Дрочить будешь сам, быстро сказала я.
Демон начал ржать.
Сначала он попытался сдержаться, но бросил на меня еще один, уже веселый, взгляд и фыркнул так, что даже покачнулся и чуть не скатился в заполненное тьмой углубление. А потом просто сел на задницу и расхохотался.
Невозможно просто. Никакой ритуал по-человечески не провести, прохрюкал он. Чего стоишь, давай спускайся.
И что там будет?
Какая тебе разница, если ты все равно этого не избежишь? пожал он плечами.
Я вздохнула, присела на край, окунула ноги черные сливки пока не отожрали от меня конечности, что утешало. Чернота была маслянистой, но приятной. Чуть теплее, чем горячий воздух снаружи. Очень плотной. И я сползла потихоньку вся, окунувшись по горло.
А сейчас мы со всей этой херней попробуем взлететь, пробормотал Демон, выпрямляясь.
Он нашел солнце, посмотрел на него, встал так, что его темная, ощущаемая почти физически, тень упала на меня, и сделал долгий глубокий вдох.
Я ощутила силу, которую он призвал. Это было очень странно, но, видимо, Люций во мне, вампирские метки, силы, черт лысый, все, что произошлооно что-то сдвинуло и изменило, поэтому я почувствовала, как изнутри земли, из недр Солнца, ветром по верхушкам деревьевпришло нечто, откликнувшееся на его неслышный зов.
А потом черная масса начала меня обволакивать и уплотняться.
Она колола и ласкала, растворяла и нежила. Она лилась и перекатывалась. Она растекалась, а потом собиралась в рыхлые комки, приятные и неприятные одновременно. Я закрыла глазаочень уж противно иногда это выглядело, но так стало только хуже, я почувствовала это все острее.
В какой-то момент на поверхности моей кожи выступила кровь, и эта темная штука ее слизала. А потом она начала светлеть, превращаясь уже в натуральные сливки, даже запахла молоком и теплом. Мне даже захотелось их попробоватьвообще есть очень хотелось, вампиры вечно про это забывают.
Но на всякий случай я не стала. У меня был пример Алисы, которая жрала всякую гадость в незнакомых местах, а потом мучилась.
Демону не понравилась посветлевшая жидкость. Он покачал головой:
Вот упрямый.
Снова присел, касаясь поверхности жидкости, но она посерела лишь на несколько секунд и снова плеснула белым.
Демон вздохнул, снова недовольно покачал головой, но больше не пытался. Он встал, вновь сощурился на солнце и вдруг толкнул каменный навес над нами. Тот рассыпался пыльной крошкой, только чудом не задев меня, и жаркое солнце, словно получив разрешение, принялось обливать нас с жидкостью горячими лучами изо всех сил. Жидкость становилась плотнее и плотнее, словно сливки кто-то взбивал в масло, а меня вдруг начало тошнить и так сильно, что в какой-то момент стало не до наблюдений.
Ощущения были как от гастроскопиивсе внутри выворачивалось и пыталось вырваться из меня, словно желудку надоело жить внутри и он решил посидеть немного снаружи. Я даже вспомнила аттракцион в Порт Авентуре с девятью мертвыми петлями.
Эй, эй, обеспокоился Демон. Он опять присел на корточки у моей головы и накрыл ладонью мою грудь.
Я хотела возмутиться тем, какой он извращенец, но тут увидела, как под его пальцами рождается тьма. Прямо на поверхности моей кожи, вырастая из нее как пушистая плесень, а рука Демона погружается в эту тьму и в мое тело.
Нам нужен только кусок твоего сердца. Ты не волнуйся, напряженно проговорил он.
Хуясе не волнуйся! Я тут же начала волноваться гораздо активнее.
Ну вот и все, Демон вытряхнул из своей руки что-то прямо в ворочающуюся вокруг меня белую массу, и меня тут же перестало тошнить.
Зато масса слилась, сформировалась и
Если б у нас было свободное тело, все было бы намного проще. Но я братца знаю, ему кто угодно не подошел бы. Пришлось воплощать его желания немножко за твой счет, скучающим голосом сказал Демон, но я уже не смотрела на него.
Я смотрела на обнаженного Люция, лежащего на мне. Сначала такого же жидковатого как масса, из которой он родился, а потом внезапно уплотнившегося и проткнувшего меня всеми своими острыми коленями, локтями, бедренными костями.
Длинные пальцы дрогнули и вцепились мне в плечи, из них выдвинулись когти и вонзились в мое тело на полную длину. Я почти заорала от боли, но тут черные глаза раскрылись, и крик замерз в горле под его пылающим взглядом.
Люций вернулся.
И первым, что он сказал, было:
Блять!
19. Трогательное воссоединение
Теперь я знаю, что хотели бы выразить младенцы после рождения, но не имеют возможности. Люций матерился так замысловато, что хотелось записывать и продавать. Он был зол до такой степени, что у меня уже возникла идея спуститься по лесенке и погулять по камбоджийским лесам, пока он не успокоится. Да, голой. Ничего страшного.
Утешало пока только то, что орал он на Демона. Стоял на краю чаши, из которой я тоже поскорее вылезла на всякий случай, и витиевато рассказывал, откуда Демон произошел, как его мама дошла до жизни такой, в каких вариантах и конструкциях проистекала его сексуальная жизнь до этого момента и в каких позах и какими предметами он намерен эту жизнь Демона завершить.
Тот стоял, склонив набок голову и внимательно слушал. С такой полуулыбкой и умилением, словно у него младенчик на руках орал, а не самый древний вампир возражал против своего воскрешения.
Если я правильно поняла некоторые из его конструкций, ему не нравилось, что Демон спалил нас перед Эшем, когда уходил со мной, и спалил нас перед правительством вампиров, когда вызвал силу солнца и тьмы в камбоджийском храме. Тут было не совсем понятно, потому что в оргию и карнавал поз встревали незнакомые мне имена, и я не всегда понималаэто вампиры, люди или неизвестные мне матерные слова.
О дальнейших планах пока ничего не было сказано, если не считать планами то, с кем и как Люций предлагал совокупиться Демону. Демон на этом месте даже вскинул голову, сдул упавшие на глаза черные пряди и посмотрел Люцию прямо в глаза. Согласиться собрался, что ли?
Люций даже осекся и замолчал, поймав его взгляд. Так они и стояли, нагнетая слэшно-яойное напряжение и у меня просто язык чесался ляпнуть «а теперь поцелуйтесь». Я думала эту мысль так громко, что нормальные люди давно бы поцеловались, но мне пока даже не прилетело от моего чудовища. Значит, он больше не слышит мои мысли. Значит, и метки нет?
Я впервые увидела их рядом: Люций, обнаженный, стройный, вылепленный как изящная скульптура, с белоснежной, почти светящейся кожей, с длинными белыми волосами и черными провалами в извечную тьму на месте глази Демон, затянутый в черную кожу, увешанный каким-то бесконечными блестящими и черными цацками, черноволосый, странный, худой до болезненности, изломанный как тень.
Светлый и темный.
И вдруг
Так вот почему ты Люций! дошло до меня внезапно. Ты
Я захлопнула пасть, потому что Демон просто неприлично заржал прямо посреди пафосной сцены. Он согнулся пополам, уперся в колени и даже немножко отполз от Люция, чтобы не утыкаться ему башкой в гм, чресла.
Я даже обиделась:
Знаешь, мы познакомились в тех условиях, когда было не до теологических изысканий и логических построений!
До тебя быстро дошло, процедил Люций, не поворачиваясь. Для бабы. И человека.
Да ладно тебе, Демон выпрямился и хлопнул его по плечу. Дошло же в итоге.
Он оставил ладонь на плече у Люция, тот на нее покосился И я думала, они сейчас убьют друг друга, но они вдруг обнялись.
Охренеть как я давно тебя не видел, Демон вновь хлопнул Люция по плечу. С Руана, да? Ты обиделся на меня за что-то Не помню.
Ты выпил Лиану.
Ту девицу, что ты таскал за собой? Рыжую?
Так я у него не первая?!
Ах, он подлец.
Вообще, я немножко думала, Люций меня обнимет, но, конечно, не надеялась.
То, что он обнял Демона, а меня нет, слегка заедало.
Люций обернулся ко мне. Я соскучилась. По черному сиянию глаз, по тонким чертам лица, по вот этим острым скулам, почти прорывающим кожу. По узким губам, кривящимся то в жестокой улыбке, то в жажде крови. По скучающему виду, под которым кипит его бесконечное раздражение и ярость. Ужасно соскучилась. Как по себе.