Покинув зал, он направился в комнату отдыха, там есть книги и музыкальные инструменты, там можно встретить единственную оборотницу лаборатории.
2
Привет, Мини, у него тяжёлый басовитый голос. Мне кажется, он стесняется его, когда говорит со мной, поэтому предпочитает шептать. Я услышу.
Он странный. Его все боятся. Сам себя боится, иначе, откуда этот растерянный взгляд жёлтых глаз, который он пытается спрятать, глядя на свои волосатые мощные ноги в носках Потому что в клинике на его лапищу тапок не нашлось. Здоровый, как бык, его белая сорочка, одежда для подопытных, похожа на парашют. Таких, как я, туда десять влезет. Его бреют два раза в день, иначе он зарастает русой бородой и густыми лохмами.
Он в своём брутальном смущении наминал огромные пальцы на увесистых кулаках. Я знаю, что он от меня хочет, просто побыть рядом. Из всех жителей этой тайной лаборатории, Максисамый одинокий. Не удивительно, на нём проверяют уровень агрессии. Из него сделали Высшего, для неподготовленного оборотняэто серьёзное испытание, а для человека смерть. Но он выжил. Когда Макси перекидывается из человека в зверя, то он становится неадекватным. Рвёт и уничтожает всё на своём пути. Он вырвался на прошлой неделе из загона и порвал десять особей и трёх работников клиники. После этого его мучили. Били электричеством, запускали в кровь страшные препараты, которые выжигали его вены. Всячески калечили, и только когда зверь ушёл, уступив человеческому образу, Макси оставили в покое. Ненадолго. И вот с утра история повторилась, Макси в Полном обороте убил всех, кто попал ему под руки. Он убийца.
В этот раз его не пытают и не привязывают, значит, он начинает контролировать своего волка.
После такого с ним почти никто не общается, даже Ники, главная медсестра. Ники сорок один год, когда Макси цепями приковывают к койке, она ходит его трахать. Возбуждает, садится сверху и прыгает, сколько ей нужно. Потом уходит. Молча. Но и Ники тоже не злоупотребляет Макси, крайне редко его навещает по ночам, и только тогда, когда монстр прицеплен к железобетонной койке.
Об этом мне рассказал самый старый из подопытных, старик Сто. Самый вялый, дряхлый и чахлый представитель клиники. Он настолько, по мнению врачей, неопасен, что ему разрешено шарпать беспрепятственно по всем помещениям в любое время суток.
Сто, как и я, настоящий оборотень. Остальные, включая Макси, люди. Они подписывали контракты, получали огромные суммы денег, кто хотел разбогатеть, кому родственникам помочь, кому долг выплатить. Только вот никто из них не вернётся к людям. Никогда. И Макси не вернётся. Он в прошлом военный, теперь кролик подопытный.
Те, кто спонсируют этот проект, заинтересованы в секретности и скорейшей разработке вакцины. Их интересует регенерация оборотней, их долголетие. Материал, средства для достижения цели можно использовать по полной. Здесь берегут только меня, потому что ясамка оборотня.
Привет, Макси.
Можно с тобой посидеть?
Я оценила мужчину перед собой, потом убогий диванчик в светлом просторном холле, и кивнула.
Он садился очень аккуратно, боясь повредить мебель или задеть меня. Рядом с ним никто не может находиться, необъяснимая энергетика давит. То же самое, что находится рядом с голодным, разъярённым медведем или тигром. Опасно настолько, что тело само начинает дрожать.
Моя волчица внутри тоже побаивается его, не наш он. Не оборотень, и уже не человек. Завис между двух расс, вот и страдает.
Волчица внутри меня принюхивалась. Я потянула нос к Макси, который заполнил собой диван. Волчица согласилась, что опасности нет, и успокоилась, не стала паниковать, но не расслабилась. Если Макси вздумает обернуться, мы смоемся от него, куда-нибудь в вентиляцию, чтобы не достал.
Я читаю рассказ, сказала я. Он называется «Сон о белых горах» Виктора Астафьева.
Опять? прошептал Макси и с жалостью посмотрел на меня.
Я не нашла, что ответить.
Они опять били тебя током? И ты опять забыла половину своей жизни.
Всю. Я забыла всю свою жизнь и таблицу умножения. Я, как за надежду, цепляюсь за этот рассказ. В нём девушка заблудилась в тайге и жила в избушке В книге зима, а мне кажется, там было лето.
Мне не больно, не обидно. Просто, очень хочется туда, в ту избушку, там покой, которого в этой жизни нет. Там Мама.
К маме хочу.
Мини, его огромный палец коснулся моего лица, подцепил слезинку. Я не вздрогнула от его прикосновений. Он удивился, что я не отшатнулась.Почитай мне.
Я открыла потрёпанную книгу и, улыбнувшись, хотела начать читать, но не вспомнила буквы. Его рука легла на спинку дивана, растянувшись над моей головой, в конце концов, я оказалась под его сенью. Теперь в вентиляцию удрать не удастся. Сидели и молчали.
Ники прошла мимо, кинув на меня взгляд, полный едкой ненависти, и поспешила доложить врачу Горбунову о внештатной ситуации. В клинике межполовая дружба не предусмотрена.
Не бойся её, шепнул Макси, и я подняла глаза на Высшего.
Ты не можешь меня защитить, я сказала это едко, с издёвкой, как вызов, как детскую обиду. Ведь он огромный самец, а оградить от опасности не в состоянии. Потому что ончеловек, работающий здесь по контракту, а япойманная зверюшка. Я опасна, могу покончить с собой или попытаться взорвать, либо поджечь лабораторию. Думаю, за это меня всё время дёргают электричеством, в надежде сделать дурой и лишить памяти. Они бы могли вколоть мне наркотик или транквилизаторы, но лекарства на меня не действуют. Ещё не решились вырезать мне часть мозга, чтобы я превратилась в растение, мои брыкания доставляют Горбунову удовольствие.
Прежде чем нюня Макси хоть что-то сказал, я выскользнула из-под его сени и побежала из холла. Только завернула в нужный коридор, как наткнулась на старика Сто, уткнувшись ему в грудь.
Переспи с ним, щёлкнул языком старик.
Вот он настоящий альфа. От него и пахнет силой, и воля его ощущается физически. Даже местные недоделки его уважают, и на людей его очарование действует.
Лучше умереть, чем с крысой подопытной сношаться, огрызнулась я, последнее дело спать с Макси.
Я тебе умру, недовольно зарычал старик, с того света достану и хвост откручу.
Он уступил мне место, и я побежала в свою конуру.
Можно спать, можно рисовать, можно сходить пообедать. Сегодня вторник, выпустят волчицей побегать на территорию, огороженную высокой сеткой под напряжением. Но я лежала на узкой койке и ждала. Предчувствие не обманывало, что-то назревает. Старик Сто обязательно взорвёт эту адскую лабораторию, я уверена. Вот такому самцу я бы отдалась. Так Сто не берёт. Не истинная и пошла вон. А Макси мне не истинный! Я не сука, я волчица, с кем попало не лягу, сама выберу.
Зачем Сто хочет, чтобы я Макси отдалась? Модифицированный не будет оборотней защищать, он никудышный, никчёмный и тупой, как пробка.
Маленькое, узкое помещение с одной койкой, крохотным столом на котором лежали мои рисунки. Я акварелями рисовала лес, делая акцент на глубине чащи, куда можно сбежать и спрятаться. На окне решётки, под потолком фонарь.
Пришла Ники. Не одна, с друзьями-мордоворотами. Она без санитаров теперь не ходит, после того, как моя волчица полсиськи ей откусила.
Пошла, Ники кивнула головой, уступая мне дорогу у открытой двери.
Заложив руки за спину, я вышла из своего бокса и под конвоем последовала в мужскую часть здания. По дороге бросала злые взгляды на недоделанных оборотниц. Все, как одна, мной покусаны. Яневедома зверюшка, со мной шутки плохи.
В мужской части здания я не была ни разу. Туда ходить запрещено. Ничем от женской не отличалась, кроме того, что комнаты больше. И одна комната, похожая на зал, была отделена от остальных решёткой, закрыта на замки.
Ники открыла дверь и втолкнула меня в большой, хорошо освещённый зал. Там была широкая низкая кровать, заправленная чёрным бельём, неожиданно для этого места. Играла музыка, светилась на стене огромная панель телевизора, и в колонках вокруг раздавались голоса дикторов, рассказывающих о политике страны. И мне казалась, что я стою в студии и присутствую на телешоу. Шумно, интересно.
Скрипел тренажёр. Макси качал спину, не отвлекаясь на нас. Здоровый мужик, мускулистый. Если не думать, что недоделок, то слюни пустить можно.