Ангел усмехнулся и пометил эту ревность незримым знакомвнезапно сильное чувство как раз требовалось по замыслу. Но перед ним стояла иная задачаи он приказал ревности замолчать. Потом малость подождал и, убедившись, что обиды на дочь больше нет, взялся за работу. Ему предстояло разбираться с большой обидой, вытащить ее на свет Божий, разложить, разъять на части, подставить свету Божьему, выжечь незначительное, переплавить в будущую судьбу значительное.
Через три дня у нее не станет жениха. Автокатастрофа Он сейчас в реанимации, врачи боятся его оперировать, и из-за ошибки медсестры начнутся необратимые процессы.
Господи, Маришка
Да, так совпалои отец, и жених. И восемнадцать лет
Мужчина повесил голову.
Дочьтвоя главная любовь, ты отдал ей все запасы. Но давай вернемся к твоей обидеведь есть обида? Есть? спросил ангел.
Мужчина ответил не сразу. Ему очень не хотелось говорить об отсутствии любви. Однако ангел был настойчив.
Ты, наверно, не знаешьочень легко определить по взгляду тех, кому недодали любви. Давай, соберись с духом и выскажи все, что думаешь. Это ведьгруз на твоих плечах. Я знаю, ты никогда не говорил об этом, у тебя был сильнейший внутренний запрет. Но сейчас ты от него избавлен. Тутможно. Ну? Говори открыто! Никто тебя не упрекнет и никто не назовет плохим сыном. Тут знают, что ты был хорошим сыном. Насколько тебе позволяли.
Может быть, не надо?
Разговор стал для мужчины мучительным.
Один раз нужно сказать вслух. Потом станет легче. Не думай о приличияхтут их нет. Все-таки не хочешь Ну, я подожду.
Ангел встал, прошелся по двору взад-вперед и совершенно неожиданно исчез.
Мужчина сразу сник, ссутулился, вздохнул.
Неизвестно, сколько он просидел на скамейке в мире, где уже нет времени. Подумать успел о многом. Даже вызвал в памяти лицаи запоздало удивился тому, что люди, ушедшие прежде, не встретили его у входа, или у ворот, или у порталасловом, у отверстия между миром живых и миром мертвых. Ему казалось, что они должны ждать, и он бы не изумился, увидев у них в руках цветы.
Потомкак всякий, уверенный, что находится где-то на небе, он подумал, что можно увидеть сверху земной свой дом, жену и дочь. Он прошелся по дворику, потопалпочва под ногой не разошлась и дырка не появилась.
Ангел не впервые видел эти наивные эксперименты с иной материей. Он внимательно смотрел на подопечного, выжидая, пока тот обратит наконец взгляд к небу. И тогда вновь возник во дворикено одетый иначе. На нем была широкая полосатая пижама и желтая шляпа в мелкую дырочку.
Погоди, сказал мужчина, это же из нашего альбома.
Таким ты запомнил отца. И таким представлял его, когда в голову лезла мысль: вот отец бы понял, отец бы помог. Отец бы не дал в обиду!
Почему он ушел от нас? спросил мужчина.
Ты сам знаешь. Он очень остро ощущал отсутствие любви.
И оставил нас?
Не мог иначе. Он приходил к садикупосмотреть на тебя. И к школе приходил. Но у него уже были другие детипрости его. Он тоже недополучил любвино сам себе дал свободу, чтобы искать и найти ее.
И оставил нас.
Зверь, попавший в капкан, иногда, чтобы уйти, отгрызает лапу. Тебе не повезлоиз двух сотен женщин только одна неспособна любить даже своего ребенка. Она тебе и досталась. Вот та правда, которой ты стыдишься.
Но брата Левку она любила.
Она и Левку не любилапросто хотела выглядеть перед другими женщинами хорошей матерью. Итакмне недодали
Мне недодали материнской любви. Но зачем этот допрос?! Кому он нужен?! закричал мужчина. Кому теперь это все нужно?! Я взрослый человек! Это просто смешновспоминать сейчас, что мать экономила на мороженом! Просто смешно и отвратительно!
Значит, мороженое. Для начала годится. А теперь давай вспомним про велосипед и фотоаппарат.
Мужчина опять сник.
Воспоминания явились ему, как будто кто-то аккуратно вырезал из жизненной ленты нужные кадры и склеил их в две истории, каждаяв четверть минуты.
Велосипедная: сосед Семка на новеньком велосипеде с переключением скоростей; собственные руки на руле этого прекрасного велосипеда, поскольку Семка не был жадным и давал покататься; строгое материнское «никаких велосипедов», причем добрый кто-то избавил память мужчины от материнского лица; ночь и замок на двери сарая, куда Семкин папа загонял дивный велосипед; ключ от другого замка, который отлично подошел; тайная вылазка на ночной шоссе и ветер в лицо; собственные рыдания у материнских колен; и та ночь, в которую был совершен побег
Фотографическая: старый отцовский фотоаппарат; новенький красавец в витрине; дед Алексей Никанорович и его лаборатория в чулане; подаренные кюветы и бутылки с остатками проявителя и закрепителя, заткнутые тряпочками; фотоувеличитель с блошиного рынка, совсем дряхлый, но если постаратьсяеще годика два послужит; материнские ноги, лезущие по приставной лестнице на чердак; вылетающие в крошечное чердачное окно кюветы с бутылками; зацепившийся за край крыши увеличитель
Мать приехала за ним в Липовку, до которой он добрался за ночь на Семкином велосипеде, попал в драку с местными мальчишками и был чуть не за ухо доставлен в милицию. Тогда она и сказала, что этакое сокровище не стоило рожать, приведя в пример младшего, Левку, который и манную кашу лучше ел, и никаких фортелей не выкидывал. Тогда она при всех назвала дураком и вором.
Она решила, что из-за увеличителя и красной лампы на чердаке будет пожар. Кто-то ей сказал, что старая проводка обязательно загоритсяи сгорит весь деревянный дом. Потом она стояла во дворе и при всех называла старшего сына идиотом.
Ангел внимательно глядел на мужчинунадо думать, видел те же живые картинки.
И еще одну. Похороны, на которых за гробом шел только младший сын, и тобез слез.
Допрос, повторил он неудачное слово. Послушай, этот допрос нужен, чтобы избавить тебя от застарелой боли и узнать твое настоящее желание. Видишь ли, ты можешь вернуться туда, к людям да не сейчас! Чуть погодя, в ином обличье. Эточтобы в тебе воцарилась гармония. Сейчас гармонии нета ты ее достоин. Ты можешь выбрать женщину, чьим сыном станешь. Я даже берусь посоветовать
Я стану сыном?
Вот, погляди.
Ангел протянул ладонь, на ладони возникла светлая точка, разрослась, обратилась в круг, наподобие зеркальца, а в этом кругу мужчина увидел лицо.
Ну сказал он.
Не красавица. Ей тридцать лет, и она безумно хочет сына. Она уже любит его. Она создана для материнства. Ей долго не давали стать матерью, чувство созрело Ты станешь любимым и единственным сыном. Ты получишь то количество любви, которого так тебе не хватало в детстве. Это будет справедливо. Ты вырастешь, окруженный любовью, и уйдет та горечь, которая все еще жива в тебедаже здесь. Сколько раз ты объяснял свои неудачи тем, что тебя воспитали нелепо и бестолково? Сколько раз говорил себе: дети, которых любили, росли уверенными в своих силах, не замыкались, не сворачивались в клубок, колючками наружу, не прятались в своих фантазиях, не скрывали от матерей своих промахов и удачих матери умели поддержать в беде и умели радоваться их успехам, а не бросали равнодушное «ну, хорошо, хорошо» Так?
Так.
Бедный мой фантазер, сейчас у тебя есть шанс прожить жизнь, у которой совсем другие стартовые условия. Этот шанснаграда, если ты еще не понял. Тебе дают возможность обрести гармонию. Принимай, сказал ангел. Можешь стать сыном этой женщины, можешьдругой, у которой запас любви не меньше.
Но чтобы понять это, я должен буду помнить свое прошлое сравнивать, что ли?.. Разве это возможно?
Люди считают, что невозможно. Ты не беспокойсяу тебя будут тайные знаки. Память проснется. На несколько минут, возможно, на несколько часов. Согласись, держать в голове постоянно свою прошлую жизньобременительно. Можномощным усилием воли, но вряд ли нужно.
Какие знаки?
Узнаешь. Ну так как же?
Мужчина не представлял себе пространства за пределами двораточнее, ему казалось, что дальшемир сорокалетней давности со всеми его приметами. А меж тем двор был заключен в шарик, наподобие икринки, и шарик этот соприкасался боками своими с другими, и в каждом были мирок, душа и ангел. Все они составляли вибрирующее облако, в центре которого медленно вращался неровный синий мяч. От облака постоянно отрывались шары и летели вниз, бледнея на лету и теряя правильную форму. Им навстречу мчались искрычем выше, тем более замедляя полет. Некоторые, впрочем, пронизывали облако и скрывались в черном небе над ним. Там и гасли