Машина проверена! Я только что ездил в магический сервис! отрапортовал гном-водитель, учтиво открывая маленькие двери.
Дон Гномлеоне чинно сел на кожаное сидение, указывая мне место рядом. Я попыталась протиснуться, чувствуя, как головой подпираю потолок. Рядом со мной и на переднем сидении уселись телохранители. Машина завелась от одного прикосновения и раскатисто заурчала.
Пока колеса считали брусчатку, я чувствовала себя атлантом, который держит небо на каменных руках.
После Гнорлема остановитесь и купите восемь бутылок кефира, приказал дон Гномлеоне, доставая сигару. Я с интересом смотрела в окно, скрючившись в три погибели. Машина притормозила на светофоре, пропуская такие же разнокалиберные старинные машины.
Ничего себе! Я даже отпрянула от стекла, видя огромное зеленое чудовище, похожее на Халка, стоящее возле старой побитой кирпичной стены.
Ветер трепал расклеенные по всей стене плакаты: «Разыскивается за грабеж и изнасилование». Сто процентное совпадение портрета и чудовища не смущало никого. Даже полицейских, которые слегка ускорили шаг, делая вид, что где-то пролетает птичка.
Мы снова дернулись и поехали, тормознув возле симпатичного магазина. Мне на колени погрузили старинные, пузатые бутылки с кефиром, одну из которых я выдала отцу.
Выпьете перед участком, вздохнула я. Какая гадость! Мне как назло совсем не хочется кефира!
Через десять минут мы внезапно остановились. Суровая охрана вышла, выпуская нас из авто. Я чувствовала, как медленно и с хрустом эволюционирую в человека прямоходящего. Мой взгляд скользнул на чудо техники. Я представила, как поеду обратно. Шальная мысль бежать пешком за авто посещала меня все чаще и чаще!
Пейте, вздохнула я, сгружая охране часть бутылок, и сама выпивая одну целиком. Дон Гнорлеоне посмотрел на меня, но послушно выпил.
А теперь дыхните! я наклонилась и принюхалась. Отлично!
Белые, молочные усы у старого гнома выглядели наивно и трогательно. Запах из моего рта навевал воспоминания о пьяных бомжах в трамвае.
На входе в полицейский участок стоял суровый гном и обычного роста мужчина неземной красоты. Они делали умные лица и со скучающим видом следили за прохожими.
Стоять! полицейский гном уперся мне в грудь взглядом. Вы к кому? Я вас не знаю.
Правая и левая вас тоже не знают, и что-то не хотят знакомиться с вами лично! Пропустите! Яадвокат! Я имею право на посещение задержанных в любое время, если это требует их состояние здоровья! произнесла я, понимая, что более дивного сна у меня не было даже после новогоднего корпоратива.
Я сообщу начальнику! строго заметил полицейский, пока Белоснежка в моем лице терлась возле входа со своей детсадовской группой.
«Прикрой мою задницу!», прозвучала в голове фраза из голливудских боевиков. Собственно, именно это место чувствовало себя очень защищенным в силу гномьего роста. С ними хорошо лазить в огород обладателя ружья с солью. Что мне: «Мамочки, как больно!», то гномуконтрольный выстрел в голову.
Глава вторая. Преступление и показания
Через десять минут к нам спустился тот самый гном, приглашая пройти внутрь. В огромном зале за столом грустно сидело огромное зеленое чудовище, задумчиво ковыряя в носу и внимательно дегустируя плоды столь нелегкого промысла.
Нас провели по коридору, открывая дверь в кабинет, где от табачного дыма не отмашешься ни топором, ни освежителем воздуха. Даже мухи роились по несвойственной им траектории, вяло жужжа над письменным столом.
Вы к кому? спросил хриплый голос, а из-за стола торчала голова очередного представителя бородатых меньшинств.
Мы к. я достала бумажку, разминая речевой аппарат перед сложным маневром. Ка-зим-бдрогу. Срочно! Я, как адвокат, срочно требую выпустить ребенка из камеры с целью оказания ему необходимой медицинской помощи!
Что??? взъерепенился гном, подходя ко мне. Вы как разговаривает комиссаром Шпактоси! Вы смотрите на меня сверху вниз. И этодискриминация по расовому признаку.
А вы пялитесь на мою грудь, заметила я, улыбаясь. Это дискриминация по половому признаку. Я бы даже расценила это, как домогательство! И взыскала бы с вас приличную компенсацию. Срочно выпустите Казимбд-рога из камеры, в связи с отсутствием состава преступления!
По-вашему, вождение в пьяном виде с превышением скоростиэто не повод держать правонарушителя в клетке? нахмурился комиссар Шпактоси, гневно сопя.
Каком пьяном виде? Вы шутите? натурально удивилась я, глядя как рядом чинно стоит рядом моя гномья делегация, свирепо глядя на комиссара. Мальчик серьезно болен! И сейчас вы удерживаете его в камере, где он может в любую минуту умереть! Бедный ребенок скончается, если не получит квалифицированную медицинскую помощь! Своевременную! Вам нужен труп в камере? Если мальчик умрет, то отвечать перед законом будете вы! Да, именно вы!
От чего умрет? Разве что от похмелья! усмехнулся комиссар. Я смотрела на лесенку, которая была приставлена к старому шкафу с пожелтевшими папками. На письменном столе стояла печатная машинка и тлела зловонная папироса, которую я бы запросто назвала «Беломор Анал».
Какое похмелье? О чем вы? Мальчик до сих пор уверен, что градусы бывают только на термометре! А слово «алкоголь» он вообще не слышал! Ему даже пробку понюхать не давали! Он конфеты с ликером никогда в рот не брал! Бедный ребенок страдает наследственным аутоимунным заболеванием. Очень редким, между прочим. Вот справка от лечащего врачая нарочно дыхнула на комиссара, попивая противный кефирчик. И каждый день ему необходимо выпивать четыре литра кефира! Четыре! Кефир разве считается алкоголем? Нет!
Да что вы говорите! возмутился комиссар, поглядывая на мою бутылку. А как же показания свидетелей?
Свидетелей чего? Бессердечные люди, видя как ребенку плохо, должны не протоколы подписывать, а срочно вызывать врача! гневно заметила я, чувствуя, как у меня в горле першит от едкого дыма. Ваш сотрудник превысил полномочия. И вместо оказания первой помощи, удерживал больного ребенка целых сорок минут!
Да он шатался и лыка не вязал! гневно заметил комиссар Шпактоси, не веря ни одному моему слову.
Он переминался с ноги на ногу! Знаете такой танец: «Я хочу в туалет»? Так вот, это было он! прокашлялась я, отмахиваясь от дыма бумагами.
Ну-ну Я готов отпустить вашего кефирщика, если он при мне выпьет четыре литра кефира! усмехнулся комиссар. И пусть только попробует не выпить! Я привлеку вас за дачу ложных показаний!
А я ничего не подписывала! И мои клиенты тоже! Слова к делу не пришьешь! улыбнулась я, видя, как недовольный комиссар повел нас по коридору, орущему всеми трещинами: «Мне срочно требуется капитальный ремонт!». Нам открыли скрипучую дверь, и мы спустились по лестнице, завидев грязные камеры. В одной камере набилось пятьдесят фотомоделей всех полов с заостренными ушами с транспарантами: «Мы за свободную любовь к человеку!».
Что смотрите? нахмурился комиссар, глядя на клетку. Еще день держу, а потом проваливайте куда хотите! У меня тут не гостиница!
Ну пожалуйста, заныли митингующие. Еще хотя бы два денечка, чтобы уже наверняка!
А что такое? поинтересовалась я, глядя на милые транспаранты и красивые лица.
Эльфийская демонстрация «За свободную любовь к человеку!». Точнее, все, кого успели отбить! нахмурился комиссар. Теперь выходить бояться, вспоминая падших товарищей. Низко падших. Потому, как на соседней улице проходил пикет «Орки за свободную любовь ко всему, что шевелится!» И вот орки решили не словом, а делом. Устроить массовыйкак это называется? Перфоманс! Показать, серьезность намерений! Проявить любовь в самом физическом ее проявлении!
В соседней камере было попросторней. В ней сидело пять гномов, один из которых, вполне мог оказаться нашим клиентом, но нет
А эти за что? заинтересовалась я, поглядывая на хмурые лица.
Это щипачи! вздохнул комиссар, а узники подняли головы.
Карманники? я отошла подальше.
За задницы девушек щипали в общественных местах! И за интимные тоже! Целая банда, будь она не ладна! И вот перепутали бородатого мужика с эм женщиной. С криками: «Ах, какая красавица!», они попытались утащить его в подворотню. Их там ждал сюрприз! вздохнул комиссар. Разумеется, не самый приятный! Дощипались! Че уставились! Не к вам! Сидите тихо, а то опять очную ставку организую!