой, ты с ней тоже будешь зажигательно трахаться, извращенец?
Демон смотрит на меня и на его лице меняется сотня выражений в секунду. Я не успела остановить время, чтобы увидеть их все, но зато надолго запомнила последнееухмылку, за которой тысячи лет жизни, любви, страсти и одиночества.
Конечно. Разве для тебя имеет значение, как выглядит тот, кто является частью тебя?
Для меня?
Я посмотрела на Люция.
Для меня, той, что восхищалась его кожей, белоснежными волосами, тонкими чертами лица и чернотой глаз? Мечтавшей всю жизнь о таком мужчине и получившей даже больше, чем мечтала?
Это неожиданный вопрос.
Он застал меня врасплох, и я совершенно ничего не могу ответить. Меня всю жизнь учили, что смотреть надо на характер и в душу, и я почувствовала свободу, когда смогла любить красавчика Люция за его гибкое тело, белоснежные волосы и тонкие черты лица без внутренних терзаний. Просто за то, что онэто я.
Но что было бы, если бы он был уродливым созданием с огромными ушами как у мастера Йоды, глубоко посаженными глазами, гротескными когтями и носопыркамикак вампиры из старых фильмов?
Не было бы этого дрожащего нерва между нами, сексуального безумия, выжженного сердца и мечты о несбыточном. Он бы многое потерял.
Но, возможно, только возможномы бы нашли друг друга быстрее.
Ни хера.
Он опять читает мои мысли. Теперь-то почему?
Не делай такое лицо, у тебя на нем все и так написано. Просто представь, что ты-то выглядишь как среднестатистическая женщина. Мне не с чего было течь и писаться.
Ну ты и мудак восхитилась я.
И хамло. Как и ты, любовь моя
Невыносимый Люций резко дернул меня к себе, прижимаясь пахом, чтобы я почувствовала нашу близость во всей красе и жестко и властно поцеловал меня, оставив две крошечные ранки на внутренней стороне губы.
Мне повезло. У меня был чудовищный жестокий мудак. А вдруг у этих женщин его никогда не будет? Или их жестоким мудаком был какой-нибудь Маэстро и теперь без шансов?
Люций посмотрел на мое отсутствующее лицо, вздохнул и оттолкнул меня к стене:
Только ради тебя!
Он снял с себя черный кожаный пиджак, который по какой-то прихоти выбрал с утра. Как обычно, Люций не любил цветную одежду. Только черное и белое. Поэтому следующей была белая рубашка с широкими рукавами. Он медленно, глядя мне в глаза и, разумеется, красуясь, расстегнул ее до середины груди и мне моментально захотелось потрогать его кожу, твердую и холодную.