Красть воспоминания, сказал он, это твой Дар?
Я кивнула.
Вот так.
Чувствуя странную потребность впечатлить его, я положила руку на помост, где обычно спал Дайо. Мрамор беззвучно стонал, пока я вторгалась в чужие воспоминания. Камень помнил мальчика, который спал здесь десятилетия назад. Снова и снова он шептал в одеяло: «Леди Леди Леди»
Я отдернула руку, словно обжегшись.
Дирмиец поднял бровь:
Что-то не так?
Император Олугбаде спал тут до Дайо, объяснила я. Когда император был маленьким, ему снились дурные сны. Наверное, и принца тоже мучают кошмары.
Ты увидела все это, просто дотронувшись?..
Люди повсюду оставляют после себя истории. Легче забирать их у чего-то живого. У деревьев, у земли. У предметов и мертвых вещей память не очень четкая.
Мальчик провел ладонью по мягким кудрям.
А ты умеешь забирать воспоминания навсегда? Цепь на его руке зазвенела. Ты можешь заставить чьи-то истории исчезнуть?
Нет! отрезала я. То есть не знаю. Я никогда не пробовала. К моему удивлению, мальчик выглядел разочарованным. Меня зовут Тарисай. Я из Суоны. А ты?
Санджит, Дирма. Он напрягся, когда я подошла ближе, и спрятал скованную руку за спину. Разве ты меня не боишься?
А стоит?
Ты слышала Благословенную, сказал он сухо. Я Королевский Медведь.
Я опустила голову, чувствуя себя виноватой из-за того, что он стал свидетелем нашего с Кирой разговора.
Кира говорит, ты прошел проверку Лучом. Значит, ты любишь Дайо и не можешь быть так уж плох.
Медведи опасны, даже если не хотят. Он мрачно смотрел на свою мозолистую ладонь. Это у них в крови.
Я вспомнила слова Навуси: «Убийство у нее в крови».
Люди не обязаны вредить другим, если не хотят, парировала я резко. Никто не обязан. Они не могут нас заставить.
Конечно, могут, возразил он спокойно. Если нас помажут, мы будем служить принцу Экундайо. Такова присяга советников: «Мы сияем, как луна, отражая лучи утренней звезды».
Я нахмурилась.
Неужели кто-то хочет быть луной? Она белая и холодная. Я бы предпочла стать солнцем.
Впервые за все время разговора Санджит улыбнулся. Я заметила, что глаза у негоцвета крепкого миндального чая. Во взгляде мальчика вспыхнуло любопытство.
Ты наверняка уже долго живешь во дворце. Сумеешь найти нам еду? И разве ты не способен просто порвать цепь?
Если бы я мог, пробормотал он с горечью, то меня бы здесь уже не было, солнечная девочка. Я не настолько сильный. Санджит махнул пятерней в сторону. Кандидаты бросили ключ где-то там.
Я быстро сосредоточилась, упала на колени и прижала ухо к полу. В камне эхом отдавались воспоминания. Детские ноги. Звон ключа, скачущего по плиткам и закатившегося под циновку. Я шарила в темноте, пока пальцы не сомкнулись вокруг чего-то металлического.
Нашла.
Я встала и взяла Санджита за руку. Сначала он застыл, будто его напугало прикосновение, затем расслабился, внимательно за мной наблюдая. Я открыла железный наруч.
Пойдем! Внезапно смутившись, я направилась к двери. Я видела комнату со столами. Может, там осталась еда.
Мальчик последовал за мной. Я оглянулась. Он сгорбил плечи, словно испытывал неловкость от того, что занимал в любом помещении слишком много места. Похоже, он ощущал себя чужаком, незаконно вторгшимся во дворец.
Если ты не настолько сильный, спросила я, то какой у тебя Дар?
Санджит посмотрел на меня из-под длинных густых ресниц.
Вот сейчас, наверное, мне стоило бы солгать.
Почему?
Друзья не должны бояться друг друга, ответил он прямо. А я хочу с тобой подружиться.
Я скептически на него посмотрела.
Мне кажется, лжец из тебя не очень-то хороший.
Ага. Санджит улыбнулся. И ты все равно узнаешь о моем Даре. В Детском Дворце нет секретов.
Он вздохнул.
Внимательно оглядел меня с головы до пят и заговорил монотонным голосом:
Ты подвернула лодыжку несколько месяцев назад. Заживало долго, и теперь ты легко спотыкаешься. Между шеей и левым плечом у тебя нечто вроде узелкаи там твои рефлексы чуть замедлены. Когда ты моргаешь, правый глаз закрывается быстрее. Появляется слепое пятно Санджит замолчал, переступив с ноги на ногу. Я вижу физические изъяны. Кости, мышцы, разрывы тканей. Чужие тела рассказывают мне все свои тайны. Поэтому отец заставлял меня участвовать в поединках насмерть. Я не проиграл ни одного боя. Его лицо ожесточилось и тут же смягчилось снова. Ама то есть мать заставила меня приехать сюда. Она подумала, что если я присоединюсь к Совету, то смогу помогать людям. Стану доктором или жрецом. Мне бы тоже этого хотелось.
Но почему ты отказался, когда Дайо предложил тебя помазать?
Санджит сглотнул.
Если я соглашусь, никогда больше не увижу маму. На лице его проступило отчаяние. Ама навечно застрянет в компании отца.
На пороге спальни я оглянулась на ряд циновок у стены. Наверное, Мбали однажды тоже спала здесь, как и Олугбаде. И Таддас, и Навуси. Сколько правителей, будучи детьми, видели сны в этой комнате?
Друзья навсегда, прошептала я, вспомнив обещание Дайо. Я вновь взглянула на Санджита. Ты правда думаешь, что так и будет? Если нас помажут, то мы все полюбим друг друга?
Разумеется, солнечная девочка. Санджит посмотрел в окно. За занавесками в небе сияла луна. У нас попросту не будет выбора.
Глава 7
В усадьбе Бекина жизнь протекала размеренно, лишенная каких-либо особенных событий.
Никакой ритм не заставлял часы пролетать быстрее, кроме стука дождя по крыше. Вопросы утекали в землю, как вода. «Коснутся ли меня? Буду ли я сегодня любима? Придет ли матушка? Почему почему она не приходит?»
Но в Детском Дворце не оставалось времени на вопросы. Весь день был расписан по часам, и в этой рутине незаметно пролетели года. Мое тело изменилось. Слабые конечности обросли мышцами. Я больше не смотрела на мир широко открытыми глазами и научилась прятать тактильный голод. Я стала говорить с олуонским акцентом, репетируя улыбки и упреки под зеркальными потолками. Я сменяла маски, пока они не начали сливаться с моим лицом. Голос Леди затих в памяти. Я с головой погрузилась в любовь друзейДайо, Киры и Санджитаи почти забыла, что мне суждено стать убийцей.
Мой пятнадцатый день рождения ознаменовал стук барабанов, эхом отражающийся от стен Зала Снов: Бам-бам-гун-гао, гун-гао. Как и все кандидаты Дайо, я научилась различать эти ритмы. К пятому гун-гао«проснитесь на молитву» я успела откинуть в сторону москитную сетку, сорвать с себя спальный платок и встать на циновке. Вместе с десятками других подростков я ждала на женской половине зала, вцепившись пальцами в черную тунику и суонский пояс кандидата.
Слугинекоторые несли книгиотодвинули ширму, которая разделяла мальчиков и девочек, и замерли у стен, предварительно пересчитав ребят на циновках на тот случай, если кто-то пропал. Когда барабанная дробь прекратилась, Мбали вошла через двойные резные двери, присоединяясь к зевающему Дайо на помосте.
Доброе утро, кандидаты! произнесла она громко.
Мы поклонились в ответ, касаясь ладонями лбов и сердец.
Доброе утро, Ваше Святейшество! ответили мы.
Почему вы проснулись? Почему не умерли во сне?
Потому что Сказитель Ам даровал нам еще один день!
Для чего Сказитель позволил вам жить?
Чтобы мы могли служить принцу, избранному Аритсаром, Лучезарному, и стремиться стать его Помазанниками!
Почему вы должны служить принцу?
Потому что мы любим его больше жизни!
Мбали улыбнулась, как и всегда, с загадочной смесью спокойствия и глубокой печали.
Очень хорошо, дети.
Барабаны забили снова, отпуская нас на завтрак. Дайо, разумеется, вышел из комнаты первым, сопровождаемый Помазанниками. Я любила эту часть дня меньше всего.
Моя боль по отношению к растущему Совету Дайо походила на гниющую язву. По отдельности кандидаты мне нравились, но я завидовала их близости к принцу. Кира стала первой, кто смогла пройти проверку Лучом после Санджита. Она с радостью согласилась занять место в Совете, и всех остальных уроженцев Благословенной Долины отправили по домам. Я танцевала с Кирой на торжественном вечере, устроенном в ее честь, улыбаясь от уха до уха, чтобы подавить слезы. Я знала, что не могу стать Помазанницей. А теперь, если я покину Детский Дворец, не смогу забрать Киру с собой.