Он тер глаза, продолжая глубоко дышать, и надеялся, что Кэрол останется спокойной еще некоторе время.
Он медленно поднялся с кровати и натянул пальто. Страйкер дал ему всего несколько дней жизниили душа Кэрол погибнет
Выбора не было. Он должен покончить с собой и освободить ее. Но у него еще полно работы.
Пришло время запихнуть подальше в себя все эти глупости с Дэйнджер. Он здесь, чтобы делать свою работу.
И, благодаря Страйкеру, это было последнее, что он бы сделал в этой жизни.
Закончив разговор, Дэйнджери улучила минутку, чтобы проверить Келлера и ксирену, которые, казалось, нашли общий язык. Они смотрели телевизор и уплетали чили, пока Келлер тараторил без умолку.
Очевидно, Демоница не разделяла потребность Дэйнджер смотреть телевизор в тишине.
Убедившись, что демоница не собирается есть ее оруженосца, Дэйнджер направилась обратно в комнату для гостей. Она тихо открыла дверь, думая, что Алексион все еще в постели.
У нее отвисла челюсть, поскольку она обнаружила, что он сидит за письменным столом и делает какие-то пометки.
«Ты в порядке?» спросила она, медленно входя в комнату.
Он кивнул, продолжая писать.
Дэйнджер подошла ближе, только чтобы понять, что он пишет на греческом. «Что ты делаешь?»
«Ничего.»
Она нахмурилась, услышав его сухой тон. Что-то в нем серьезно изменилось. Он стал таким, каким был в ночь их знакомства. Резким. Безчувственным. Отчужденным.
Даже воздух вокруг него был холодным.
«Эй,» сказала она, задержав его руку. Она тоже была ледяной. «Что случилось?»
Он повернулся к ней с каменным лицом. «Я здесь не для того, чтобы заводить друзей, Дэйнджер. Я здесь, чтобы судить. Мне нужно, чтобы ты собрала всех Темных охотников из этого списка.»
Он протянул ей лист бумаги. «Я не умею читать по» Прежде чем она успела закончить, греческие слова в записке превратились в английские.
Ого. Впечатляет.
Она видела, что он все еще что-то коротко записывает. «А это еще что?»
«Мой список.»
Она нахмурилась еще больше, особенно когда пробежав глазами свой список, не нашла там одного имени.
«А где Кирос?»
Алексион не ответил.
Дэйнджер схватила его за руку и держала, пока он не поднял на нее взгляд. «Да что с тобой?»
«Я возвращаюсь к работе. Если Страйкер сказал правду, а я думаю, что так и есть, у меня есть всего три дня, чтобы добраться до Темных охотников, которые еще не решили с кем они, и убедить их встать на сторону Ашерона.»
«А Кирос?»
Его жуткие зеленые глаза были тусклыми и такими же холодными, как и его кожа. «Его я списываю.»
Она замотала головой, не желая верить в это. «Ты не можешь этого сделать. Вы были друзьями.»
«Вот именно, были. Теперь он мой враг.»
Его слова ужаснули ее. «Как ты можешь»
«В этом мире нет никого, кому я могу доверять,» резко сказал он, глубоко раня ее тем, что она была в списке после всего, что сделала для него. Боже Всемогущий, она даже доверилась ему, чего не делала ни с одним человеком.
«Мне вообще не следовало пытаться спасти его,» произнес Алексион. «Артемида права, сострадание для слабаков.»
«Вот как?», спросила она, чувствуя отвращение к внезапно произошедшим в нем переменам. «Значит, ты сдаешься?»
«Не сдаюсь. Я умираю. У меня внутри душа, которую нужно освободить»
Дэйнджер прищурилась за пару секунд до того, как достала из своего ботинка кинжал и вонзила его прямо в сердце Алексиона.
Он взорвался.
ГЛАВА 17
Через пару секунд Алексион в человеческой форме стоял перед Дэйнджер, которая ждала, уперев руки в бедра.
Он ощупывал свою грудь, все еще не веря, что вернулся. Он потянулся, чтобы опереться рукой о стол.
«В тебе больше нет чужой души?», спросила она.
Он медленно кивнул.
«Прекрасно. Теперь ты можешь перестать быть полным говнюком.» Она повернулась, чтобы уйти.
Алексион схватил ее и заставил остановиться. Он никак не мог поверить, что вернул свое тело. «Как ты узнала, что нужно делать?»
«Я не знала. Просто угадала. Но было кое-что, о чем я подумала внизу, пока разговаривала с Рэйфом. Первое правило Темного охотникапродырявить хозяина чужой души, чтобы освободить ее. Страйкер говорил, что для этого тебе непременно придется убить себя, но он опустил то, что будет, если тебя убьет кто-то другой.»
Алексион все еще не мог прийти в себя. Это правда. Каждый раз если Темный охотник поражал Даймона и его тело распылялось, похищенная душа всегда возвращалась туда, где ей было спокойно.
Она горько рассмеялсь. «Я преданная католичка. Моя мать имела обыкновение среди грехов выделять невнимательность. Пока она меня растила, я училась в первую очередь понимать то, что она сказала, а не то, что я услышала. И больше того, обращать внимание на то, о чем она промолчала. С того момента, как Страйкер поместил в тебя душу, пока ты восстанавливался, я могла поспорить, что в следующий раз, когда кто-то проткнет тебя, она освободится. А иначе, зачем он сказал, что ты должен нанести себе удар?»
Алексион был поражен столь глубоко, что даже не знал, где это начиналось. Часть его хотела придушить ее, но другая была потрясена тем фактом, что она разгадала идею Страйкера.
«Я не был говнюком», мрачно сказал он, возвращаясь к высказанному ранее оскорблению.
Она сухо посмотрела на него. «Нет был.»
«Нет,» честно ответил он, «просто я был тем, кто я есть. Я здесь, чтобы»
«Алексион», сказала она, прерывая его, «ты тот, кто заботится о других.»
Он отрицательно покачал головой. «Я Алексион. И моя единственная задачазащищать Ашерона.»
Она погладила рукой его щеку. «Существо, с которым я провела прошлую ночь, не было холодным и бесчувственным, и другой, которого ранило предательство Кироса, тоже не был бесчувственным. Ты все еще человек.»
«Нет», твердо настаивал он.
Она привстала на цыпочки и потянула его голову вниз, чтобы поцеловать. Его кожа немедленно потеплена, он взял ее лицо в ладони, и, закрыв глаза, ответил на поцелуй.
Она почувствовала, как участилось его сердцебиение, когда его язык коснулся ее.
Дэйнджер отступила. «Ты не безчувственный и не безучастный. И сомневаюсь, что когда-либо был таким.»
От ее слов и поцелуя у Алексиона кружилась голова. Это правда. Рядом с ней он был совершенно другим. Он чувствовал вещи, которые не мог почувствовать бесчисленные столетия. До момента, когда она вошла в его жизнь, он сомневался, что когда-нибудь сможет что-то чувствовать.
Но с ней это было.
Как такое возможно?
«Между нами ничего не может быть, Дэйнджер.»
«Я знаю.» Он слышал боль в ее голосе. «Я большая девочка, Иас, и могу позаботиться о себе. Но тыты можешь разрушить все вокруг меня. И мне это не нравится.»
Он нахмурился. «Почему ты назвала меня Иас?»
«Потому что Иас, это тот человек, который считает демона своей дочерью, и тот, кто разбудил меня, щекоча розой мою щеку.»
«Да, но я также Алексион.»
Она улыбнулась ему, и эта улыбка расплавила лед всего его существования. «У всех нас есть темная сторона. Но будь благодарен, имеено моя темная часть воткнула в тебя кинжал пару минут назад.»
Он рассмеялся, затем снова стал серьезным. «Я не знаю, что со мной происходит, когда ты рядом.»
«Да, я тоже немного запуталась. Не могу поверить, что помогаю тебе казнить моих друзей.»
«Дэйнджер, я вовсе не пытаюсь кого-то казнить.»
«Нет? Токда как насчет этого твоего списка обреченных?»
Он взглянул на бумагу, на которой писал. «Это не список имен. Это список правил для Келлера на тему как ему избежать участи обеда для демона.»
Она рассмеялась над ним. Конечно, Алексион должен подумать об этом. «Так и знала, что нужно было учить греческий в школе.»
Благодарная за то, что он почти вернулся в свое «обычное» состояние, она взяла его руки в свои. Они все еще были теплыми. «Теперь мы снова друзья?»
«Да, думаю, что так.»
«Акри!»
Эш повернулся в постели, услышав Сими, бегущую по коридору к его комнате в Катотеросе. Она ворвалась в дверь и бросилась к его кровати.
Он коротко простонал, поскольку она с силой приземлилась прямо ему на грудь. «Я спал, Сим.»
«Я знаю, но я слышала, что Алексион опять зовет. Сими хочет к нему, акри. Отпусти меня к нему! Пожалуйста.»
Эш почувствовал знакомый узел в животе, возникающий всякий раз, когда он заставлял себя не потакать ее желаниям. Но он не мог отпустить ее.
Последние два раза, когда он позволил Сими уйти без него, обернулись катастрофой. На Аляске, где она чуть не погибла, и в Новом Орлеане
Он до сих пор не мог спокойно вспоминать об этом.
«Не могу, Сими.»
«Почему?»
Он тяжело вздохнул. «Я не могу вмешиваться в его судьбу. Ты же знаешь. Это его время, и если я отвечу, то скорее всего, сделаю все, о чем он попросит. Так что для всеобщей пользы, я отключил его голос в своей голове, и тебе советую сделать также.»
Она надулась, доставая из розового кошелька в форме гроба сфору. «Тогда хотя бы заставь это работать, так я смогу видеть его.»
«Нет.»
Она зарычала на него. «А что, если он ранен? Что, если он умирает?» Она побледнела. «Ты не можешь позволить ему умереть, акри. Не можешь. Сими любит своего Алексиона.»
Он осторожно откинул длинные темные волосы с ее лица. «Я знаю, эдера,» сказал он, используя Атлантский синоним слов «драгоценное дитя». «Но его судьба в его руках, не в моих. Я не изменю этого.»
Она надулась еще больше. «Ты управляешь судьбами. Всеми судьбами. Ты можешь сделать, чтобы все было хорошо. Пожалуйста, сделай это для твоей Сими.»
Это было проще сказать, чем сделать. Он был живым примером того, какой катастрофой оборачивается вмешательство в чью-то жизнь. Все его существование и как человека, и как бога, было исковеркано людьми, которые вмешивались в его судьбу. Никогда он не сделает ничего подобного с другим. «Сим, это нечестно и ты это знаешь.»
«Нечестно, что я слышу Алексиона и не могу ему помочь. Он как-то странно звучит, акри. Эти человечки сделали что-то подлое. Можно Сими съесть их?»
Эш закрыл глаза и постарался разглядеть будущее Алексиона, чтобы хоть как-то успокоить Сими.
Но не увидел ничего, кроме черного тумана. Черт побери. Он ненавидел то, что не может видеть будущее своих близких даже больше, чем то, что мог видеть свое.
Он размышлял, не спросить ли Атропос, греческую богиню, которая обладала властью обрывать нить человеческой жизни. Оа могла бы сказать ему, если бы Алексион умирал. Но лучше б ее не вызывать. Она страстно ненавидела его.
Кроме греческих мойр никто не мог рассказать ему о будущем. Но они отвернулись от него столетия назад. Для них он умер и был забыт.
«Мы будем просто ждать и посмотрим, что будет.»
Сими показала ему язык, и поднялась, чтобы уйти.
И выходя, от души хлопнула дверью.
Эш схватился за голову от звука, резонировавшего в комнате. Поскольку его эмоции не были связаны с Миссиссипскими охотниками, он знал, кто из них выживет, а кто умрет. Это очень огорчало его, и все на что он мог надеяться, это то, что Алексион сможет уберечь их от их судьбы.
Только их свободная воля может изменить то, что он увидел в их будущем.
Именно поэтому он послал Алексиона к Дэйнджер. С того дня, как он начал тренировать ее, она заняла особое место в его сердце. Маленькая француженка прятала свое нежное сердце под ядовитым покрывалом, чтобы удержать других на расстоянии, ноон знал то, что она прятала от остальных. Она была хорошей девушкой, попавшей в плохие руки. Последнее, чего он хотел, это увидеть ее мертвой. И все же сердцем он знал, как глупо надеяться на это.
Дни Дэйнджер сочтены, и только чудо способно изменить это.
ГЛАВА 18
Итак, в их активе не было ни одного очка, абсолютный ноль. Вернувшись домой, Дэйнджер тяжело вздохнула. Они провели последнюю пару часов разыскивая местных Темных Охотников, только чтобы выяснить, что большинство из них готово порубить Ашерона на куски.
Согласна, были времена, когда она сама была недовольна его неопределенностью, но это было нелепо.
Они винили его в том, что застряли в Миссиссиппи (Который она, кстати, любила). На самом деле он вовсе не был плохим местом для жизни. Правда летом здесь жарковато, но вокруг столько красивых мест.
Они также винили его в том, что он не делал их бессмертную жизнь лучше. За все, что с ними происходило, и, что, по сути, было следствием их решений, не его.
Но худшим из известных ей фактов было то, что он знал их мысли. Как он мог продолжать позволять Артемиде использовать Темных Охотников против него в то время, как они проклинали все, что с ним связано? Этот человек был самым мужественным из всех, кого она когда-либо знала.
Лично она сказала бы им всем адьёс (прощайте), и отправилась бы на поиски своего собственного персонального рая.
Но он нет
Он был или святым, или мазохистом.
Возможно и тем, и другим понемногу.
«Не могу поверить в их безрассудство», сказала она Алексиону, пока он закрывал заднюю дверь. «Кто знал, что Сквид (Кальмар???) хочет умереть?»
В отличие от нее, он смотрел на все с непроницаемым спокойствием. Это была правда, рядом с другими он был холоден, как лед, и не проявлял никаких эмоций. Их слова не бесили его так, как ее. Он просто стоял там и слушал их гневные разглагольствования.
Алексион пожал плечами, включая свет в прихожей. «Это случается чаще, чем ты думаешь. Если я могу спасти десять процентов, это хорошо.»
Но она не хотела, чтобы выжили десять процентов. Она хотела сто процентов. Но Сквид выставил их вон, как только они заговорили об Ашероне.
Слава Богу, ей удалось уговорить Алексиона не надевать туда белое пальто. Трудно сказать, что сделал бы с ними разъяренный экс-пират, если бы думал, что Алексион и есть Разрушитель, которого напророчил им Кирос.
Сквид не хотел ничего слышать. Черт побери его упрямство.
«Ты знаешь, я думаю, нам стоит поработать над твоей речью.»
Алексион выгнул бровь. «Что не так с моей речью?»
Она направилась в гостиную. «Ну, я думаю, что это часть под названием а иначе, которая лишила нас Тайрелла. Никогда не замечал, что Темные охотники не те ребята, которые ведутся на а иначе? Они из тех, кто сделает прямо противоположное тому, чего ты от них хочешь, или порвут задницу стараясь. Они обрекут себя только чтобы досадить тебе, потому что ты сказал так не делать.»
Он нахмурился. «А что я, по-твоему, должен был сказать им? Привет, я здесь, чтобы подружиться с вами? Давайте присядем, попьем кофейку и поболтаем?»