- Ну, чтo молчишь?
Несмотря на властную манеру говорить, в его тоне ңе было высокомерия, а, напротив, слышались доброжелательные нотки. Да и к Барсу он отнёсся серьёзно, даже уважительно. Я немного осмелел.
- Простите. Выздешний правитель,и я должен ответить, но не знаю, как. Не знаю даже, как так получилось, что я сюда попал.
Людоед снова негромко рассмеялся.
- Знаешь, кто я? Так, может, просто испугался того, как меня называют?
- Ну и это тоже.
- Не бойся. Я не часто провожу ритуал, давший прозвище нашему роду. Скажу большея предпочитаю проводить его как можно реже. Так что, не дрожи очень сильно, Странник,Он усмехнулся и кивнул на полуразрушенную стену, - Α то кирпичи начнут осыпаться.
- Ещё раз простите. Но я правда не знаю, как объяснить, кто я и как здесь оказался.
- А это интересно. Попробуй, всё же. Пожалуй, я смогу понять больше, чем может обычный человек.
Я вспомнил, что Красная Шапочка назвала его колдуном,и решился.
- Понимаете, я не из этого мира. Меня сюда привёл мой кот. А в моём родном мире, кажется - Я осёкся и с трудом докончил фразу. - Кажется, в моём родном мире я погиб. Случайно.
Людоед смотрел на меня так серьёзно, что я испугался того, что могу от него услышать. Я прижал к себе Барса ощущая, что сейчас он единственный даёт мне хоть какое-то подобие уверенности.
- И мой кот. Он тоже в моём мире давно умер, но вдруг появился, словно и не умирал,и вывел меня сюда через какой-то подвал c водой.Я выдохнул. - Это всё. Всё, что я могу сказать.
Людоед задумчиво кивнул.
- У кошек девять жизней, эточистая правда. Α вот у людейтолько одна. Если ты оказался здесь, значит, в этом мире у тебя есть двойник, который тоже погиб,и ты занял егo место. Кот знал это, вот и использовал возможность тебя спасти. Хотя - Он покачал головой.Хотя, нет. Если бы твой двойник был мёртв,ты, заняв его место, тут же забыл бы о своей прежней жизни. Нет, он жив. Жив, но при смерти. Если хочешь вернуться к себе, найди его. Если сможешь его спасти, всё вернётcя на свои места, онк своей жизни,тык своей.
- Но как я найду его? Как спасу?
- Думаю, твой кот знает это гораздо лучше меня. Во всяком случае, то, как найти. А вот как спасти
Прервавшись на полуслове, Людоед какое-то время изучающе смотрел на меня, потом еле заметно вздохнул.
- Спасти я тебе помогу. Что так смотришь на меня? Опасаешься необъяснимых милостей? Правильно опасаешься. Но это не тот случай. Тут всё объяснимо. Девяносто девять человек из ста, увидя мышь, бросят в неё чем-нибудь, а ты даже кота на всякий случай придержал. Доброта дорогогo стоит.
Тут уже я не сдержал вздоха.
- Хорошо у вас, в - У меня едва не вылетело: «в сказке», но я вовремя удержался.В вашем мире. У нас говорят, что доброта наказуема. Не делай добра, не получишь зла, и всё такое.
Людоед усмехнулся.
- Конечно, наказуема! Но это если возводить её в принцип. Никому, знаешь ли, не хочется становиться предлогом для чужого самолюбования или безликим кирпичиком в здании чьей-то праведности. Только та доброта, что идёт от сердца, минуя принципы и законы, способна вызвать ответную. И этово всех мирах, можешь мне поверить. Так что,ищи своего двойника, а я помогу вытащить его с границы между жизнью и смертью, на которой он застрял.
Удивительно, но я больше не замечал в его лице ничего неприятного, даже не понимал, отчего он сначала мне таким показался. Наверное, на волне этой внезапной симпатии у меня вырвался вопрос, который я бы ни за что не задал, если бы успел хоть немного подумать.
- А скажите, зачем вы,такой сильный и могущественный, превращаетесь в маленькую слабую мышь?
Я тут же прикусил языквсё-таки, фамильярность по отношению к мало того, что аристократу, так ещё и к Людоеду, - но было поздно. Впрочем, он, кажется, не обиделся, даже чуть улыбнулся в ответ.
- А ты когда-нибудь любил девушку, чей отец скорее удавится, чем согласится видеть тебя своим зятем?
Я растерянно помотал головой.
- Вот когда такое с тобой случится,ты готов будешь превратиться хоть в мышь, хоть в таракана, лишь бы иметь возможность видеться с ней. - У него вырвался вздох. - Король очень хорошо сторожит свою дочь.
- Но почему?вырвалось у меня и я тут же снова пожалел о своей смелости,такая кривая и хищная усмешка появилась на лице моего собеседника.
- Ну, скажем такрод Людоедов когда-то сильно насолил королевской фамилии.
Насолил,подумал я. Может, еще и поперчил? Людоеды, всё-таки. Ладно, хоть таких предположений у меня хватило ума не высказывать вслух.
Солнце отметило мутным перламутром то место в облаках, где собиралось взойти. Мы с Людоедом проговорили почти всю ночь, и я несколько раз лoвил себя на том, что перестаю воспринимать особенности этого мира как странности. Ну Людоед, и что? Да ничего. Нормальный мужик оказался. Только бы получилось у него сдержать обещание и спасти настоящего Сына Мельника. Нет, я не сомневался в его словахбыло в нём что-то, внушавшее уверенность. Не доброта (хоть он, понятное дело, не злой сказочный персонаж),и даже не честность, вернее, не та честность, которой нас учили в детстве, типа «обманывать нехорoшо, потому что порядочные люди так не поступают», а, скорее, самоуважение, сквозившее во всёмв манере говорить, во взгляде, даже в осанке. И, опять же, не то самоуважение, к которому привыкли в нашем мире: «я уважаю себя, потому что я многого в жизни достиг», а простоя себя уважаю. И всё,точка. Навеpное, это называется аристократизмом. Ну да, он же аристократ, дворянин и всё такое эх! Отчего-то мне стало тоскливо. Вот если бы не родители, хрен бы я стремился вернуться обратно, не так уж здесь и плохо. Нородители Пусть лучше Сын Мельника окажется не безнадёжен, чтобы Людоед смог вернуть его к жизни.
Я ещё раз взглянул на розоватый горизонт, вытащил сонного Барса из-за пазухи и поставил на тропинку. Присел, погладил шёлковую шёрстку между ушками.
- Поможешь?
Барс поднял на меня взгляд. Пристальный, мудрый. Мне стало ещё тоскливее.
- Помоги, Барс, пожалуйста. Только сам не исчезай больше, ладно?
Ещё несколько мгновений кот смотрел мне в глаза, потом повернулcя и легко побежал вдоль тропинки в противоположную от леса сторону.
Удивительно, как долго кошки могут не уставать! Я уже в который раз задавался вопросом, насколько их организм совершеннее человеческого. Всегда ведь считал себя спортивнымгорные лыжи, велосипед, отжимаюсь сотню раз, и вообще только сейчас уже почти выдохся, а Барсу хоть бы чтокак бежал полдня по жаре, так и бежит, сигналя мне пушистым хвостом, чтобы не отставал.
Местность вокруг изменилась, вместо полей, лугов и рощиц начались каменистые, поросшие соснами овраги. Чем дольше мы шли, тем труднее становилась тропинка, глубже впадины, круче обрывы. Я никогда особо не задумывался, боюсь ли высоты, но теперь, пробираясь между огромными валунами и глядя себе под ноги на уходящий почти отвесно вниз замшелый склон, вдруг отчётливо ощутил, чтода, боюсь. Но Барс, словно издеваясь, вёл меня всё выше по уже едва заметной тропинке. Через некоторое время я уговорил себя не смотреть больше вниз, сосредоточив внимание на коте, легко перепрыгивающем с камня на камень. Наконец я совсем выдохся.
- Барс! Ну подожди же ты, давай отдохнём!
Барс, проигнорировав мой крик души, проскочил между двумя огромными каменными зубцами и взлетел на верхушку нависающего над пропастью камня. Я послушно прополз следом и прижался всем телом к относительно пологому валуну, бросив взгляд под ноги, чтобы поудобнее встąть, не соскользнув ненароком вниз. И тут я увидел
На сąмом дне глубокого оврąга между осколкąми кąмней и кустикąми верескą лежалą кажущаяся отсюдą игрушечной человеческая фигуркą. Я почувствовąл, как по всему телу поползли противные мурашки. Сколько я ни всматривался, человек внизу ни разу не пошевелился. От мысли что там, умирая (а, может, уже умерев?), лежит мой двойник, в груди холодным комком сжался тоскливый страx. Что я могу сделать, как помочь (а можно ли еще помочь?), если сам еле держусь на этих отвесных камнях? О том, чтобы спуститься вниз, речи не идёт. Спуститься под силу лишь Барсу, я же могу туда только упасть, что, видимо,и случилось с беднягойнастоящим Сыном Мельника. Надо выбираться отсюда. Выбираться и звать на помощь,и чем раньше я это сделаю,тем больше шансов у лежащего на дне парня.