Я всегда знал, что это лучшее лекарство, лекарь с уважением взглянул на бутылку и приложился к горлышку сам.
Монга прокашлялся, полными тревоги глазами осмотрел комнату.
Где я? слабым голосом спросил он.
Не волнуйтесь, поспешил его успокоить мальчик.
Вы в больнице. И-и-к! почему-то добавил доктор, отрываясь от бутылки и, закупорив, пряча ее в саквояж. От алкоголя он стал заговариваться.
Вы у меня дома, поправил Пул.
Но тревога в глазах Монги не уменьшилась, он попытался встать, но силы отказали ему, и обессиленный, он опустил голову.
Пациенту нужен покой и полноценное питание, напомнил доктор и, закрыв саквояж, с трудом поднялся. А мне пора. И-и-к! Надо же, сердце посередине. Первый раз в моей практике Молодой человек, проводите меня, а то там эта собака
Доктор окончательно окосел, но на улице собрался и двинулся в обратный путь с не меньшим упорством, чем шел сюда. Мальчик постоял минуту у калитки, провожая его взглядом, и решил, что тот дойдет без посторонней помощи.
Когда Пул вернулся в сарай, Монга лежал, устремив пустой взгляд в потолок. Пул достал с полки графин, налил в кружку воды, протянул старику. Тот приподнялся, попил.
Как зовут вас, юноша? спросил он, возвращая кружку. И как я попал к вам? Я почему-то ничего не помню.
Меня зовут Пул. Я шел с рыбалки и нашел вас без сознания на улице, краснея, солгал мальчик. Он стыдился признаться, что подслушивал.
Ах, да, на улице, вздохнул Монга.
Пул поставил кружку на бочку и достал с полки небольшой сверток. В нем он держал хлеб. Правда, Гиза отдавала пасынку остатки старой булки, которую не доел Клоб, поэтому хлеб у мальчика всегда был черствый. Он разломил кусок на две части, одну протянул Монге:
Покушайте.
О, юноша, вы так добры, но мне не хочется есть.
Доктор назначил вам хорошо питаться. Иначе вы можете умереть.
Уж лучше умереть, снова вздохнул Монга, но тут же замотал головой: Хотя нет, как раз сейчас нельзя умирать. Необходимо что-то предпринять, но что?..
Старик сунул краюху в рот, задумчиво глядя в одну точку, без аппетита пережевал. Пул последовал его примеру, с тем отличием, что аппетит у него был как у акулы, он ничего не ел с самого утра.
Работая челюстями, мальчик силился решить непростую задачу. Он понимал, что назначенное Монге доктором усиленное питание, условие почти недостижимое. Гиза каждое утро приносила Пулу миску с похлебкой, иногда с кашей и остатки хлеба. Когда получалось наловить много рыбы, Пул съедал пару рыбешек, поджарив их на костре в саду. Но этого едва хватало одному. Где был выход? Голодать, а еду отдавать Монге? Но так Пул быстро отощает и обессилит, что не сможет ездить на рыбалку, и тогда всем станет только хуже. К тому же Пул любил поесть! Доить корову и коз Гиза доверяла ему только в ее присутствии, а молоко забирала Клобу и на продажу. Значит, оставалось одно: сходить завтра на рынок и купить продуктов. Конечно, для этого придется расстаться с частью собранных на учебу денег, но мальчик решил, что за пару месяцев их вернет.
Ход его мыслей прервал Монга.
Он сможет мне помочь! воскликнул старец. Отложив в сторону хлеб, он снова попытался встать, но ноги подвели. Они затряслись от слабости, и у старика получилось лишь сесть.
Вам доктор прописал покой, проглотив остатки хлеба, возмутился такому безрассудству Пул. Голод он не утолил и наполовину.
Мне некогда пребывать в покое, мой друг, иначе случится беда. Надо спешить к Ганиту; он честный человек и обязан помочь. Его только нужно уговорить. Я уверен, если он узнает всю правду, он согласится. Старик снова попытался подняться, но опять безрезультатно.
Он вздохнул, поднял тревожные глаза на мальчика.
Масс Пул, я вижу, вы честный юноша и на вас можно положиться. Вы умеете хранить тайны?
Надеюсь, что да.
Вы должны во что бы то ни стало привести сюда Ганита Печено. Он хозяин таверны «Алая звезда», это рядом с портом. Скажите ему, что я здесь. Меня зовут Монга. И скажите, что необходимо срочно активировать корректоры вашей планеты, а Зочур отнял энергетический ключ. Отправляйтесь сейчас же!..
Но сейчас ночь, Пул бросил растерянный взгляд на темное окошко под потолком.
Ах, да, ночь! Но утром я смогу сам. Монга решительно тряхнул бородой. Так тому и быть, я отдохну у вас до утра, а потом отправлюсь к Ганиту за помощью. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
Мальчику показалось несправедливым, что ему не доверят тайну.
Ну, уж нет! воскликнул он. Вам доктор назначил отдых, значит, будете отдыхать. А я приведу этого Печено; мне все равно утром идти на рынок за продуктами.
Но Ганит может вас не послушать, повел плечами Монга. К тому же мне неудобно пользоваться вашим гостеприимством.
Не зная, чем возразить, Пул неожиданно понял, что лучше сказать правду или хотя бы ее часть. Поэтому он потупил взгляд и произнес вполголоса:
Вам нельзя выходить на улицу. Когда я ходил за доктором, то недалеко от места, где вас нашел, видел людей. Плохих людей. Они искали вас.
Зочур?! встрепенулся старик. Что ему понадобилось? Может, в нем проснулась совесть, и он решил вернуть камень?..
Нет, они не умеют пользоваться ключом или им нужна какая-то карта или они не могут отыскать какой-то транспортер!.. Я, честно говоря, не разобрал.
Карта?! вздрогнул Монга. Какая-такая, карта?
Минуту он обдумывал слова Пула; машинальным движением подобрал крошки хлеба, сунул в рот и стал жевать. Потом попросил мальчика подать воды, а утолив жажду, сказал:
Что же, масс Пул, вы правы. От этих людей можно ожидать чего угодно. И мне ничего не остается, как довериться вам. Монга помолчал, собираясь с мыслями. Завтра отправитесь в таверну «Алая звезда» и расскажете мистеру Ганиту Печено о сегодняшних событиях. А еще что ритуал, который я должен провести в катакомбах, не религиозный ритуал. Это активация программы корректировки орбиты вашей планеты. Передайте слово в слово, он поймет. Я сделал ошибку, что сразу не рассказал ему этого. Еще скажите, что активацию необходимо сделать в ближайшие три оборота планеты вокруг своей оси. Иначе, станет поздно, начнется необратимый процесс, и катастрофы не избежать никакими силами. Передайте слово в слово, запомнили?
Пул кивнул. И все же Монга заставил три раза повторить вслух эти фразы, и только потом расслабился и прилег.
Надо набираться сил, устало произнес он, а через минуту спохватился. Где же будете спать вы, юноша, ведь я, кажется, занял ваше место?
Мальчик махнул рукой:
Не беспокойтесь, я притащу еще пару тюков соломы.
Его подмывало спросить, зачем нужна корректировка орбиты планеты, и какой катастрофы не избежать никакими силами, но Монга выглядел таким изможденным, что он не решился.
Ночью Пулу приснился трехрукий Уток. Мутант гонялся за ним по пустынной улице, в каждой руке держа по кинжалу. Пул убегал со всех ног, прятался в подворотнях, снова убегал, но страшный разбойник не прекращал преследования. В конце концов ему удалось настичь Пула, но руки мутанта неожиданно превратились в щупальца, а кинжалы в длинноствольные пистолеты. Уток, хихикнув, прицелился, и сразу из трех стволов громыхнули выстрелы. Вскрикнув, мальчик проснулся.
Сквозь пыльное окошко пробивался предрассветный сумрак, тянуло сыростью, веяло прохладой. За перегородкой в коровнике невнятное бормочет Гиза; приглушенно звякнуло ведро. Пул догадался: это мачеха, проходя мимо, ударила в дверь кулаком, отчего он и проснулся. Нужно вставать, идти работать по хозяйству.
За дверью мальчик, как обычно, нашел свою дневную пайку: миску с перловкой и ломоть черствого хлеба. Утренний туман клочьями висит в низинах, бодрит свежестью, и прежде чем взять еду, Пул сладко потянулся. За каменным забором в заброшенном саду загомонили птицы, радуясь наступлению дня. Диск, завидев хозяина, приветливо замахал хвостом. Пул отломил от булки и бросил ему краюху хлеба. Затем вернулся в сарай и накрыл на пне для старика завтрак. Пробудившись, тот почувствует голод.
После этого мальчик взялся за работу: натаскал из колодца воды скотине, разложил по кормушкам сено, курам насыпал проса. Гиза, кутаясь в старый, затертый халат, спросила об улове, а услышав ответ, принялась ругаться. Пул старался не слушать; эти ругательства он знал наизусть. Сквернословие для мачехи было жизненно необходимым; если она не ругалась, ей становилось плохо. В такие минуты она начинала беспокойно топтаться на месте, хлюпать не подходящими ей по размеру отцовскими калошами и, поминутно поправляя завязанный на затылке платок, сердито посвистывать коротким носиком.