Сделав глубокий вдох, Бен смежил веки и, резко чеканя каждое слово, произнёс:
Номер счёта, на который я должен перевести деньги, через пять минут должен быть у меня на флэтпаде. Полтонны будут у тебя к утру!
Нагло выключив аппарат, Бен провёл пальцем по сенсору, прокручивая свои контакты. Несколько секунд, прежде чем набрать номер родителя, он упрямо поджимал губы, всё ещё сомневаясь, стоит ли это делать, а потом зло произнёс его имя, гипнотизируя стандартную пульсацию флэтпада, свидетельствующую о том, что вызов пошёл.
Ты наконец вспомнил, что у тебя есть семья, или тебе понадобились деньги?
Вот так, прозаично и скупони тебе: «Здравствуй, сынок», ни участливого: «Как дела?» Хьюз Хоккинс был поганым отцом, но зато гениальным архитектором программного обеспечения и создателем крупнейшей социальной межгалактической сети «Hawk». И, пожалуй, унаследованные способности к программированиюэто единственный талант, за который Бенджамин был благодарен своему родителю. Правда, специфика работы у отца и сына несколько отличались: системы, которые Хьюз шифровал и кодировал месяцами, Бен играючи взламывал всего за пару часов. И это бесило Хоккинса-старшего ещё больше, чем независимость и упрямство его несговорчивого отпрыска.
Лично от тебя мне не нужно ничего! Я хочу получить деньги, которые мать оставила мне в наследство. Если ты не забыл, позавчера мне исполнился двадцать один год, и я имею право их забрать.
Громкое хмыканье отца всколыхнуло внутри Бена бурю недовольства, он даже представил самодовольную улыбку, украсившую тонкие губы Хьюза.
Приятно понимать, что я не ошибся: всё-таки деньги съязвил тот.
Отец умолк, явно что-то замышляя, а через минуту выдал: Хорошо. Я переведу наследство тебе на счёт, но при условии, что ты прекратишь болтаться по улицам со своими сомнительными дружками, вернёшься домой и устроишься в мой офис на работу.
Ты не будешь ставить мне условия! Эти деньги принадлежат мне по закону, и я требую их отдать!
Эти деньги оставил Элис я! рявкнул отец, и похороненная где-то на дне сознания Бена мутная волна обиды, гнева и протеста хлынула потоком, поднимая все сопутствующие эмоции.
Ты её убил этими деньгами! Ты откупился от неё и вышвырнул из своей жизни, как ненужную вещь! заорал он.
Сколько можно? в дрожащем голосе Хьюза больше не слышалось превосходства, потому что Бен ударил выверенно и наверняка, пробиваясь сквозь толстую шкуру родителя к его единственному слабому месту, заставляя снова и снова испытывать позорное чувство стыда и вины. Ты когда-нибудь прекратишь говорить мне об этом?
Никогда! выцедил сквозь зубы парень. Никогда не перестану об этом напоминать, как и никогда не прощу тебе ту крашеную шлюху, ради которой ты бросил мать! Ни её, ни тех, что были после. И пока одна из них живёт в нашем доменоги моей там не будет!
Заткнись! Не смей так говорить о Ванессе! мгновенно вспыхнул отец.
Бен сухо и колюче рассмеялся. Нет, на самом деле это было не смешно. Противно до тошноты. Впрочем, другого он и не ждал от отца.
И почему я даже не удивлён? Лолы, Шейлы и Ванессы тебе всегда были важнее и дороже меня.
Я озвучил тебе свои условия, пытаясь взять ситуацию под контроль и резко сменить неприятную тему, гаркнул Хьюз. Хочешь наследство материвернись домой!
Да подавись ты своими деньгами! Ты и твоя очередная безмозглая сука, которую под тебя подложила бабка!
Ты только и успел крикнуть Хьюз.
Вырубив флэтпад, Бен со всей дури врезал ногой по колесу склипера, а потом, опустившись рядом с ним наземь, подтянул к груди колени и уткнулся в них лбом.
Почему так хреново?
Дерьмовый день! Дерьмовый разговор! Всё одно к другому.
Как же хотелось напиться!
Опустив на голову ладони, Бенджамин устало потёр ими короткостриженый затылок, а потом вцепился пальцами в длинную светлую чёлку, испытывая горькое желание выдрать её вместе со скальпом. Дурацкая привычка, и причёска, наверное, дурацкая, но она нравилась маме, и с момента её смерти Бен по-другому никогда не стригся.
Холод синтебетона пробрался даже под толстую ткань стрэков, притупляя чувство душевной боли и возвращая Бенджамину способность ясно мыслить.
Надо было искать выход. Ни под Червя, ни под отца Бен прогибаться не собирался, а значит, оставался только Свич, вот уже месяц упрашивающий парня помочь взломать то ли базу, то ли сервак, как он выражалсяза ох**иные деньги.
Дино Рейс по прозвищу Свич был хакером, фрилансером и давним другом Бенджамина, а потому позволял ему зависать в своей берлоге, когда Бен в очередной раз уходил из дома и у него возникали проблемы с жильём. И хотя Дино был совершенно не против компаньона и соседа по апартаментам, парень предпочитал с ним не жить.
Работу Свич всегда подкидывал денежную, вот только взлом чужой конфиденциальной информации, как ни крути, назывался воровством. Когда-то давно Бен пообещал Дохлятине, что больше не будет красть.
По факту, с тех пор он не обчистил ни одного кармана или сумки, но вот базы данных, электронные коды, ящики или защищённые сети за деньги ломал не раз.
И вроде совесть должна была молчатьведь он работал, и за эту работу ему честно платили. Так нет же, внутри Бена сидел мерзкий свербящий и грызущий червь, гаденько напоминающий о том, что как бы парень ни пытался изменить свою жизнь, в глубине души он всё равно оставался всё тем же мелким вором и предателем.
Это последний раз, Кузнечик, запустив в длинную чёлку пятерню, прохрипел Бенджамин, с тоской глядя в ночное небо, словно оттуда, из скопления мириад сверкающих звёзд, маленькая девочка с глазами цвета сольвейта* смотрела на него с грустью и укором. Обещаю.
Вздохнув, Бен мрачно покрутил в руке флэтпад и, отбросив ненужные сомнения, вызвал Дино, вместо приветствия деловито спросив:
Твоё предложение ещё в силе?
Ты согласен? голос Свича, прекрасно понимающего, о чём идёт речь, зазвенел предвкушением. Ты не пожалеешь! Выручку делим пополам. Бен, клянусь, мы озолотимся!
Мне нужно полтонны. За меньшую сумму не возьмусь.
В аппарате тут же возникла короткая пауза, которую нарушил досадный выдох:
Слушай, Бен, ты же меня без ножа режешь! Это две трети от всего куша! Так нечестно!
Сколько времени ты пытаешься взломать систему заказчика? вместо ответа поинтересовался Бен, и сам же ответил:Почти месяц? Ты не взломаешь её сам никогда, иначе не просил бы меня. А я вскрою то, что тебе нужно, всего за несколько часов. Всё честнотвои модемы и мульки, мои девайсы и мозги.
Слышно было, как Дино чешет макушку и тяжело вздыхает. Сумма его явно не устраивала, но Бен был прав: если бы всё было так просто, Свич не просил бы его о помощи, а заграбастал бы всю выручку сам.
Накинь хоть несколько кусков сверху за заказ. Это ведь я его нашёл.
Свич, мне кровь из носу надо достать до завтрашнего утра полтонны кредитов. Вопрос жизни и смерти. Я готов разделить с тобой выручку пополам, но только если ты подождёшь, пока я насобираю недостающую часть. Если хочешь, можем считать, что ты дал мне взаймы.
Братан, скажи мне свой IP, и я скажу, кто ты! Что же ты сразу не маякнул, что у тебя жизненные браузеры вирусняки пропускают?
Жизньэто игра. Задумана фигово, но графика офигенная, мрачно пошутил Бен.
А потому не вижу повода, чтобы на неё жаловаться. Так что скажешь?
Скажу, что мне пофиг, когда ты вернёшь долг. Мы же друзья! Ты когда сможешь ко мне подтянуться?
Через полчаса буду.
Отлично, я как раз успею жрачку нам заказать.
Бен щёлкнул по флэтпаду, отключая связь, а затем активировал склипер, забивая в навигатор маршрут.
До тайника, где Бен прятал свой чемоданчик с хакерскими девайсами и гаджетами, было десять минут езды, а на той бешеной скорости, на которой он обычно гонял, и того меньше. За ночь он ломанет базу, отдаст Червю деньги и пошлет его на х*р вместе с его непомерной спесью, подпольными гонками и говёными глайками.
Свобода!
Это единственное, что наследник одной из старейших династий аристократов планеты Аэртон ценил больше всего в жизни. А деньги Деньги он всегда найдёт способ как заработать.
* * *
Свет левитирующего светильника мигнул над головой Бенджамина, на миг погрузив длинный обшарпанный коридор во мрак, и снова вспыхнул ярким, чуть синеватым оттенком. Память безжалостно вернула его в то проклятое утро, когда он в последний раз видел свою Дохлятину живой. Старенькая лампочка в их убогом прибежище работала тогда на последнем издыхании, и Лэнси, измученная лихорадкой, всю ночь повторяла в горячечном бреду, что это дурной знак.