Знаю, буркнула Лисса, общая история это не древний непользуемый язык, ее я нормально учила.
На третий этаж, после того как они закрыли за собой двери книжного зала, шли уже не опасаясь ничеговсе свои таинственные странности старый дом утерял в одночасье, показав им главную достопримечательностьдревнюю библиотеку.
Так и оказалосьна последнем этаже расположились обычные семейные жилые покои, а сохранность их обстановки была такой же, как и внизу. То есть, петли дверей дышали на ладан, норовя упустить хлипкие створки, ставни рассохлись, пропуская дневной свет, а мебель готова была рассыпаться в пыль от одного прикосновения. Да, так как это был последний этаж, то в дополнении к остальным признакам разрухи здесь добавились еще и шелушащиеся штукатуркой безобразные пятна на потолке.
Сами же покои состояли из одной большой комнаты на три окна, двух помещений поменьшепримерно полтора на три саженя, по разные стороны от нее, и еще двух совсем маленьких, почти чуланчиков, прижавшихся к задней стене строения. Да, конечно, была еще лестничная площадка, куда выходила засыпанная кирпичами арка, когда-то ведшая в основные покои замка. Куда ж без нее?
А вот чердак, на который вела уже не каменная, а обычная деревянная с перекладинами лестница, они осматривать не решилисьпонятное дело, что явно трухлявая лестница их и отпугнула от этой затеи.
Вот, собственно, и весь дом, в котором теперь им предстояло жить. Или не предстояло?
Ну что, Солнце мое? Что делать будем? спросил девочку Корр, когда они спускались вниз. Станем здесь как-то обживаться или поедем в Эльмер к повереннымдругой дом добывать?
Как-то даже и не знаю нерешительно протянула Лисса, не вполне понимая как обсказать-то опекуну свои ощущения от всей этой ситуации, в которую они попали.
Впрочем, он, видно, испытывал то же самое, но в отличие от воспитанницы мужчина смог сформулировать свои настроения, причем всего в трех словах:
Библиотеку жалко покидать?
* * *
Закатное солнце яркими лучами вплеталось в разноцветные витражи, по эльфийской традиции заполняющие самый верх стрельчатых окон. Отчего цветные блики, падающие на светлый паркет пола, казались поразительно насыщеннымижелтые и красные тона наливались небывалой сочностью, а синие и зеленые преобразовывались в пурпур и прохладное золото.
Осень, что совсем недавно пришла в Эльмерию, все еще дарила много ясного света и мягкого тепла днем, но вот ночью уже брала свою дань, заполняя холодом, совсем недавно ставшие подвластными ей просторы. Так что уходящее за горизонт солнышко, так щедро заливавшее светом комнату, кроме разнообразия красок ничего более уже и не давало. Поэтому двое мужчин, находящихся сейчас в этом помещении, несмотря на ранний вечер, расположились возле горящего камина.
Рой, ну, сколько можно?! фраза, вроде несущая в себе раздражение, сейчас прозвучала лишь легкой иронией и большой озабоченностью в голосе говорившего.
Мужчина, что произнес эту фразу, в соответствии со звучанием своего голоса тоже не выглядел разозленным или хотя бы недовольным. Его симпатичное лицо, обрамленное волнистыми светло-каштановыми волосами, лучилось доброй улыбкой, а медово-карие глаза выражали внимательную заботливость. Таким взглядом обычно смотрят взрослые на нерадивых, но горячо любимых детей хотя назвать ребенком его собеседника было никак нельзя.
Это был парень или вернее даже молодой мужчина, возраст которого явно не один год как, уже перевалил за двадцатый рубеж. И точно, следующей своей фразой, тот из собеседников, что был постарше, подтвердил это:
Тебе двадцать семь зим! В начале весны будет двадцать восемь! А ты до сих пор не одарил своим вниманием ни одну девицу при моем дворе! Неужели никто не нравится? Ладно, те, что давненько тут уже обретаются и намозолили тебе глаза, не в счет, но погляди хотя бы повнимательнее на тех, которых отцы вывезли в Эльмер к этой осени впервые. Вон, голубоглазая рыжулька графа Туфанского, вполне себе ничего девочка. Или племянница герцога Вэйнтериджского, чернявенькая такаяглазки на пол мордочки, что звезды. Худышка, правда, пока, но в дальнейшем обещает стать отменной красавицей.
В том-то и дело, что только обещает! Они же совсем детиим едва ли по пятнадцать исполнилось, а их уже ко двору спешат представить! наконец-то, хотя и возмущенно, подал голос и молодой человек.
Ох, вроде ты у меня уже и взрослый, а какой-то непонятливый! от души рассмеялся старший. Пока ты не женишьсятак все и будет. Скоро они в столицу и двенадцатилетних потащат, чтоб только успетьтебе показать. А вдруг?! Увидишь и влюбишься! продолжал уже в голос хохотать он.
Да, ты, Кай, наверное, прав, так и не приняв веселого тона старшего, все же согласился с ним Рой. Помню раньше девиц, пока им шестнадцать зим не исполнится, обществу и не представлялисчиталось дурным тоном!
Так что давай, женись уже побыстрей, пока они действительно детей тащить ко двору не стали! Да и мне пора уходить и тебе власть передавать. Устал я уже. Ты же знаешь, как мне сложно всех их в узде держать! Если б не Владиус и Совет, то, наверное, и не удержал бывзбунтовались. Считают, что раз король калека, то и власть его слаба! при этих своих словах мужчина похлопал ладонями по подлокотникам кресла, на котором сидел. И правда, кресло его было необычновместо ножек четыре колеса, а спинка изогнута так, что изгибаясь, переходит в широкую поперечную рукоять.
Как будто, если я на охоту с ними ездить не могу и на балах отплясывать, то и головой слаб совсем, при этих словах веселость из тона старшего мужчины пропала, сменившись более соответствующими словам усталостью и грустью. Лицо его при этом стало задумчивым и расстроенным.
Что, значит, взбунтуются?! вялое возмущение, присутствующее в голосе младшего собеседника при обсуждении его гипотетических невест, теперь зазвучало по-настоящему зло. Ты законный король! По прямой линиитатуировка твоя ярка и сияет серебром, и совершенно не блекнет, как у тех, кто становится наследниками второй очереди. Какое они имеют право быть недовольными тобой?!
Тише, мой мальчик. Они считают, что такой неполноценный калека, как я, королем быть не может. Не все, конечно. Есть и среди знатных господ верные тронуне забывающие родовую честь порядочные люди. Но нескольких баламутов вполне хватает, чтобы сделать обстановку при дворе нестабильной. Так что берись за умженись и принимай управление королевством на себя. Ты и так слишком долго позволял себе быть безответственным и легкомысленным. Если помнишь, когда почти двадцать зим назад погиб отец, было решено, что я правлю только до твоего совершенозимия, которое давно состоялось.
Я не понимаю! расстроено воскликнул младший из братьев, Почему ты не можешь править и дальше? Что с того, что твои ноги не ходят? Ты уменумнее меня, однозначно! усмехнулся он, Кроме этого, ты образованнее меня, хитрее и лучше разбираешься в политике! Да и по характеру ты выдержаннее, чем я! Что им не так?!
Я не могу иметь детей, Рой, спокойно, уже уняв, видно, привычную грусть, король Кайрен предоставил младшему брату последний, но самый сильный аргумент.
Ты уверен? Я знаю про Беляну и ваши отношения слегка тушуясь и спотыкаясь на словах, спросил принц. Так оно и понятноподобные темы сложно со старшим братом, к тому же королем, обсуждать.
Потому и уверен, невесело усмехнувшись, ответил ему тот, Бельчонок-то мой при мне уж зим двадцать, а деток все нет. Видно Светлый, в милости Своей после всех моих бед все-таки даровав возможность радости плоти, посчитал, что и этого с меня достаточно. Так оно может и к лучшему. Это Белянадевочка простая, да и быть со мнойтаким, ее собственное решение. А вот знатная девица, которую бы мне всучили для продолжения королевского рода, если б Беляночка понесла, и стало понятно, что я не бесплоден, еще б неизвестно, как себя повела. У нас-то это все сложилось еще по юности, мы оба были покорены чувствами и все последовавшее далее, это просто закономерный результат их силы, как собственно, и случается в молодые годы. А что бы юная благовоспитанная дева делала в таком случае с чужим ей калекой? при этом, каждое упоминание о казалось бы простой комнатной служанке делало взгляд короля все более и более мягким, как если бы он каждый раз при этом вспоминал о чем-то очень приятном для него. И только на последней фразе в его глазах появилось былое внимание к собеседнику и их разговору.