Масальский поднимался всё выше, и вот он уже казалось, висит в воздухе целиком, только пятка, локти и затылок составляли опору вспорхнувшему графу. Губы его широко раскрылись, он глубоко и жадно вдыхал смрадный воздух.
***
Сван бежал без оглядки, утопая по колено в покрытой белым, искрящимся в лучах заходящего солнца инеем, траве. Морозный воздух щекотал горло и щипал кожу. Ярко красный румянец покрыл всё его лицо. Щеки жгло, из глаз катились холодные слезы. Ноги по колени вымокли, холод пробирался под кожу и начинал медленно, но неотвратимо ломать кости. Правой рукой он махал, что есть мочи, стараясь не только сохранить равновесие, спотыкаясь на не видимых глазу кочках, но и хоть как-то разогнать застывающую в жилах кровь. Левая рука была плотно прижата к животу. Там, под серым балахоном из мешковины, пригретая пылким телом молодого мага, сомкнув лепестки в плотный бутон, спала роза.
Бежать, бежать, бежать. Куда глаза глядят. Только подальше от лживой и лицемерной школы совратителей молодых магов. У Свана даже хватило сил улыбнуться собственной шутке. Он шептал себе под нос последние два часа. С тех самых пор, как перестал чувствовать ноги, с тех пор, как все мысли сконцентрировались вокруг одной доступной. Её он и повторял, сипло, сквозь звон дрожащих зубов, сквозь иссохший на холоде язык, в такт неуверенных своих шагов.
Бежать, бежать
И так тысячу раз, и снова тысячу раз. Пока к стуку бьющей в висках крови не добавился легкий посторонний стук.
Тук, тук. Секундная тишина и снова.
Тук, тук.
Сван завертел головой, озираясь по серому полевому пейзажу бешенными, широко распахнутыми глазами. Вокруг никого не было. Только ставший ледяным к ночи ветер, приглаживал верхушки полевых трав, склоняя их, то в одну, то в другую сторону.
Шух, шух. Говорил ветер.
Тук, тук. Снова отстучало в голове.
Голоса в голове это не к добру. Сван на мгновение зажмурился, сдавив веки что было сил, открыл глаза, тряхнул головой и прибавил ходу. По крайней мере, ему так казалось. Скорость давно перестала ощущаться им как нечто имеющее отношение к реальности. Горы, что ещё в полдень показались на горизонте, час назад скрылись за верхушками холмов, а те в свою очередь никак не хотели приближаться, оставаясь лежать где-то далеко впереди темными травяными тучами. Сван гнал мысль о том, что он уже слаб настолько, что не в состоянии добраться даже до тех самых гор. Не говоря уже о землях, где в изобилии живут люди в милых маленьких деревушках, в складных деревянных домиках, из труб которых валит белый как облако дым, несущий с собой ароматы домашней стряпни. Примостившихся вдоль рек и дорог на краю поля или леса. Уж в таком месте наверняка найдутся добрые и радушные хозяева, которым нет никакого дела до магии, лукавства и коварства, на которое способны только обличенные властью над другими людьми всякие там магистры и министры. Он истово верил в упорство и силу собственного духа. И он верил в сохранение энергии, поэтому только одна мысль в голове. Поэтому только одно слово на языке.
Бежать.
Тук, тук. Постучался кто-то будто молоточком по плотно закрытой двери в голове у Свана.
Да нет же, хватит. Я не слышу. Закричал Сван никуда и никому. Бежать, бежать, бежать.
Стой Сван! Гром прогремел в небесах, молния на мгновение озарила всё вокруг. Сван встал как истукан, так ему казалось. На самом деле его трясло и шатало, и вот-вот тело готово было рухнуть в сырую траву.
Голос магистра был ни зол, ни свиреп, но он звучал громко и неотвратимо, заглушив завывания ветра, шум травы и молоточки в голове Свана.
Ты изгнан Сван! Ты изгнан из школы магов. Ты больше никогда не вернешься обратно, ты больше никогда не получишь совет магистра, ты больше никогда не научишься магии. Отныне ты лекарь, и не более. Использовать магию тебе запрещено. Кара за непослушание, безумие.
Голос магистра исчез.
Сван молчал, ему казалось, что всё вокруг сгустилось и замерло, уплотнилось и больше не двигалось. Он глотал воздух огромными, тяжелыми комками. Его не преследовали, его не приговорили к смерти, он может жить, жить спокойно и чинно. Снисхождение и милосердие старого мага вызывали противоречивые чувства. На сердце было легко и тяжело одновременно. Легко от того, что магистр жив, легко от того, что его жизни ничто не угрожает. Тяжело потому, что не оправдал надежды и стыд сдавливал сердце. Нет не надежды магистра, ни надежды школы магов, согласившихся когда-то взять на обучение деревенского недотёпу. Но надежды на себя, надежды своей собственной, укоренившейся в душе Свана так давно и так глубоко, что теперь душа опустела, и он не представлял себе, чем сможет наполнить её вновь.
Всю жизнь он мечтал быть магом. Очарование значимости, великодушие силы, превосходство знания, всё это он годами лелеял в себе. Взращивал уверенность, пока она не выросла в убежденность в своём предназначенье. Лишь только в магии он видел толк, лишь одно оно чудо, виделось ему нужным делом во благо человечества. Теперь он прыщ, ничтожество, обычный человек.
Тук, тук. Снова легонько постучал ментальный молоточек.
Что ещё? В сердцах выкрикнул, теперь не маг.
Розу можешь оставить. У нас ещё есть.
Голос растворился нигде и исчез никуда.
Свану показалось, что старый маг улыбался. Он не видел лица, но явственный образ нарисовало воображение. Да старик жив, здоров, бодр и весел. Сван же замёрзший и продрогший один посреди степи.
Ветер завыл с новой силой, шелест травы вновь коснулся слуха бывшего ученика.
***
Маг очнись! Сван с трудом поднял закостеневшие веки. Над ним стоял невозмутимый великан, живой, огромный и, насколько мог судить Сван по первому беглому осмотру, абсолютно здоровый.
Как ты себя чувствуешь маг? Ты потерял сознание сразу, как только воскресили Графа. Ты меня слышишь, ты можешь встать?
Сван с подозрением осмотрелся вокруг.
Я, воскресил?
Вне всякого сомнения. Настолько воскресил, что он уже ходит снаружи и раздаёт приказы.
Вставайте маг здесь ещё полно раненных солдат. Их нужно поднять на ноги. Граф ведёт народ в наступление, ему понадобятся резервы.
Рыцарь обвел помещение рукой, как бы загребая людей и подталкивая их к выходу.
Скоро здесь будет ещё больше нуждающихся в чуде людей. Боюсь, если не поторопишься, придётся складывать на улице.
Великан добродушно улыбнулся и протянул Свану руку. Опираясь о гиганта, лекарь вскочил на ноги и осмотрелся. Палатка была набита людьми. Израненные и измученные тела валялись в таком количестве, что не куда было ступить. Колотые, резанные, рубленые раны, у кого-то не хватало руки у кого-то ноги, кровоточащие шрамы на лицах и телах, безумные взгляды, устремленные в потолок, вскрики, стоны и нескладный бред весь этот хаос предстал перед Сваном во всей полноте происходящего ужаса, в котором они все сейчас находились.
Он понял, что ему необходимо собраться и продолжить своё дело. Если великан прав, то отдых, и тем более сон сейчас излишняя роскошь.
Сколько я был без сознания?
Недолго, я только проводил графа до коня, вернулся, подкинул дров в очаг и сразу начал тебя будить.
Хорошо. Я приступлю к работе прямо сейчас. Сван бросил взгляд на пол, но, не увидев, того, что искал, запаниковал. Маг начал быстро шарить взглядом по сторонам, подбрасывать солому ногой, а затем и вовсе закружился вокруг великана, как тот кот, что бегает за своим хвостом.
Где же, где? Ну, где, где? Приговаривал маг, обеспокоенным и дрожащим голосом.
Что ты ищешь маг? Удивился великан.
Чарующая роза. Я поставил её подле графа во время ритуала. Где она?
Лекарь снова забегал, подбрасывая снопы соломы вверх, заглядывая под все, что плохо лежало, даже отодвинув одного раненного в сторону, заглянул и под него.
Ты о том цветочке в горшочке, что был на полу возле тебя?
Да о нём. Сван резко подскочил к великану и, встав напротив, упрямо и раздраженно и даже чуть зло уставился тому прямо в глаза.
Где чарующая роза? Прошу не тяните, говорите, она мне нужна прямо сейчас. Почти визжал Сван.
Великан смущенно ткнул пальцем в сторону очага.
Что? Вы сожгли её? Сван визжал как юная леди увидевшая крысу в спальне. Но зачем?