Впрочем, использовать втемную товарища инквизитора я не собирался, это могло выйти боком уже мне самому.
Господин инквизитор, сказал я серьезным голосом, когда мы вышли во двор. А как вы смотрите на то, чтобы позавтракать в одном всем известном трактире? Мастер Фрод ведь не откажется нас покормить в такую рань?
Оррик заинтересованно оглянулся.
Жратва будет вчерашняя, но когда это останавливало настоящих мужчин.
Вчера мне казалось, что три толстеньких наперстка башен монастыря трутся друг о друга каменными боками. В реальности же между ними расположилась приличных размеров площадь, по которой даже в такое раннее утро сновали по своим делам люди. Больше всего, конечно, было монахов. В своих коричневых балахонах из толстой, практически ковровой ткани они напоминали стаи летучих мышей. Одежда была настолько тяжёлая, что при ходьбе практически не двигалась, словно складки вырезаны раз и навсегда. Поэтому складывалось впечатление, что это кожистые крылья недоптиц, которые по недоразумению спустились с потолка на землю.
Если коренные жители монастыря никуда не спешили, то пришлые весьма споро шевелили ножками, а мальчишки так и вовсе носились как ошпаренные. Монастырь оживал с рассветом. Его можно было сравнить с медведем, едва-едва приоткрывшим глаз после зимней спячки.
Строение крепости чем-то напоминало знак, висящий в кабинете над головой епископа. Все три башни были равноудалены друг от друга. Их соединяла каменная стена, объединявшая сооружения в один комплекс.
Когда мы вышли из башни, на нас никто не обратил внимания. Каждый занимался своим делом или только направлялся туда, где это дело ему дадут.
Я шел за Орриком и не забывал вертеть головой, впитывая в себя все окружающее. Во дворе сногсшибательно пахло свежим хлебом. К нему примешивался запах навоза и тонкий аромат раскаленного железа. Приглядевшись, я увидел слева аккуратную коробочку кузни, притулившейся к пузатому боку одной из башен. Оттуда доносились размеренные удары металла о металл и лёгкие веселые матюки, воспроизводимые знакомым басом. О, да! Вчера база крепких выражений заработала на полную катушку! Люди не привыкли себя сдерживать, когда рядом льётся так много спиртного.
Монастырь, похоже, практически не зависел от города и мог выдержать продолжительную осаду, потому что обеспечивал себя сам. Скорее всего, в случае инцидента он станет последним оплотом обороняющихся, когда падут городские стены.
От запаха хлеба заурчало в желудке. Как быстро мы привыкаем к хорошему! Ещё три дня назад я висел на цепях где-то глубоко под землёй без малейшей надежды на освобождение. А единственные посетителиэто крысы, чьи многочисленные голоса доносились у меня из-под ног. И вот я уже наверху, меня по каким-то причинам защищает инквизитор, а мне даже не приходится перед ним лебезить. Я ведь видел, с каким почтением и страхом люди обращаются к Оррику, да и к другим его круга: глаза в пол, подрагивающий от волнения голос и почтение во всем теле. А со мной эти ребята практически на «ты». Что же вам от меня надо? О чем хотел рассказать епископ, изображая добренького отца Тука? Что-то не очень верится в везение. Скорее меня затягивает еще глубже.
Мы подошли к воротам, радушно распахнувшим створки для всех желающих. Желающих для такого времени было достаточно много. Тонкий ручеёк из людей втекал в монастырь из города, растворяясь в его внутренностях, как вода в песке.
Возле ворот, подпирая копье головой, с закрытыми глазами стоял бородатый монах. При звуке наших шагов один его глаз нехотя приоткрылся ровно на пару секунд, после чего страж потерял к нам всяческий интерес.
Спать на поступлохая примета, Ксар, сердито заметил Оррик. При этом я так и не понял, что было тому причиной: проступок подчиненного или обильные возлияния прошлой ночью.
Оррик, неожиданным басом и не открывая глаз, проговорил монах, я же не читаю тебе нотаций, что ты постоянно возвращаешься, когда ворота уже закрыты, и нам приходится открывать их для тебя, хотя это строжайше запрещено уставом.
Оррик буркнул себе под нос что-то вроде «совсем распустились» и, больше ни слова не говоря, потопал дальше. Я же размышлял на тему странностей монастырской субординации. Все-таки как же не хватает информации и сколько ещё предстоит узнать, аж жуть берёт. Спрашивать, что называется, «в лоб» тем не менее я пока опасался. Кто знает, как к этому отнесётся инквизитор?
Трактир показался, как только мы вышли из ворот. Двухэтажный деревянный дом раза в два-три по размерам превышающий своих собратьев. Рядом стояла пристройка пониже и попроще: то ли конюшня, то ли сеновалне такой я знаток, чтобы с ходу определить назначение здания с такого расстояния. Во всяком случае, оно точно относилось к трактиру.
Я уж было хотел окликнуть Оррика, чтобы рассказать ему о своих планах, как внезапно он остановился сам.
Да, совсем забыл, он махнул рукой в сторону трактира. А у тебя золотой есть?
Вопрос оказался настолько неожиданный, что я непроизвольно кивнул и только потом сообразил, что происходит какая-то несуразица. Мне пришлось схватить Оррика за руку, потому что он, получив ответ на свой вопрос, расслабленной походкой направился дальше.
Погоди-погоди, я словно попытался тормознуть скалу, о каком это золоте речь?
Так ты же вчера сам заплатил ему за обед золотой, удивился он. Вряд ли за завтрак он возьмёт с тебя меньше.
Я грязно выругался, а Оррик с недоумением наблюдал за тем, как я тщетно пытаюсь сдержать ругательства, рвущиеся с языка. Счёт трактирщика подрос ещё немного, а моя решимость с ним разобраться значительно укрепилась.
Откуда ты узнал? слегка успокоившись, спросил я.
Да об этом весь город знает, отмахнулся инквизитор. Так есть идем или нет?
Насчёт пожрать Оррик мог дать сто очков вперёд любому из моих знакомых. Хоть в прошлом мире, хоть в этом. Я вчера видел, сколько в него вмещается: просто бездонная бочка. Жене такого медведя не позавидуешь. Разорятся на продуктах.
Но каков мастер Фрод! Знаете, такого я не ожидал. И это при полном отсутствии социальных сетей! Размах распространения информации заслуживал уважения. Весь город! Ну каков стервец! Должок нужно будет отдавать сторицей. Иначе лучше бы меня из того подвала и не выпускали.
А хочешь позавтракать бесплатно? спросил я в широченную спину. О! Это вожделенное слово «халява». Тебя придумали в забытые года на универсальном языке! Ему по силу остановить любую гору.
Спина замерла в недоверчивом ожидании.
Бесплатно?
То есть даром, подтвердил я словами героя мультфильма, который, по словам отца, в моем мире знает так много людей, что их нельзя назвать и погрешностью.
На этот раз Оррик повернулся полностью. В его глазах горел неподдельный интерес, а аура пестрела недоверчивыми пятнами. Ну, конечно, кто всерьёз воспринимает семнадцатилетнего пацана? А если он ещё к тому же и горбун у-у Но, как я и ожидал, чувство халявы пересилило все разумные в общем-то доводы.
Ну? многозначительно потребовал он развития мысли.
Рыбка клюнула. Теперь с ее помощью можно было подсекать более крупную рыбину. В данном контексте более ценную.
Придётся мне подыграть, я кивнул на вход в трактир хитрым взглядом.
Инквизитор проследил за моим взглядом, после чего в его глазах загорелась искра догадки.
Не впервой, хмыкнул он. Что нужно делать?
Ничего особенного. Просто следи за мной. По ходу все поймешь.
Оррик понятливо кивнул.
Пошли, что ли?
В трактир я зашёл вслед за инквизитором. Оглядевшись по сторонам, направился за центральный столик. Хоть посетителей в этот час и немного, количество зрителей меня вполне устраивало. Учитывая скорость распространения информации, которую я уже имел случай испытать на себе, народу более чем достаточно.
Оррик загремел тяжёлой лавкой, забираясь за нужный столик, который мы заранее обговорили. Хозяин пока не торопился, к нам выбежал заспанный пацаненок, которого я сразу же узнал. Как, впрочем, и он меня. От удивления у него отвисла челюсть, после чего он медленно ретировался обратно за стойку и уже больше не показывался. Зато появился сам хозяин. Мастер Фрод вальяжно проследовал к нашему столу с белой салфеткой, перекинутой через левую руку, но всю его важность как рукой сняло, как только он увидел Оррика. Точнее, его знак из перекрещенных окружностей, приколотый на груди. Инквизиторов боялись и уважали.