Коридор тем временем извивался, словно змея, все меньше напоминая прямые, как проспекты, гномьи парадные залы. Потолок оплыл восковой свечой, под ногами то и дело попадались ямы и нагромождение камней. Обходить опасные участки помогала цепочка огней, вмонтированных в стены и дающая бледный, немигающий свет. Глаза безуспешно пытались отыскать следы проводов, но природа света отличалась от всего известного мне. Магия? Химия?
На гномов не похоже, неуверенно заметил я, стараясь не отставать от бодро перебирающего ногами монаха.
Не похоже, не поворачивая головы ответил тот. Почти пришли.
Я про себя усмехнулся. Ну не дает мне судьба покоя. С самого начала куда-то иду, спешу, от кого-то убегаю. Ни одной спокойной минуты. Всегда начеку, приходится следить за каждым словом и контролировать каждый жест. Из-за этого сам себе стал казаться нерешительным рохлей.
Того не обидеть, этому не наговорить лишнего, постоянно смотреть за языкомэто черты человека, которым я никогда не был. Конечно, если того требуют обстоятельства, я мог договариваться, но всегда старался держаться сильной позиции. Постоять за себя? Нет ничего проще! А тут? Мало того, что я сам ничего из себя не представляю, так ещё и в глазах других ямолокосос, которому к тому же сильно не повезло с наследственностью. Мой уделвыкрикивать оскорбления за спинами других.
Печальные мысли, но что поделаешь? Там, где другой человек мог разрубить узел, мне придётся возиться с его распутыванием. Ситуация усугубляется тем, что меня не воспринимают всерьёз. Самая муторная характеристикаавторитет: растёт медленно, потерять проще простого и непонятно, в каких местах добывать.
От дальнейшего самокопания меня отвлек смачный хруст проворачивающегося ключа. Замок, которому, судя по виду, было сто лет в обед, отчаянно сопротивлялся, не желая открывать перед нами своих тайн. Впрочем, ему все равно пришлось капитулироватьбрат Маркус оказался слишком настойчив.
Давненько сюда не забредали, брат Маркус распахнул дверь с душераздирающим скрипом.
Именно здесь хранятся самые-самые секреты? я заглянул через плечо монаху, поднявшись на цыпочках, и был сильно разочарован. Обстановка в крохотной комнате пугала своей простотой: посреди комнаты стояли два стула и самый обыкновенный стол. Больше ничего. Ни стеллажей, ни полок, ни даже простых сундуков.
Здесь мы сможем поговорить без свидетелей, сказал брат Маркус. Он впустил меня внутрь и с видимым усилием захлопнул дверь. Я кое-что слышал о твоем спутнике. В Академии его прозвали Оррик-Арсенал. Причём, прозвище своё он получил не только из-за любви к оружию.
А почему ещё? на автомате вырвалось у меня.
Узнай у него, хмыкнул священник, он с удовольствием тебе расскажет.
Сомневаюсь, что Оррик окажется настолько словоохотлив. Подозреваю, мало мне не покажется уже после вопроса, произнесенного вслух. Так что, думаю, стоит повременить с расспросами.
Брат Маркус сделал приглашающий жест, указывая на стул. Я в это время лихорадочно соображал, что делать. С одной стороны, вот она превосходная возможность раскрутить знакомство, с другой, я не тешил себя надеждой о намерениях монаха. Он, как и другие, собирается меня использовать в своих целях. Возможно, мне попытаются сделать предложение, от которого я не смогу отказаться. Или предложат двойную игру. Но против отца Тука выступать как-то не хочется. Не просто может, а обязательно выйдет боком.
А епископу повезло с прозвищем? уточнил я, принимая приглашение.
Брат Маркус понимающе усмехнулся.
Дедушка Тук не отличался оригинальностью. Свой сан он заработал, по ночам расписывая подвиги однокурсников. Ректор прямо зачитывался его сочинениями. Злопамятный, завистливый, жадный садист, закончил брат Маркус, складывая руки на коленях. Это если вкратце.
И зачем вы мне все это рассказываете? удивился я. Вы же понимаете, что я буду вынужден передать ему содержимое нашей беседы.
Передавай на здоровье, весело отмахнулся брат Маркус. Он и так в курсе, что про него говорят.
Предлагаете умолчать об эпитетах?
Ни в коем случае! искренне возмутился монах. Тогда они будут думать, что ты от них что-то скрываешь.
А мне придётся? хмыкнул я.
Ну это уж тебе виднее, улыбнулся брат Маркус. Поговорим, как цивилизованные люди, а там, глядишь, о чем-то и договоримся.
Знать бы ещё, о чем с ним договариваться. Нет, не так: знать бы вообще хоть что-нибудь, чтобы о чем-то договариваться. Сейчас меня прощупают на предмет сговорчивости. Попробуют выяснить, обладаю ли я ценными сведениями, а потом постараются купить. Или убрать, чего не хотелось бы. Надо, в свою очередь, попытаться вытянуть из этого монаха, как можно больше. А отца Тука кидать себе дороже. Как я уже говорил, такие люди не прощают, а ему достаточно посмотреть в мою сторону, как желающие угодить бросятся исполнять его желание.
Так ты хочешь узнать о двухтысячелетнем цикле? уточнил брат Маркус, складывая руки в замок.
Не особенно, но меня попросили это сделать, извиняющимся тоном ответил я, чтобы продемонстрировать, что я человек подневольный. Но думал я по-другому: если судьба решила забросить меня в тело подростка, так почему бы этим ни воспользоваться? Юный, туповатый, любопытныйтак меня видят. И пусть так продолжается. Я вам не соперник, во всяком случае, пока. Я безобидный идиот, который по какой-то причине приглянулся епископу. Причину, ребята, додумывайте сами, воображениелучший друг в фильмах ужасов. А с теми, кто не представляет угрозы, и ведут себя соответствующе.
И что конкретно ты хочешь знать? вкрадчиво спросил брат Маркус, рассматривал меня с нехорошим прищуром, словно через оптический прицел.
Я вспомнил про свою способность, и почувствовал, как сердце сжимается от ощущения угрозы, досады и сомнениявсе это чужие мысли, придавившие меня к стулу, настолько яркими и тяжёлыми они представлялись. Над самим братом Маркусом покачивалось иссиня-черное покрывалоон был вне себя от злости.
Да все, я пожал плечами, продолжая играть свою роль. Отец Тук сказал, что вы лучший знаток по истории, как-то звучит не очень убедительно. Глупый пацан едва ли владеет таким лексиконом. К тому же я опять перешёл на свою версию языка. Слишком много сложных слов. Впрочем, может, оно и к лучшему, для новичка звучит так, будто и в самом деле разговаривает деревенщина, нахватавшись разных мудреных слов.
Брат Маркус с деланным любопытством прислушивался к моим издевательствам над языком. Дослушав до конца, он хмыкнул, покачав головой, но больше никак на это не отреагировал.
Все, значит, все, он откинулся на спинку стула, ничуть не изменив своего отношения ко мне, приготовься, история длинная.
Рассказывал брат Маркус мастерски. Если бы мне так преподавали литературу в школе, я бы точно пошел на филолога или выбрал что-то похожеетак владеть голосом нужно уметь. Монах явно умел и к тому же прекрасно об этом знал.
Первыми сюда нагрянули эльфы. Первородные, чего с них взять? Им и принадлежит честь названия мира. Арле, или Арли, странное название для планеты, но на тот момент не было никого, кто мог бы оспорить или предложить другое. Все они пришли много позже: орки, гномы, кобольды, огры и люди. Последними гостями оказались именно мы, люди. И самыми неугомонными.
По словам тех же эльфов, до нашего появления войны велись вяло и как бы нехотя. То есть дрались, конечно, пух и перья летели во все стороны, но делали это без огонька и в основном за место. Там гора повыше, здесь трава посочнее, а вон там лес такой, что грех за него не схлестнуться.
Конечно, ещё тогда, в самом начале, эльфы взирали на всех свысока, заносчиво задирая нос. Гномы тянули себе все, что плохо лежит, и не знали меры своей жадности. Орки, тем бы подраться, позадирать соседей, распороть брюхо врагу, обобрать поверженного, завладеть его женами, лошадьми и прочим имуществом. Ограм лишь бы пожрать побольше, понежиться на солнце, да подергаться в ритуальном танце под хруст черепов поверженных счастливчиков, забредших в их негостеприимные края, ну и так далееу всех свои, так сказать, недостатки.
Люди пришли в Арли с самым страшным оружиемидеологией. Они же прихватили с собой трех богов. Тыр, бог войны, доблести, оружия и всего-всего, что связано со смертоубийством, подозрительно смахивал на Тора, известного широкой публике по голливудским фильмам. Айне, богиня любви, жизни и плодородия, которая, кстати при малейшем подозрении на измену может зарядить похлеще предыдущего сурового по всем меркам мужчины. И последний в списке, но далеко не последний в очереди, Аид. Да-да, вы не ослышались. Тот самый бог смерти, мертвых, властелин подземных богатств и почему-то ответственный за плодородие и урожаи.