Хвалю! Радомир отбросил рубаху в сторону, Сдается мне, ты растишь лучшего война, которого бы знала земля наша.
Стараюсь, княже, благодарно кивнул Богдан, не глядя на Тверда, но явно гордостью преисполненный.
Хотелось бы верить, что меч его мне в спину не воткнется, задумчиво добавил князьИли для того и готовишь? с подозрением и колючим укором. Вознамерились от меня избавиться, зная, что к вам обоим сердцем киплю? несколько секунд гробового молчания, и в повисшей тишине широким шагом князь покинул ристалище.
Хороший удар! несмотря на слова Радомира, похвалил младшего княжича наставник. Но несколько ошибок я высмотрел приобняв Тверда за плечи, повел в казарму.
Князь Минской ворвался в свою комнату, надеясь на уединение. Но настырный гридень, Ляхич, который уже успел лекарку сыскать в хороминах, даже под угрозой порки не желал уходить.
Князь вытерпел перевязку, продолжая ворчать, что ранасмешная. Но Никанора упрямо наносила вонючую мазь, наговором подкрепляя, а потом чистой тряпицей обмотала, будто не царапина, а боевое рассечение в полспины.
Только закончила, князь тотчас велел комнату освободить. Пока Ляхич упирался, мол, в уголке посижу, вдруг плохо станет Вытолкал парня прочь, и дверью перед носом его длинным хлопнул.
Точно раненый зверь ходил из угла в уголвсе не мог в толк взять, как сын сумел бывалого воина раскачать, да незаметно рубаху распороть. Как?
Его победил младший княжич! Его?! Старого воина, вот так запросто! Взял и разделал под орех!!!
И пусть злости истинной не испытывал, покуда с Твердом мечами махался, но ведь и спуску не давал.
Да, что не отымешь, одарен сынкак никто. Отмечен богами с рождения. А то, что такой воин оказался в теле хрупкого человечкалибо насмешка природы, либо испытание судьбы
Уперся Радомир ручищами в раму окна, да уставился на площадку, где уже с мечами крутились дружинные. Матерые, крепкие ловко оружием управлялись. Звон и лязг разлетались по всей площади, а коли сталкивались воины, то казалось, земля вздрагивала от мощи мужей.
И тут гордость затопила отцовскую душуТвердомирплоть и кровь княжья. Как аспид вертлявый и пронырливый. Скорости его любой позавидовал бы. А что от Зорицы много в лике, так то и хорошо Кто-то должен быть другим!
Дума о жене погибшей опять сжала сердце в тиски стальные. Тоска скрутила горло, кровь забурлила да привычно в пах устремилась.
И голос женский, словно окутывал чарами: «Жениться тебе надобно, княже!». Радомир глазами обшарил комнату своюнет никого, а голос лился ровно и убаюкивающе: «Жениться пора! Пока в силе».
Сморгнул князь, головой помоталвроде пропал голос. Но мысль осела, да крепла.
И правда бы жениться! С женой оно все спокойнее. И расширить территории не мешало бы! Сыновей много. Всем земли надобны, а Тверду самые богатые достанутся
И сразу перед глазами князя всплыла нежная девичья фигурка, потупленные синие глаза, толстая коса до пояса с талией осиной.
Мирослава! Было что-то в девице рода Добродского такого, что цепляло взор. Что заставляло вспыхнуть давно позабытое желание любить. Что пробуждало чувства от спячки.
ГЛАВА 4
11 лет назад
История Любавы
Род Святояра Добродского: княжна Любава, княжна Мирослава
Да сколько можно? нянька Глафира с возмущением смотрела на младшую дочь князя, которую за ухо привел конюх. Ее громкий голос привлек внимание всех, кто был во дворе. Представление уже не казалось челяди чем-то интересным, повторялось изо дня в день, и все привыкли, что девчонке влетает то от нянек, то от доведенного до отчаяния конюха. Управы на тебя нет! негодующе всплеснула руками, при этом ее беззаветная любовь к княжне не оспаривалась.
Эта чертовка вновь каталась на Буяне, и чуть не загоняла его до смерти! ябедничал Алехно. Вредный и противный. Всегда доносил на Любаву, ежели ловил. Глупый, что с младшего конюха взять?
На ком еще можно мчаться наравне с ветром, если не на Буяне? пискнула, оправдываясь, Любава. Он самый лучший скакун батюшки!
Он не для маленьких девочек! продолжал гнуть свою линию конюх. Тем более, это Буян! Он сильный, могучий конь! У него и кличка неспроста такая! едва не подвывал от негодования. Он для князя, а не чтобы от неча делать его загонять!
И ничего не загоняла! взбрыкнула Любава, но Алехно крепко держал за ее ухо и потому боль усилилась. Ухо горело и распухало на глазах: младший конюх все сильнее сжимал нежную кожу, не замечая, что попутно тянет длинный волос. Ау, проскулила княжна и упрямо добавила:Только пену увидала, сразу в холодной реке помыла. И обратно на нем не ехала На поводе притащила!
Она его уморит, а меня на дыбу! гневно пожаловался Алехно, толчком выпуская ухо Любавы.
Там тебе и место! обиженно показала язык княжна, но только младший конюх сделал к ней злобный шаг, юркнула за добротную няньку Глафиру. Парень досадливо зыркнул на княжну последний раз и раздосадовано взмахнул рукой:
А ну тебя!
Любавушка, только конюх размашистым шагом скрылся в конюшне, запричитала нянька, сложив ладошки замком на пышной груди, ведь ты же девочка!
Любаве несколько раз на дню напоминали о том, что девочка. Что младшая княжна. Она уже устала слышать одно и то же. Кто ж виновен, что и батюшка, и матушка грезили о наследнике, а родилась ОНА! Любава! Вторая дочь!
Князь часто винился, что «долгожданного сына» начал обучать мужским премудростям еще с утроба! Рассказывал о дальних землях, поглаживая огромный живот княгини, в котором кровь из носу богатырь растет! О походах военных. О лихих скакунах, об оружии
Разве ж виновата Любава, что вот такой уродилась?
Не богатырь, к сожалению. Не наследник!
Но зато не сидится на месте. Не вышивается. Не интересно песни распевать, да танцевать учиться.
Свобода милее. Ветер в ушах. Простор для души
Эх!
Зачем постоянно ставить в пример старшую княжну Мирославу, которая росла тихой, послушной, молчаливой?
Нельзя сравнивать воду и огонь! Солнце и снег!
Любававзрывная, подвижная, жадная до всего, что окружало.
Мира часами могла напевать над вышиванием, как и положено будущей жене великого князя.
Любава с не меньшим упорством скакать на коне, да по деревьям ползала.
Мирослава спокойно и покладисто выслушивала нравоучения старших.
Любава протестовала и спорила, порой ставила в тупик совершенно не детскими мыслями и рассуждениями.
Мира свыклась с мыслью, что совсем скоро наступит великий час, и она покинет отчий дом, родное княжество, переехав в дом супруга будущего.
Любава била копытом, мол, не выйдет замуж абы как и за кого укажут! Насилу мил не будешь! И не будет! Коль мужику позволено любить, и она пойдет за того, кого полюбит. И никак иначе!
Старшая лишь мотала головой, устав от вечных проблем с младшей. А Младшая ей моськи корчила: «Я не ты!»
По чести, сестры меж собой особо не общалась. Во-первых, старшая уже была девицей на выданье и совсем не разделяла увлечений младшей. Во-вторых, она была занудой! И зачастую, при редких встречах монотонно читала нотации, как должно себя вести воспитанной княжне, а не взбалмошной крестьянке, по которой розги плачут. Что надобно надевать дочери князя, дабы выглядеть достойно, а не под стать анчутке дикой.
И в особенности любила напоминать, когда дозволено открывать рот.
Любаве было по нраву другое. Босиком бегать по горячей пыли и не думать, как высоко задран подол рубахи. Хотелось утром с кровати соскочить и наперегонки с остальной детворой мчаться на речку! А потом, после стужи воды, жадно пить парное молоко из глиняной кружки с треснутым краем.
Желала! Желала и делала!
Батюшка часто прощал мелкие проказы, больше для виду грозя пальцем, а иногда делая вид, что сердит:
Любушка, выговаривал громовым голосом, ты же дочь князя, а не челядины! а в глазах любовь лучилась, что не скрыть никаким гневом. И тут же старой кормилице:Авдотья! Как же так?! Княжна, а растрепанная и чумазая?.. Ежели не по силам с ребенком управиться, то кой от вас прок?
Княже, тотчас принималась хлюпать носом Авдотья, да краем головного платка слезы утирать с пухлого лица, разве ж за ней угонишься? Почище сорванца какого! досадливо головой качала. Чуть светуже на улице! То коня ей подавай! То меч! А он, поди, тяжелый и острый А она, задыхалась от негодования кормилица, тянет, и все тут! А ежели на ногу уронит, то дружинника задирает. Ремня бы ей хорошего!.. А то ведьни в чем отказа не знает! Балуете вы ее, балуете! не переставая причитать. Что ж ждать-то еще?! бабскими слезами заливаясь. Без матери воспитывается, сиротинкой растет и никто ей не указ!.. И примера с сестры брать не желает!