У остальных сотрудников, казалось бы, мое внезапное хорошее настроение вызывало тревогу, и, клянусь, они посматривали на меня чаще, чем обычно. Что было бессмысленно, потому что все, что я делала, это работала над паззлом и смотрела в окно, скучая по свежему воздуху. И по пончикам. У меня появилось страстное желание съесть пончик, только потому, что я не могла их получить.
После завтрака, я собрала все свои вещи. Даже глупый блестящий спортивный костюм и пару пушистых носков. Экземпляр «Дивного нового мира», и мое рукописное тысячи пятьсот двадцати двух словное эссе, каждое слово сосчитано, просто чтобы убедиться. Три раза.
Я была готова уехать.
Медсестра Нэнси отметила мои упакованные вещи и аккуратно застеленную кровать поднятой бровью, но ничего не сказала, в то время как меня проверяла.
К обеду, я неудержимо заерзала. Постучала вилкой по столу и уставилась в окно, наблюдая за видимой частью автомобильной стоянка, ища дядю. Или тетю. Каждый раз, когда я поднимала глаза, то замечала Лидию, смотрящую на меня с молчаливой хмуростью на лице, а теперь еще и с постоянной гримасой боли. То, что было в ней не так, становилось все хуже; она завоевала мою симпатию. И я не могла прекратить удивляться, почему они не дали ей более сильное обезболивающее. Или давали ли они ей вообще что-нибудь.
После обеда я уже около часа как работала над паззлом, когда грохот в крыле мальчиков повторился, и испуганные санитары помчались в том направлении. Когда они побежали, знакомая мрачная паника охватила меня, сжимая грудь, словно кулаком, так, что я не могла дышать.
Отчаяние поселилось во мне, горькое и отрезвляющее. Нет! Не надо! Я выхожу сегодня...
Нет, если закричу снова. Нет, если им придется снова пристегнуть меня к кровати. Нет, если они должны будут накачать меня таким количеством лекарств, что я просплю еще часов пятнадцать.
Мое сердце перекачивается кровь так быстро, что закружилась голова. Я осталась сидеть на своем месте, в то время как другие пациенты потихоньку подбирались к широкому дверному проему. Крик еще не вырвался. Возможно, если я останусь спокойной, он не вырвется. Может быть, я смогу контролировать его на этот раз. Может быть, сработают таблетки.
Внизу в зале, что-то глухо стукнулось о стену, и темная паника расцвела во мне, в результате чего мое сердце наполнилось тяжелым горем, которого я не понимала.
Лидия встала с кресла спиной к крылу мальчиков. Ее глаза были закрыты, а она сама дрожала. Пока я, застыв, смотрела, она упала, согнувшись пополам. Колени врезались в виниловые плитки. Она уперлась одной рукой об полдругую прижав к очевидно разрываемому от боли животуи тихо вскрикнула. Но никто не услышал ее из-за разносящегося по коридору звука ломающегося дерева. Никто, кроме меня.
Я хотела помочь ей, но боялась пошевелиться. Крик все больше возрастал во мне, пробивая себе путь наружу. Горло напряглось. Я схватилась руками за стул, мои пальцы побелели от напряжения. Таблетки не сработали. Означает ли это, что мои приступы паники не было ни шизофренией, ни депрессией?
С широко раскрытыми глазами, я смотрела, как Лидия поднимается, опираясь о край стола, чтобы удержаться. Прижав одну руку к животу, она свободную руку протянула мне, слезы стояли в ее глазах.
Давай,прошептала она, затем хрипло сглотнула.Если ты хочешь выбраться, пойдем со мной сейчас.
Если бы я не сдерживала свой крик, я бы задохнулась от удивления. Она может говорить?
Я сделала глубокий вдох через нос, а затем отпустила стул и вложила свою руку в ее. Лидия потянула меня с удивительной силой, и я последовала за ней через всю комнату, мимо группы пациентов, вниз в зал девочек, а все остальные смотрели в противоположном направлении. Она остановилась на полпути вниз, снова согнувшись от боли, в то время как ужасающая визг разорвал воздух с другой стороны коридора.
Это Тайлер,выдохнула она, когда я подняла ее и свободную руку, сжав в кулак, прижала к сжатым губам, физически сдерживают крик.Новый парень. Ему так больно, но я не могу принять так много...
Я не понимала, что она имеет в виду, но не могла спросить. Я могла только тянуть ее вперед, двигаясь как можно дальше как для ее выгоды, так и для моей. Все, что было не так с ней, каким-то образом было связано с Тайлером, поэтому, безусловно, расстояние было полезно как ей, так и мне.
В конце коридора мы ввалились в мою комнату, в то время как крик стал громче. Лидия захлопнула дверь ногой. Мои глаза слезились. Глубокие причитания начались глубоко в моем горле, и я не могла их остановить. Все, что я могла сделать, это держать рот закрытым и надеяться на лучшее.
Лидия упала на мою кровать и протянула руки ко мне, сейчас ее лицо было бледным и влажным от пота, несмотря на кондиционер.
Скорее,сказала она, но как только я сделала шаг вперед, страшная серость ворвались в комнату из ниоткуда.
Отовсюду. Это произошло внезапно, она смывала все цвета, сгущаясь с каждой секундой, высокий визг просочился из моего горла. Я вскарабкалась на кровать рядом с ней, и воспользовалась своей рубашкой, чтобы вытереть слезы с лица. Это было настоящим! Туман был настоящим! Но осознание этого принесло с собой истинный ужас. Если это не галлюцинация, то что, черт возьми, происходит?
Дай мне свои руки.
Лидия ахнула и согнулась от боли. Когда она подняла взгляд, я свободной рукой схватила ее за руку, а другой закрывала свой рот.
Обычно я стараюсь заблокировать их,шептала она, отбрасывая липкие каштановые волосы с лица.Но у меня нет сил для этого прямо сейчас. Это место пропитано болью...
Заблокировать что? Что, черт возьми, происходит? Неопределенность разрасталась в животе достаточно быстро, чтобы конкурировать с темным страхом моего неконтролируемого причитания. О чем она? Неудивительно, что она никогда не разговаривала.
Лидия закрыла глаза, борясь с волной боли, затем она открыла глаза, и ее голос стал таким мягким, что мне пришлось напрягаться, чтобы услышать его.
Я могу позволить боли струиться естественночто проще всего для нас обоих. Или я могу взять ее у тебя. Такой способ быстрее, но иногда я забираю слишком много. Больше, чем просто боль. - Она снова вздрогнула, и ее взгляд переместился к чему-то за моим плечом, как если бы она могла видеть через стены, отделяющие нас от Тайлера.И я не могу вернуть ее обратно. Но в любом случае, это легче, когда я прикасаюсь к тебе.
Она молча ждала, но я могла только пожать плечами и отрицательно покачать головой, чтобы продемонстрировать замешательство, мои губы были все еще вплотную запечатаны, чтобы сдержать крик рвущийся изнутри.
Закрой глаза и позволь боли течь,сказала она, и я повиновалась, потому что я не знала что делать.
Вдруг моя рука почувствовала и жар, и холод, как будто меня лихорадило и озноб одновременно. Пальцы Лидии дрожали в моих, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что она содрогается всем телом.
И попыталась вытянуть мою руку, но она схватила ее другой ладонью и крепко меня держала, даже когда ее зубы начали стучать.
Д-держи глаза з-з-закрытыми,заикалась она.Н-н-неважно что произойдет.
Испугавшись, я закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы держать мою челюсть закрытой. Чтобы не видеть туман в глубине моего сознания. Чтобы не чувствовать гущу текущей агонии и отчаяния проходящую через меня.
И медленно, очень медленно, паника началась отступать. Сначала это происходило постепенно, но затем словно несогласованная лента звука просачивалась через меня, утончаясь в хрупкие, как человеческий волос, нити. Хотя паника еще была внутри меня, но сейчас она была слабее, и блаженно управляемая благодаря всему, что она делала.
Я осмелилась взглянуть на Лидию, ее глаза были закрыты, лицо искажено болью, на лбу блестел пот. Ее свободная рука схватила в горсть мешковатую футболку, прижимая ее к животу, словно она была ранена. Но не было ни крови, ни какого любо другого намека на рану, я внимательно ее рассмотрела, чтобы убедиться.
Как-то она смогла отвести панику от меня, и это заставило ее почувствовать себя хуже. И как бы сильно я не хотела выбраться из Лейксайда, я не желала получить свою свободу за ее счет.