Лицо Бурлакова сделалось суровым, в глазах появилась жёсткость. Он явно о чём-то размышлял.
Ну, говори же! поторопил его Абрамянц. Я жду ответа.
Прежде я хотел бы сам задать тебе свои вопросы, Бурлаков впервые в их общении назвал своего начальника на «ты». Насколько случайной была смерть моей жены? Что уставился на меня? Признайся, что поработали твои молодчики. Тебе хотелось, чтобы я больше уделял времени Суперэгу. Ты же жаждешь личного бессмертия! Что тебе жизни прочих людишек, вроде меня!
Это ложь! категорически отмёл обвинение Бабрамянц, а в висках у него запульсировала кровь от ошарашивающей мысли: «Он это знает! Он догадался! Но как, как?!.»
Это правда. Как и то, что ты позже отправил следом и мою дочь. По той же причине,
Нет, нет! Ты врёшь! Кто же так бессовестно оклеветал меня?! Кто тебе такое сообщил?
Ты сам. Ты не знал, так сообщаю, что всю твою жизнь я знаю не хуже тебя. Жаль, что я поздно это узнал. До того был верен нашему с тобой договору, исправно исполнял то, что обещал. Но позже у следователей появились ниточки к твоим помощникам, которые ты поспешил оборвать. И думал, что скрыл истину. Тогда я обратил к Суперэгу и там нашёл все ответы. Нашёл в его памяти, которая была твоей памятью.
Ах, подлец! Потому ты и тянешь с проектом, не завершаешь! вскричал Бабрамянц.
Совершенно верно, подтвердил Бурлаков. Твоего в памяти Супероэго я оставил самую малость, да и то в маленьком дополнительном сегменте.
А что с остальной памятью?
Заполнил её своими данными. Заместил твою память своей. Теперь Суперэгоэто я. Кстати, между нами с прошлого года существует прямая когнитивная связь. Мы с нимодно целое.
Так вот чем ты мне заплатил за
Заплатил тебе за презлейшее, перебил его Бурлаков. И поделом!
Ну, даром тебе это не пройдёт!
По сигналу Бабрамянца в кабинете оказалось пятеро его телохранителей. Он подозревал, что они понадобятся, а потому собрал их в тайном кабинете, о котором не знала ни секретарша, ни большая часть сотрудников.
Бурлаков рванул из кармана пистолет, который тут же вырвали и на его руках ловко застегнули наручники, а на шею набросили удавку, которая затягивалась при малейшем движении.
Пришить его? скабрезно улыбаясь, спросил усатый телохранитель.
Не здесь же! возразил его бронзоволицый коллега.
Бурлаков был ошарашен, стоял не сопротивляясь.
В лес его, в реку или закатать в бетон?
Бабрамянц покачал головой:
Этого слишком мало для меня, слишком мало! Нужно придумать ему смерть небывалую, лютую, достойную его «подвигов». Думайте, орлы-коршуны, подайте мне идею. Ничего путного в голову не приходит.
По кусочку отрезать от него, по самому малому, чтобы смотрел и мучился, зная о неизбежном конце, предложил самый высокий телохранитель.
Корытную казнь ему учинить! выкрикнул усач.
А это ещё что за казнь? заинтересовался Бабрамянц.
Ну, я древности такое делали. Кажись, в Египте. Брали два корыта и сбоку вырезали отверстия для головы, рук и ног, потом в одно клали осуждённого, а другое накладывали сверху. Корыта накрепко связывали и в таком виде укладывали на солнце. Кормили и поили, чтобы не умирал. Он испражнялсяха-ха! под себя, всё оставалось в корытах. Там заводились черви и они начинали его тело поедать заживо. Страшнее трудно придумать!
Хорошая казнь! Но слишком сложная и долгая. Придумайте что-нибудь другое
Тут Бурлаков несмело возразил:
А может, мы все переиграем?
Это как ещё? воззрился на него олигарх.
Я исправлю Суперэго, перенастрою его на тебя на вас, Борис Георгиевич. Будете оздоравливаться, омолаживаться. Сможете подковы руками гнуть, рубли ломать пальцами, жонглировать тяжелейшими гирями. Ну, и всё прочее.
Ха-ха, а потом? Что потом? Ты же знаешь, что я тебя не пощажу?!
Да, это не в твоём не в вашем характере. Но хоть подольше проживу, пусть и помучаюсь. Жить охота! Дайте возможность, я всё исправлю.
Сделаешь ли ты это? задумался Бабрамянц.
Сделаю, непременно сделаю!
Сделать-то ты сделаешь, тебе это по силам, знаю, но не устроишь ли ты мне какую иную каверзу? Ты на подобные штучки-мрючки мастак. От тебя всего следует ожидать. Как до сих пор годы мозги морочил
Но вы же раскусили меня, обо всём догадались.
Догадался, но обо всём ли и не слишком ли поздно?
Ничего не поздно, кроме смерти. Я исправлю Суперэго, слово даю. Вы же можете контролировать каждый мой шаг, каждое движение. Поставьте надёжную охрану. Не верите мне, не позволяйте и пальцем шевельнуть, пусть ваши люди всё делают по моим рекомендациям. Во главе лаборатории вы поставили Муренского, он ваш человек, и головастый. Очень многое знает, пусть и делает всё за меня. Если что не то я укажу, то он сообразит. Простимулируйте его материально, он будет бдеть во все глаза.
Про Муренского ты верно сказал. И умный, и верный Пока ему платят. И про Суперэго знает лишь немного меньше тебя. Что ж, ты мне подсказал неплохой вариант. Попробуем его воплотить в жизнь. Бабрамянц повернулся к телохранителям. Ведите его вниз. Если он исправит всё, сделает, как это было прежде, то пока поживёт. Слово сдержит, умрёт не так мучительно, как того заслуживает. Понял, Бурлаков? Всё ясно и точно понял?
Несчастный учёный усиленно закивал, в его глазах появилась надежда. Её искорка не понравилась Бабрамянцу, но он сдержался, сказав себе мысленно: «Пусть всё переделает, а уж там от престрашной смерти не уйдёт, это я ему гарантирую».
Скрытый ход в секретную лабораторию под землёй был замаскирован шкафом, который легко отодвигался при посыле радиосигнала из электронного ключа, имевшего вид кольца и надетого на палец Бабрамянца.
Спускались долго по круговой лестнице, ибо маленькая кабина лифта вмешала максимум двух человек. Приходилось идти ногами.
Постепенно воздух становился холоднее и словно бы тяжелее, стала ощущаться земная толща над головой.
Лестница привела к двери с кодовым замком. Бабрамянц набрал нужные цифры, а затем поднёс палец с кольцом, которое являлось в том числе и электронным ключом. Дверь поддалась нажиму, и они через неё прошли в подземный зал, стены и свод которого образовали известняки. Пол был бетонным, справа находился Суперэго, скрытый серыми панелями с некоторыми приборами, а посередине находился стол с пультом, перед ним находилось кресло. По сторонам находились стулья.
Слышалось едва слышимое гудение, похожее на шелест страниц книги.
Внизу Бурлаков явно приободрился, выглядел он совершенно иначе. Расправил плечи, поднял голову.
«Наверное, понял, что деться ему некуда и смирился со своей участью», подумал Бабрамянц, а вслух сказал:
Нужно вызвать сюда Муренского, пусть подскажет, в каком виде тебя тут держать. Свободы ты не получишь, нужны дополнительные цепи. На всякий случай. Чтобы мог жить и работать. Ну, советовать Муренскому, что делать, а уж тот
Не нужно никого звать, сказал Бурлаков, нет такой надобности. Муренский тут теперь совершенно излишен.
Это как прикажешь тебя понимать? Ты отказываешься работать? Нарушаешь своё слово?!
А когда тебя сдерживало данное тобой слово? учёный теперь снова «тыкал» своему боссу. Ты мог давать обещания и даже клятвы охапками, и тут же нарушать их. Значит, и в отношении тебя можно действовать аналогично это будет справедливо.
Бабрамянца оглушили не столько слова, сколько тон, которым они были сказаны и обращение на «ты». Он начал догадываться о причине всего этого.
Правильно мыслишь, улыбнулся Бурлаков. Мне нужно было оказаться здесь. У себя. А в своей норе мышь одолеет и льва. А уж драную кошкутем более.
Твоя «нора»? Когда она стала твоей?!
С того дня, когда я понял, кто меня лишил семьи. А я лишил тебя Суперэга.
И ты уверен, что здесь ты в большей безопасности, чем там, наверху?
Практически безопасен. Ты забыл, что я тебе говорил об обратной связи с Суперэгом. Мы с нимпрактически одно целое. Я влияю на него, а он на меня.
Потому ты и стал молодеть?
Да. И при том, гораздо в большей степени, чем ты сие представляешь. Мне даже пришлось просить, чтобы внешне это проявлялось не столь очевидно. Он же превращал меня в этакого суперчеловека. В некотором отношении, в супермена. Ты кое-что уловил, заметил. Трудно полой закрыть солнце. Мне не удалось. Но лишь до поры до времени, и частично.