— Как раз это лучший способ, — возразил Орм. — Просто говорить с людьми. А они пока даже не начали еще нас обучать.
Через десять минут ему пришлось признать свою неправоту — по крайней мере в отношении намерений марсиан.
Войдя, Хфатон прежде всего убедился, что контейнера со свининой в помещении больше нет. Тогда он сел, держа на коленях коробку с различными предметами. Вынув из нее вилку с тремя очень длинными зубцами, Хфатон произнес, выговаривая медленно и тщательно:
— Шнешдит.
Бронски, лингвист, смог повторить это слово лишь со второй попытки. Орм пытался четыре раза и преуспел лишь тогда, когда Бронски объяснил, что «д» произносится при прикосновении кончика языка к краю десен, а «т» — когда кончик языка поднят к нёбу.
Но все равно оставалось непонятно, что же сказал Хфатон «вилка», «эта вилка» или «это — вилка». Бронски попросил Ша'ула объяснить по-гречески, предвидя трудности, поскольку в койне такого слова быть не могло: этот инструмент изобрели намного позже первого столетия от Рождества Христова.
Йа'акоб выразил протест, сказав, что Бронски должен был обратиться к нему, поскольку он главный в допросе людей, и потому именно ему надлежит вести этот урок. Бронски улыбнулся и сказал по-английски:
— Капитан, какие бы эти марсиане ни были, но интриги среди служащих у них точь-в-точь как у нас. Очень ревнивы к своей власти.
— Можно увезти землянина от Земли, но нельзя удалить Землю из землянина, — ответил Орм.
Йа'акоб спросил у Бронски, что тот сказал. Бронски ответил, что только перевел Орму сказанное. Йа'акоб возразил: он сомневается в этом. Собеседники улыбались, однако ничего забавного в этом препирательстве не было.
Бронски пожал плечами.
Хфатон довольно сердито заговорил по-гречески. Смысл был тот, что, если его будут так прерывать, уроки сильно отстанут от графика. С этого момента, если Бронски хочет узнать греческий эквивалент, он может обратиться прямо к нему. Он, Хфатон, говорит на этом языке не хуже любого из своей группы.
— Тогда мы, остальные, с тем же успехом можем вернуться в университет, — ответил Йа'акоб. — Мы — комитет, а не взвод. Хоть вы и председатель, но каждый имеет право говорить, если он хочет.
— Или если она хочет, — вставила Жкииш. Йа'акоб ухмыльнулся.
Бронски перевел Орму разговор.
— Это ученые, без сомнения, — закончил он.
— Так это что, «вилка», что ли? — нетерпеливо перебил Орм.
— «Шнешдит» означает просто «вилка». В греческом это заимствованное слово и произносится несколько по-другому.
— Слушай, ну тебя с твоим греческим, — отмахнулся Орм. — Я хочу выучить крешийский. По крайней мере на данный момент.
Дальше урок пошел быстрее, хотя Бронски раза два встревал с вопросом, когда же их с Ормом выпустят. На это Хфатон ответил, что в свое время они это узнают.
У обоих космонавтов память была отличной. За три часа они овладели названиями двадцати предметов и выучили также название частей тела человека и крешийца.
Еще они выучили несколько падежных оборотов. Из четырех вилок, лежащих на столе, ближайшая называлась шнеш-ам-дит. Следующая — шнеш-айм-дит. Третья называлась шнеш-ту-дит. Две ближайшие к ним вилки назывались шнеш-ам-гр-дит. И так далее.
Орму трудно было произносить «гр» без гласной между «г» и «р», особенно если учесть, что «р» произносилось с прижатием кончика языка к нёбу. Он совершенно не мог произнести две горловые согласные подряд, что для него звучало как треск разрываемой парусины.
— У этих звуков в арабском есть почти полные эквиваленты, — сказал ему Бронски. — Ты в конце концов научишься.
— Если раньше не помру от катара горла. И все равно разницы не слышу.
— Ухо тоже привыкнет.
Сеанс обучения окончился. Орм устал и истек потом.