По словам брата Маркуса, боги обжились на новом месте достаточно быстро. Так как время и здесьпонятие субъективное, «быстро» измерялось исключительно в тысячах лет, так что точную дату не помнили даже истинные дети этого мираэльфы.
Удивительно другое, эти педанты среди нелюдей и заносчивые до невозможности типы, все, как один подались под крыло человеческому богу. Двум другим небожителям оставалось только завидовать Айне, радующейся такой благородной пастве.
Гномы гурьбой присягнули богу, заведующему их подземным хозяйством, за что Аид наделил своих подопечных настолько весомыми навыками, что они ни на секунду не усомнились в своем выборе.
Орки, естественно, выбрали бога войны, да у них и вариантов, по сути, не было. Кому еще им отдавать свои мечи и дубины? Не богине жизни же? Да и орки ей не сильно нужны: большие, сильные, злобные, своенравные.
Ну а люди отличились и тут. Нашим соплеменникам показалось мало иметь одного бога. Зачем нам один, если можно получить сразу троих? Сказаносделано! Так люди обрели тройную поддержку, связав все три божества в один Круг, впоследствии ставший сначала великим, а потом и святым. А Святой Круг привёл к образованию Истинного Учения и Церкви Святого Круга. Церкви, история которой на сегодняшний день насчитывала семь тысяч пятьсот тридцать один год. А если быть уж совсем точным, на дворе шел март, самая его середина.
Я вижу, с легким презрением заметил брат Маркус, история не слишком сильная твоя сторона. Так зачем епископу, человеку, влияние которого сложно переоценить, такой, как ты? Благотворительностью он никогда не отличался. Мстительностьюда, жестокостьюда, расчетливостьюсто раз да. Приютить нищего щенканастолько на него не похоже, что я теряюсь в догадках, если это вопрос, я предпочел его не заметить, а на мысли вслух и вовсе обращать внимание не стоит. Может, ты меня просветишь? Что ему от тебя потребовалось такого, что он приставил к тебе своего личного телохранителя?
Слава богу, меня все ещё воспринимали как безмозглого юнца, малолетку, который забрался на первую ступеньку пьедестала, не догадываясь, что людей тут нет. Змеи, волки, гиеныосновные обитатели этого уровня. И это только первые шаги. Что же будет дальше? Лезть в пещеру, полную змей? Хочу ли я этого? Пока я не мог ответить на этот вопрос даже себе самому. Сначала нужно пережить эти пять дней.
А что мне ответить на вопрос монаха? Вон как он зыркает, аж язык высунул. Обойдётся! Я глупый мальчик, им и останусь на ближайшее время.
Не знаю, пожал плечами я. Он подобрал меня на дороге, ведущей в город. Мне сказали, я умирал от голода. Последнее, что помню, у меня украли одежду, когда я пытался смыть грязь в небольшом пруду. Говорят, это совсем недалеко от города.
Тут у меня хватило ума опять присмотреться к ауре брата Маркуса. Что за детский сад? У меня под рукой гаубица, а я строчу из пулемёта по танкам. Ведь даже мне, никогда не связанному с политикой, должно быть понятно, что мне попался далеко не самый простой монах. Он не боится гнева епископа и плевать хотел на то, что он узнает о его далеко не самых почтительных высказываниях. Без малейших колебаний вспомнил о кардинале, значит, вполне может знать его лично. Куда мне с таким тягаться? Только моя тяжёлая артиллерия позволит хотя бы сравняться с ним.
С некоторых пор моя способность перестала работать автоматически. Если раньше мне достаточно было просто посмотреть на человека, и его аура возникала над его над головой, то сейчас просмотр мультиков требовал определённых усилий. Естественно, я периодически забывал об этом, допуская иной раз непростительные оплошности. Как сейчас, например.
Странно, недоверчиво заключил брат Маркус, мысли обо мне или, скорее о предмете, который он никак не может понять, не давали ему покоя. Раньше за епископом не замечали сентиментальных поступков. И уж тем более легкомысленных.
Это он, несомненно, про цикл. Прав, конечно, но я и сам ничего не знаю, поэтому не придётся врать. Почему-то мне казалось, что этот книжный червь раскусит меня на раз.
Это мне неведомо, удрученно вздохнул я, с тщательно скрываемым изумлением рассматривая ауру монаха.
Первое, что приходило на ум при виде его эмоций, была клякса. Такая смачная, жирная, разноцветная. Ух, каких цветов там только не было! Словно собрались все цвета радуги, кроме двух: отсутствовали красный и все оттенки зелёного. Усики раздражения, злости, любопытства тянулись ко мне прямо через стол. Я едва не скатился со стула при виде этой картины. Что меня немного успокоило, это вкрапления страха у немыслимой на вид конструкции. Несмотря ни на что, монаха настораживало мое поведение, хоть он и не мог понять, что именно его пугает. Судя по ауре, Маркус со скоростью пулемёта перебирает разные версии происходящего, но ситуация слишком для него непонятная, так что вряд ли он остановится на чем-то одном.
Может, с годами старикан и размяк, неуверенно сказал брат Маркус, потерев глаз. Видно, что-то у него все-таки в голове не клеилось. Некоторое время он задумчиво смотрел сквозь меня, затем встрепенулся. Продолжим, начинается самое интересное.
Самое интересное началось не сейчас, а около четырёх тысяч лет назад. Мир в одночасье сошёл с ума. Согласно дошедших до нынешних дней обрывков летописей, вялотекущие конфликты обострились до точки кипения. Разрушались многовековые связи. Народы, ещё недавно вместе дающие отпор любому врагу, разворачивали мечи друг против друга. Да и внутри спокойных до недавнего времени государств принялись разрастаться доселе невиданные по масштабу и мощи течения. Все многовековые болота бурлили, выделяя газнепременное горючее для мирового пожара.
И этот пожар вспыхнул. Словно кто-то бросил спичку в пороховой погреб. На земле разверзлись врата ада. Принцип «моя хата с краю» сгорел вместе с желающими остаться в стороне. Даже Церковь, на тот момент набравшая немалую силу и вес, не устоялапылали монастыри, горели святыни. Брат шёл на брата, а муж выступил против жены.
Кровь лилась рекой, и даже бывалых инквизиторов бросало в дрожь от увиденного. Святые отцы повсеместно откладывали в сторону символ Святого Круга и брали в руки мечи. Брат Маркус, не моргнув глазом, описывал, как озверевшие от безнаказанности толпы вырезали целые города, потому что их некому было оборонять.
От картин, искусно нарисованных священником, даже у меня, существа, взращённого на голливудских блокбастерах, волосы вставали дыбом. То, что творили во время той бойни, невозможно описать словами и остаться со светлым рассудком.
Как и всякая буря, неистовый кровавый смерч, разоривший некогда богатые земли Арли, тоже потихоньку стал утихать. Потерянные и опустошенные, люди возвращались домой к вытоптанным полям, сожженным домам и погибшим родным. Вой и плач стоял в каждом городе, каждой деревне, каждом доме. Наверное, не осталось семей, которых не затронуло бы ненастье. Стояли разрушенными города, некоторые страны присылали гонцов к соседям, чтобы узнать, не могут ли они взять их под свое крыло, потому что все их население теперь состоит почти из одних крестьян.
У нелюдей дела обстояли не лучше. Гномов осталось чуть меньше половины, и они раскололись на две ветви, эльфы потеряли гораздо меньше, но у них каждый соплеменник шел на вес золота. Рождение эльфацелое событие и праздник не на один год, а смерть
Орков же, гоблинов, огров и прочие расы вообще никто никогда не считал и относился к ним как расходному материалу. Особенно после появления на Арли людей.
Когда выжившие немного пришли в себя, следующей волной, которую не ждали вовсе, пришли мор и эпидемии. Земли словно вымерли. Люди боялись выходить из землянок и шалашей, куда загнала их кровавая напасть. Болезнь добивала их поодиночке, проникая через щели с воздухом или заливаясь внутрь с водой. Итогом стали вчистую опустевшие города, гниющие заживо деревни. Урожай, не вытоптанный врагами, выросший без присмотра под палящим солнцем и проливным дождём, оказалось некому собирать.
Третьим всадником апокалипсиса, окончательно втоптавшим цивилизацию в пыль, пришёл голод. Единственное, что могло спасти человеческий род от полного вымирания, это тотальный контроль и железная рука. И такая рука нашлась. Поскольку границы, как и большинство государств, практически перестали существовать, власть в свои руки взяла Церковь.