На полу у кровати валялся мой выпотрошенный рюкзак. Ароматный блеск для губ был наполовину откушен, погрызены карандаши и помада, вылизана пудра. Я быстро сложила уцелевшее добро обратно в рюкзак. Нашла свои документы. Паспорт и банковские карточки перекочевали во внутренний карман джинсовой куртки.
Лежали под ногами покорёженная алюминиевая посуда, коробки из-под продуктов питания, уцелели только железные и пару пластиковых, бумажные обёртки почти сгнили. Я обошла кругом печку-шведку, обнаружив за ней кочергу и настоящие вилы. Вилы на хорошем древке и рюкзак, я закинула на свою полку под крышей, с опаской вышла в открытую дверь.
Заросшая поляна. Аромат трав и хвои, жаркое солнце и жужжащие насекомые. Рядом с домом покосившейся навес, над кольцом колодца, выложенного тоже камнями, кирпичи до этого места вряд ли довезти возможно, если только самостоятельно делать. Около колодца развалился оборотень, заложив руки за голову, грелся на солнце нога на ногу и в узкой пасти закушена травинка. Лежал, балдел. Приоткрыл один глаз, когда я вышла. Странно я его воспринимала, как полоумного человека, а не как мифического зверя.
Высокая колосящаяся трава, я задевала её ладонями, медленно обходила дом вокруг. На доме крыша железная, трубы добротные. Здесь когда-то жили люди, держали птицу, сохранился хлев. Две пристройки покосившиеся, отдельно стоящий маленький домик, напоминал баню. Скорей всего она и была. Кусты смородины, почти не видные в зарослях. Три яблони с алыми яблочками на извилистых ветвях. Завораживало и пугало это запустелое имение.
А вокруг поляны, непролазной стеной стояла дремучая тайга, возвышаясь надо мной сплошным частоколом мохнатых елей. Даже тропинки сквозь заросли не было. Куда бежать для меня оставалось тайной. Нужно было рассмотреть деревья и определиться с направлением север-юг. Если удастся вырваться, поспешу на юг, там ориентировочно должна быть железнодорожная станция, до которой мы так и не доплыли с девками.
Обойдя дом вокруг, я вернулась к колодцу. Нога моя наступило на что-то мягкое. Я нагнулась в траву. Присыпанное землёй лежало порванное портмоне неопределённого цвета. Откапав его, взяла в руки, оно осыпалось. Под грязной плёнкой оставшегося куска, были видны затёртые буквы на краюшке удостоверения: «Лихо Нил Ильич». Уржаться можно. По какой причине Ильич так одичал? Крутанул колесо эволюции и деградировал от человека с удостоверением до животного неизвестного науке вида.
Почувствовала пристальный взгляд сзади. Надо быть осторожной и не нагибаться прямо перед желтыми паскудными глазёнками. Сама и спровоцировала. Медленно выпрямилась, покосилась на зверя. Тот с возбужденным органом продолжал пялиться на мой зад. Лапой провел по красному стволу вверх и вниз и начал подниматься.
Как спринтер на короткой дистанции, я метнулась в дом. Как самые лучшие паркурщики этого мира цепляясь по стене, вихрем влетела вверх на полку и только успела вилы схватить. Оборотень уже тут как тут, лезет ко мне. Глаза свои желтые прищурил, уши к башке бестолковой прижал, а на морде вопрос написан: «как бы тебя выловить?». Я угрожающе махнула своим оружием.
Два удара восемь дырок! Отвали Нил Ильич! предупредила я его. Оборотень попятился назад. Давай! Давай! Иди там, на охоту сходи, корми свою гостью.
Он вскинул бровь, самую натуральную. Развернулся и ушёл. Я облегчённо выдохнула, и долго я продержусь? Понятно же для чего он меня приволок к себе.
5
Первым делом, я убрала волосы в тугую причёску, чтобы не разваливалась. Развернула бурную деятельность в этом гиблом месте. Разделила мусор. Кости, жестянки непригодные в хозяйстве на улицу, всё, что может гореть в печку и за печку. Нашлись спички, их было с запасом на печной полке. Я развела огонь, радуясь тому, что труба не засорена, а то чистить я не умею. Хотя готова научиться.
Когда выходила во двор, решила поправить дверь. Она оказалась очень тяжелой, пришлось вспоминать физику и соображать рычаг, чтобы приподнять полотно и насадить на петлю. Вообще этот дом был добротный, не сразу заметила, но у каждого окна были железные ставни, закрывающиеся внутри. Похоже на крепость.
Доски одна за другой ложились в стопку, туда же уходили ветки, я очистила стол. А за столом на стене вырисовался контур двери. Двинув тяжелую мебель в сторону, я открыла скрипучую дверь и очутилась в подсобном помещении. Это пристройка к дому с малюсенькими окошками у крыши. Тут царил порядок. На стеллажах разложены вещи первой необходимости. Десяток кусков хозяйственного мыла, гора свечей, упакованные в полиэтилен спички, керосиновая лампа и фонарики под свечки. Много мелочей и самый настоящий примус с горючим в зелёной канистре. Цивилизация! В пластиковых бочках на земляном полу я обнаружила, сахар, соль, мёд затвердевший до каменного состояния и муку. А не испечь ли мне пирожков и не послать их с чудищем к дедушке.
И всё бы было прекрасно, но вид склада портила дальняя стена с верёвками, цепями, крюками и капканами. Я опечалилась, не потому что испугалась этих предметов, а потому что с таким инвентарём у меня есть реальный шанс сбежать. Надо бежать, а я уже уборку сделала, даже жалко стало. Взяв верёвку, фонариков, свечей и тупой нож, вышла обратно в дом. Верёвка была привязана к старому ведру, нужно было сходить за водой.
Ильич вернулся поздним вечером, когда я на чугунной сковороде напекла лавашей. Могла бы блинов сделать, но масла или жира не было, решила, что лепёшки самый лучший вариант. В доме чистота, горят фонарики, в камине тлеют угольки. На чистом столе стопкой лежит моя выпечка в алюминиевом помятом чайнике, который я намыла с песком, заварены травы и ягоды. Я старалась и у меня получилось. Тепло и уютно, так красиво, что зверь замер под моей полкой, раскрыв пасть, рассматривал своё жилище. В одной лапе он держал мёртвого кабанчика, другой пригладил свою длиннющую косматую бороду.
Ну, как? с самодовольной улыбкой поинтересовалась я. Видал, как женщины человеческие умеют.
Постояв ещё немного, это животное опрокинуло мёртвую тушу прямо на стол. Я только и успела убрать свои драгоценнийшие лепёшки с мёдом. Струилась кровь с перегрызенного горла кабана, пачкая столешницу.
Я не умею туши разделывать, недовольно поморщилась.
Уши-домики вняли мои жалобы. Оборотень набросился на кабанчика и разорвал его на куски. Мне прямо в лицо прилетели почки, я заверещала, как ошпаренная в панике скидывая с себя кишки, размазывая кровь по джинсовой одежде.
Вот нафига так делать?! возмутилась я, поднимая взгляд на счастливую волчью морду.
Оборотень взял ножку с окорочком и принялся рвать её клыками, при этом в удовольствии покрякивал. Я для него чаёк и лепёшки, а он мясо сырое рвёт и глотает. Эх, Ильич, я же подружится думала, а ты меня к чему подвигнул.
Пошёл ты, мне чуть ли не до слёз стало обидно. Вспылила и ушла к себе на полку. Бежать, однозначно бежать. Мне здесь делать нечего.
Погасли фонарики и огонь в печи. В полной темноте светились сиротливо два желтых глаза под моей полкой.
Не так? вдруг услышала я его голос. Хриплый глубокий бас, но еле слышный, словно оборотню тяжело это произносить.
Ничего не ответила. Конечно, всё не так. Утро вечера мудренее, завтра у меня по плану побег в южную сторону леса.
6
Оборотень ушел с утра в лес, я быстро сбегала на склад, вытащила цепи, верёвки и капкан на медведя огромный. Действовала очень быстро, не давая мрачным мыслям засесть в голову. Мне здесь не место, я должна вернутся к людям.
Если бы на складе я не увидела ручную лебёдку, такое маленькое приспособление, которое тащит груз при минимальном усилие, то вряд ли я рискнула бы сделать силок. Перевернула стол, выкатила бочки со склада, затащив их в столешницу. Обвязала всё это дело верёвками, и груз готов. Войди в этот момент оборотень в дом, ничего бы не понял, что я наворотила. Подняла тяжесть к потолку. Силок. Капкан. Над ними балка, я её проверила, если в оборотне килограмм сто двадцать веса, выдержит. Перекинула через балку верёвку и цепь, закрепила на самый мощный замок, который смогла найти. Всё это дело ненадёжное через пару тройку часов Ильич выберется, но за это время я успею добежать до станции.