Гроза застыла, ожидая ответа Рарога. И время потянулось так медленно: казалось, что в детинце уже целая жизнь прошла за тот миг, что она стояла здесь, глядя в напряженную спину старшого. Она даже вслушивалась в его дыхание, что яростно вздымало сейчас его плечи, раздвигало сильные мышцы между лопаток.
И чего тебе в детинце не сидится никак? вздохнул наконец Рарог. Пряла бы да ткала себе приданое лучше, а не лезла, куда не просят.
Так отвезешь? не забыла о своем вопросе Гроза.
Но он ничего не ответил. Просто поднялся на борт и прошел через весь корабль до кормила. А Гроза, решив, что его молчание можно принять за согласие, поспешила вслед за ним. И только ступила на дно ладьи, как проворные ватажники убрали сходни. Покосились на нее, усмехаясь чему-то беззвучно.
Что ж. Теперь и правда только в воду вниз головой, если что вдруг не так повернется.
Глава 5
Весь детинец гудел, почти неслышно, но ощутимоот вести о том, что Беляна пропала. И гул этот неуловимый отдавался содроганием где-то в груди. Заставлял тревожнее стучать сердцебез конца. Как будто Владивой, едва отдохнув после долгого бега, вновь срывался с места и гнал себя, гналневедомо куда.
Чадила чуть сыроватая лучина на столе в трапезной, потрескивала, дрожало ее пламя, гуляя бледными отсветами по лицу княгини, которая смотрела на Владивоя с легким осуждающим непониманием, медленно помешивая ложкой остатки щей в миске, хоть они и остыли давно. От этого мерного стука, от столь снисходительного взгляда просто хотелось ее придушить. Или хотя бы встряхнуть хорошенько.
Она не первый раз в тот лес ходила, Владивой, перестав наконец возить ложкой, проговорила Ведара. Задумалась на миг, словно пытаясь осознать свои собственные слова.
И вновь подняла на Владивоя свои безмятежные, пустые глаза. Кому-то она казалась мудрой, знающей многие тайны жриц Макоши, среди которых была старшей. А вот в жизни собственной дочери смыслила не больше курицы, что бегает по двору. Роется в земле в поисках зернаа что перед носом у нее творится, не видит.
Не первый раз, так и что? он склонился ближе к лицу жены, всматриваясь в ее черты, сухие, бесстрастные.
И до того ему мерзко становилось, что хоть водой запивай всю эту горечь. А лучше брагой. Ведара и сама уже как идол, как чур, вырезанный в дереве. Да только до Богини ей далеко. Макошьколодец бездонный терпения и справедливости. А Ведара все только приблизиться к ней хочет, да разве это возможно?
То, что не заплутала бы. Сыщется. Может, нарочно решила тебя позлить, княгиня пожала плечами. Ведь ей твой указ о замужестве, кажется, дюже не по нраву пришелся.
Беляна не глупая вовсе. Понимает, что к чему. Что нам союз с ярлом Ярдаром нужен, тогда он русь пускать мимо острова своего к нам не будет. И ему прок, Владивой помолчал, видя, что все его слова никакого отклика ни в душе, ни на лице жены не находят. Да и не была никогда Беляна такой Чтобы назло такие несуразицы удумать.
Ведара тут голову вскинула, прищурилась, впиваясь взглядом в лицо Владивоя. Словно прошибло ее все же что-то. На миг один, в который теперь и не знаешь, чего от нее ждать. Слишком редкими такие проблески стали.
А то, что она с Грозой этой уж какой год дружбу водит? ее голос стал больше похож на шипение. А та всегда несносной была. Едва не с отроками по двору носилась, хоть и в поневу уж влезла. Вечно в голове ее всякие дерзости, слова лишнего не скажина все ответ найдется. Вот и нахваталась Беляна. Нашла, где норов, который от товарки переняла, показать.
Не говори ерунду, Ведара, Владивой хлопнул ладонью по столу. Гроза
И тебе весь разум отравила, закончила за него княгиня. Не стыдно-то самому? Скоро уж борода поседеет, а ты таскаешься за подолом ее, чтобы хоть что-то урвать. Или спишь уже с ней? Спишь, ну?
Не твое дело! рявкнул Владивой. В этом доме уже многие дела не твои. Ты сама себя заживо похоронила. Ни до Беляны тебе дела нет. Ни до Обеслава. Ты хоть знаешь, где он сейчас? Знаешь, сколько у него детей?
Да ты Губы княгини задрожали. Как ты
Так и могу. Имею право говорить тебе это, потому как и сына, и дочь последние годы сам воспитывал. Пока ты мудрость постигаешь, которая никому, кроме тебя ничего не даст, Владивой вздохнул и сел на лавку рядом с женой. Мне жаль. До сих пор жаль, что Заслав не выжил. Но надо отпустить. Надо было отпустить, Веда. Тогда и было бы у нас сейчас все по-другому. И ты не спрашивала бы меня о том, с кем я ложе делю. Потому как знала бы, что с тобой.
И меньшицу ты не брал бы? княгиня горько усмехнулась, вставая.
Может быть.
Ведара покачала головой, как будто и не поверила ничуть. Поправила убрус возле щеки, хоть и так он был обернут ровнои вышла, больше ничего не спросив, не узнав, что муж дальше будет делать и где дочь искать.
Никогда в жизни Владивой так не гневался: на бестолковых баб, что не смогли уследить за Беляной, на Ведару, которой до пропажи княжны будто и дела не было: Сения, как узнала, и то больше всполошилась, испугалась даже. Владивой злился на Грозу, которая отталкивала его так рьяно в тот самый миг, когда он хотел ее тепла. Хотел пониманияа в ответ получал только испуг попавшей в капкан косули. Да и сам от себя он ярился не меньше: от того, насколько большой слабостью она для него становилась. Ее хотелось смять, подчинить. Овладеть ею, чтобы не смела больше сторониться, чтобы поняла наконец, что нет иного пути: все равно рано или поздно они схлестнутся так, что не остановятся. И в то же время он хотел сохранить ее нетронутой как можно дольше. Отчасти, чтобы острее чувствовать это пьяное безумие, что охватывало его рядом с ней, с дочерью воеводы своего и давнего друга. Наваждением, что не отпускало ни днем, ни ночью. Но он пока не знал, что делать дальше и как удержать Грозу рядом с собой. Рано или поздно она пойдет замуж: такая девица просто не может остаться одна. Однажды мужики глотки друг другу порвут, чтобы в жены ее взять. Стало быть, Владивой не имеет права забирать ее невинность, ломать ей жизнь, потому как взамен ничего не может дать. Он, князь и покровитель всех окрестных земельне может ничего предложить молодой девчонке, кроме неуемной, лишающей разума страсти и ласк. Не слишком-то крепкие путы для своевольной Грозы. Смешно и жутко одновременно.
Почему он пропустил тот миг, когда худощавая нескладуха, которую Ратша однажды привез в детинецогненноволосая, неугомоннаявдруг превратилась в девушку, на которую обратились взоры многих неженатых кметей в дружине? Как недоглядел? Когда перестал относиться к ней, как к товарке собственной дочери, и вспыхнулточно сухостойневыносимым влечением? Страшным, как лихоманка, которая уже не поддается никаким травам знахарей, никаким заговорам и молитвам. И забирает, капля за каплей, жизнь и силы. Он не мог вспомнить. Как будто жил с этим чувством всегда, всю жизнь горел и никак не мог рассыпаться в пепели перестать мучиться.
Он давал слово Ратшепозаботиться о Грозе. Обещал, что никто ее не тронет. А сам
Чтобы немного остыть после ссоры с Ведарой, Владивой сам отправился на поиски Беляны. Может, думал, что отцовское сердце подскажет, где ее искать. Но гриди так истоптали все вдоль берега Волани и на несколько верст вглубь леса, что самый умелый следопыт не разберется. А сердце предательски молчало, будто не чуяло никакого следа Беляны. Вообще ничего, что подсказало бы, где ее искать.
Пропадала помалу, растворялась утренняя прохлада. Оттесняло ее в тень соснового бора тепло, что лило на головы раздухорившееся Дажьбожье око. Владивой остановился на той прогалине, где собрались девушки, когда и обнаружилось, что Беляны среди них нет. Он опустил взгляд в траву, примятую нещадно: еще нескоро подниметсяи заметил вдруг одинокий туесок, который стоял у вывернутой из земли коряги, гладкой, словно обструганной, до того ее вода обласкала, прежде чем на берег выбросить.
Владивой подошел и поднял туес за ремень, покрутил, заглянул внутрьив нос душно пахнуло брусничным листом. Даже голову прояснило.
Это чье? спросил у ближнего кметя из тех, что стояли неподалеку, тихо переговариваясь и ожидая приказа: искать дальше или в детинец отправляться.