Народ охнул и понесся к выходу с площади, давя друг друга. Амирель вспомнила худого и ободранного, ни на что не реагировавшего медведя. Как же нужно было его дразнить, чтоб он вспомнил, что он страшный лесной зверь, и вырвался на волю из железной клетки?
Людской поток чуть не снес ее с ног, и ей пришлось ухватиться обеими руками за края бочки. Неподалеку раздался угрожающий медвежий рев и следом полный нечеловеческой боли пронзительный детский крик.
Высоко подобрав юбки, чтоб не путались в ногах, Амирель, не помня себя, бросилась туда. Бежать никто не мешал, народ в панике моментально рассосался, как обычно бывает в минуты опасности.
Возле одного из помостов вся в крови лежала худенькая девочка в разодранном платье. Амирель узнала ее это была та самая малышка, что попросила отдать ей петушка на палочке.
Одной лапой на ее слабенькой груди стоял медведь, второй готовясь нанести последний, роковой, удар. Девочка уже не кричала, а стонала из последних сил. Вокруг медведя толпились стражники, пытаясь отогнать его длинными пиками, но только еще больше его злили. Зверь обезумел и от боли, и от запаха свежей крови. Он рычал и огрызался, не собираясь сдаваться.
Стойте! закричала бежавшая изо всех сил Амирель, напрочь забывшая о себе. Не трогайте его! Будет еще хуже!
Один из стражников повернулся к ней и грубо велел:
А ты что можешь сделать, глупая малявка?! Иди отсюда поскорее, пока он и тебя не задрал! И без тебя тошно!
На площадь выскочила бедно одетая женщина и опрометью кинулась к малышке. Стражники ее оттолкнули, но она снова кинулась к ребенку, крича что-то непонятное. «Мать, мелькнуло в голове Амирель, пытается спасти дочь.» и она решительно двинулась к медведю.
Один из стражников хотел ее остановить, перерезав ей дорогу копьем, но она протянула руку и приказала ему: «Стоять!» И он замер в той же скрюченной позе.
Стражники с сомнением смотрели на странную девушку, не пытаясь больше препятствовать, а она подошла к медведю, откинула с головы капюшон, сняла маску и, глядя ему в глаза, твердо приказала:
Уходи отсюда! Скорее, или тебя убьют. Ты же умеешь лазить по деревьям, залезь на самое высокое дерево возле городской стены, потом по ней переберись на дерево с той стороны, и ты на свободе. Спеши, пока народ рассеялся! Стражников я удержу.
Медведь благодарно рыкнул и скрылся в ночи.
На площадь выбежала Мелисси, но Амирель ее не увидела. Опустившись на колени перед истекающей кровью девочкой, не замечая, что ее юбки намокли в крови, провела ладонью по рваной ране на груди, та медленно затянулась.
Девочка всхлипнула и замолкла, с надеждой глядя на свою спасительницу. Подбадривающе улыбнувшись терпеливому ребенку, Амирель залечила все кровоточащие ссадины и раны на ее руках и ногах.
Мать девочки, прорвавшаяся сквозь стражников к своему ребенку, упала на колени рядом с целительницей, с оторопью и надеждой следя за ее руками.
А наблюдающая за ними Мелисси до крови прикусила нижнюю губу.
Она уже понимала, что сейчас будет.
Глава вторая
Главная городская площадь Холлтбурга, еще недавно полная шума, музыки и смеющихся людей, замерла в угрюмом молчании. Медведь, распугавший толпу и чуть не погубивший маленькую девочку, убежал, никто его не ловил.
Перед помостом в луже крови на коленях стояла Амирель, водившая руками над распоротой грудью малышки. Мелисси в ужасе схватилась за сердце, расширенными глазами следя за безрассудством девушки. Вместе с ней за чудом, происходившим перед ними, следили потрясенные стражники.
У Мелисси мелькнула мысль схватить за руку глупую девчонку и утащить за собой, но это было бы верхом безрассудства. Ведь многие из стражников ее знали, и утаивать ее имя никто из них бы не стал. Найти ее и Амирель в этом случае для эмиссара тайного королевского сыска было бы делом нескольких минут.
Медленно попятившись и стараясь держаться подальше от освещавших площадь факелов, Мелисси опрометью кинулась в «Пряный ветер», взлетела к себе в мансарду, вытащила спрятанное под половицей письмо дроттина, привезенное Амирель, и побежала к городскому имению графа Холлта.
В обычное время оно пустовало, если не считать прислугу, но сегодня, в день ежегодной городской ярмарки, вся графская семья приехала сюда из родового замка. Пока Мелисси металась по площади в поисках как сквозь землю провалившейся глупышки, видела, как все семейство графа во главе с ним самим вышло из толпы и пешком отправилось к своему дому.
И теперь она надеялась только на одно только бы Холлт принял ее сразу! Если он откажет, то для Амирель все будет кончено. Да и для нее тоже. Ведь кто прятал королевскую кровь больше полугода? Она! В тайном королевском сыске раскалывались самые стойкие, под пытками Амирель, как бы ни сопротивлялась, но волей-неволей выдаст все, что с ней было и кто ей помогал.
В голове мелькнула неприятной укоризной мысль надо было сразу выдать ее эмиссару тайного сыска, сейчас и беда над ее собственной головой бы не висела, но Мелисси от этой здравой мысли отмахнулась. Как бы она потом жила с таким камнем на душе? Хватит с нее смертных грехов.
На крыльце графского дома она остановилась, глубоко вздохнула, восстанавливая сбившееся дыхание, и несколько раз уверенно стукнула бронзовым дверным молотком. Дверь тотчас распахнулась, и ливрейный лакей, исполнявший обязанности привратника, окинув ее бесстрастным взглядом, равнодушно выговорил:
Графиня не принимает! в его тоне сквозило едва слышимое пренебрежение вкупе с укором: и носит же всяких по ночам.
Я к графу, а не к графине, выпалила поздняя посетительница. Это очень срочно! Дело безотлагательной важности!
Граф Холлт тем более никого по ночам не принимает, лед вкупе с ядом сочился даже не с языка лакея, а из всех его пор, он явно принял Мелисси за особу определенного сорта. Да и днем тоже.
Он попытался закрыть дверь, но опытная женщина поставила ногу в притвор, мешая ему. Твердо глядя в глаза высокомерному слуге, угрожающе прошипела:
Хорошо. Сделаем так, вы немедленно, слышите, немедленно! отдаете графу это письмо в собственные руки. И уверяю вас, любая задержка вам очень дорого обойдется. Я буду ждать ответа здесь.
Лакей был опытным и ушлым. Угроза этой настойчивой женщины не показалось ему блефом. Кивнув, он взял из ее руки свернутый листок, осмотрел вскрытую печать с оттиском графского герба.
Заинтригованный, отнес послание наверх и замер перед закрытыми дверями. В гостиную, где граф проводил время с семьей, хода ему не было: туда в экстренных случаях допускались только служащие рангом повыше, мажордом, который уже ушел в опочивальню из-за своего весьма преклонного возраста, да личный секретарь графа.
Послушав взрывы громкого смеха, доносившиеся из-за двери, быстро прошел в кабинет допоздна работавшего секретаря, сказал о настойчивой женщине, ждущей ответа на улице, и ее таинственном письме.
По-домашнему сидевший в одной рубашке Фелис неохотно отложил перо, взял поданное ему письмо, зачем-то его понюхал, поскреб восковую печать ногтем, удостоверился в ее подлинности и только тогда, надев кафтан, поспешил в гостиную.
Там, приблизившись к главе семьи, осторожно сказал ему на ухо пару слов. Тот помрачнел и тотчас вышел.
Какое срочное послание? озадаченно спросил он у секретаря.
Тот подал ему сложенный лист с остатками именной печати. Граф дрогнувшей рукой принял письмо, открыл его и прочел. Потом откинул голову назад, горестно зажмурился и что-то прошептал. Единственное слово, которое расслышал Фелис, было «брат».
После этого граф приказал немедля оседлать ему коня, торопливо накинул плащ и выбежал на крыльцо. Там, закутанная с ног до головы в темную накидку, стояла женщина, судя по гордой осанке, еще молодая. Он наклонился к ней и спросил:
Так это вы хозяйка «Пряного ветра»?
Женщина молча поклонилась в знак согласия.
Откуда вы знаете моего брата? Где он? граф волновался, получив от брата единственную весточку за столько лет.
Это долгая история, мой граф. И старая. Мелисси нервно мяла в руках конец накидки. А нам нужно спешить. Воспитанница вашего брата, Амирель, в беде. И спасти ее можете только вы. Мне это не под силу.