— Это ведь Ветер?!
Не дожидаясь ответа, она выбежала из конюшни на середину двора и отчаянно закричала, оглядывая молчаливые башни замка:
— Ана! Где ты? Ветер уже здесь, девочка моя! Мы ждем тебя! Папа здесь… и Ян…
Ответа не последовало, только встрепенулись птицы на клетках и испуганно залаяли собаки. Король хотел обнять жену, но она вырвалась и побежала в южную башню, где находились комнаты Аны…
До самого вечера королева бродила по замку, как безумная, и искала дочь. Король с Яном, опасаясь за ее рассудок, неотступно следовали за ней. Наконец поняв, что ее усилия напрасны, королева накинула на Ветра уздечку и вывела его из конюшни. Король пытался остановить ее, но королева измученным голосом сказала ему:
— Разве ты не видишь, Властислав? Это как в сказке, придуманной ребенком… Сбывается то, о чем я так мечтала когда-то — прожить с тобой новую жизнь, не делая ошибок… увидеть тебя молодым… и чтобы наш дорогой мальчик был снова жив… И это сбылось! Пусть теперь к нам вернется Ана. Пусть! В сказках всегда бывает только хороший конец…
Она решительно отстранила мужа и повела белого коня за ворота замка. На мосту она сняла с него уздечку, постояла, обхватив руками его теплую шею. Потом изо всех сил шлепнула коня по крупу. Конь заржал и галопом поскакал в долину, в холодные синие сумерки.
— Скачи, Ветер! — обливаясь слезами, кричала ему вслед королева. — И возвращайся вместе со своей хозяйкой!
4.
Рассекая грудью сырую пепельно-серую мглу, Ветер мчался так, будто за спиной у него выросли крылья. Широкая, как река, дорога, ведущая из замка, разбегалась по долине множеством других, но у Аны не было сомнений, по которой из них направить коня. Там, где на краю большого болота два лесистых холма наползали друг на друга, словно столкнувшиеся лбами бараны, в просторной ложбине раскинулся цыганский табор.
Гулко звенела под быстрыми ногами коня подмерзшая земля, мелькали облетевшие темные рощи, сжатые поля, низины и холмы, и когда небо посветлело, всадница наконец различила в белесой дымке впереди себя островерхие шапки цыганских шатров.
Густой едкий дым, смешиваясь с туманом, далеко стелился по округе, и Ана сразу почувствовала неладное — слишком много костров пылало в таборе. У ближайшего из них, где сидели одни мужчины, она спешилась. Лица цыган были хмурыми, каждый держал в руках крепкую палку или длинный нож.
— Почему невеселы? — поздоровавшись, по-цыгански спросила Ана и подсела к огню.
— Вчера черный волк утащил ребенка… — мрачно ответил один из мужчин. — Дину… внучку Михая…
Ана помнила эту смышленую и улыбчивую девочку…
— Больше он не причинит вам зла, — резко сказала она и, взяв за повод коня, пошла по просыпающемуся табору.
Кое-где из шатров и кибиток показывались испуганные детские лица и после сердитого окрика тут же исчезали. Женщины начинали готовить на кострах еду, мужчины занялись лошадьми. Ану приветствовали приглушенными голосами, и она с болью замечала, что страх стер с лиц людей улыбки. У синего шатра ее окликнула пожилая цыганка. Взглянув в осунувшееся лицо девушки, она вдруг тихо ахнула.
— Что, бабушка? — спросила Ана.
— Ничего, доченька… Устала ты очень… Заходи, отдохни у нас… — пригласила женщина.
Ана покачала головой и пошла дальше.
— Ты видел ее лицо, Роман? — обернулась цыганка к сыну, который, сидя на земле, чинил конскую сбрую. Женщина понизила голос. — Ана убила черного волка…
У цыгана заблестели глаза, но испуганный вид матери встревожил его.
— И что? — осторожно спросил он.
Цыганка дрожащей рукой издалека как бы прикоснулась к голове удаляющейся девушки и отдернула руку.
— Несчастье, большое несчастье…
— Думай, что говоришь! — буркнул цыган.