Тиффани РайзПодарок
***
- А я было надеялся, что к двадцати трем годам свою привычку дуться ты оставишь далеко позади, Элеонор.
Отвернувшись к окну машины, Элеонор закатила глаза. Она даже не обратила внимания на мягкие, укрытые снегом зимние деревья за стеклом, ей просто не хотелось, чтобы Он видел ее детскую выходку в ответ на свой упрёк. Она и так заработала себе с Ним проблемы. «С Ним» - ей и в голову не приходило подумать или произнести его имя вслух.
- Я не дуюсь Сэр, - она оттягивала момент озвучивания его статуса настолько долго, насколько для нее это считалось безопасным.
- Дуюсь я, когда Вы отправляете меня в постель без ужина. А Вы покидаете меня на целую неделю, бросая на попечение какого-то незнакомца. Поэтому сейчас я НЕ дуюсь.
Услышав его вздох, и даже почувствовав укол жалости, Элеонор поспешила взять себя в руки. Да, с ней было сложно, но с Ним было невозможно.
- Тогда как назвать твое поведение? - спросил Он.
Ответ Элеонор звучал натянуто.
-
Праведное негодование.
- Праведное, значит... - отозвался Он.
- Пойми, Дэниэл является незнакомцем лишь для тебя. - напомнил Он ей, однако Элеонор продолжала бездумно пялиться в окно.
Дэниэл Она совсем ничего о нем не знала, даже его фамилии. Но судя по присланному лимузину, парень был неприлично богат. Такое расточительство казалось ей немного нелепым, хотя благодаря размеру автомобиля у нее было личное пространство, в котором она могла беспрепятственно предаваться своему чувству досады на протяжении всей поездки.
-
Дэниэл мой старый добрый друг, - продолжил Он, один из лучших. Я говорил тебе, что его жена погибла три года назад. С тех пор он ведет отшельнический образ жизни.
- То есть тот факт, что меня дарят ему в качестве секс-игрушки, поможет излечить его несчастное разбитое сердце? - спросила она с вызовом. - Должно быть, Вы чертовски высоко цените мои навыки в постели.
- Хоть они и достойны внимания, но я не думаю, что именно твое мастерство в постели окажется тем, что вернет Дэниэла к жизни. Я просто хочу, чтобы ты составляла ему компанию во время моего отсутствия. Независимо от того, возжелает он увидеть твои таланты в действии или нет.
- Значит, мне право голоса не предоставляется?
Элеонор замерла, услышав, как начала подниматься затемненная перегородка между салоном и зоной водителя, отделявшая их друг от друга. И совсем не удивилась, когда Он схватил ее под коленями и дернул на себя. Она приземлилась спиной на черную кожаную обивку заднего сиденья, его руки задрали на ней юбку и резко развели в стороны бедра. Быстро и грубо Он проник в нее двумя пальцами.
- Кому ты принадлежишь? требовательный голос с ноткой тихой угрозы.
Она с трудом заставила себя продолжать дышать, встретить взгляд его глаз серых и безжалостных как надвигающийся шторм.
- Вам, сэр, - ответила она сквозь стиснутые от боли внезапного вторжения зубы.
- А это, - бросил Он, широко разводя внутри нее свои пальцы.
Она почувствовала, что становится влажной, проклиная свое предательское тело за то, что оно так беззастенчиво отзывалось на его прикосновения.
-
Кому принадлежит это?
- Вам, сэр.
- Моя, чтобы держать при себе?
- Да, сэр.
- Моя, чтобы отдать другому?
- Да, сэр.
- Моя, чтобы снова сделать своей?
На глаза начали набегать слезы, но усилием воли подавив их, она кивнула и прошептала:
- Да, сэр.
Не спеша Он вытащил из нее пальцы. Она села и начала поправлять свою юбку, пока Он вытирал ее влагу с руки черным носовым платком.
- Вот теперь, - произнес Он, даже не озаботившись тем, чтобы на нее посмотреть, - ты использовала свое право голоса.
Элеонор не проронила больше ни слова, пока лимузин двигался вдоль длинной подъездной дорожки по направлению к заснеженному особняку в колониальном стиле.
«По крайней мере, у него неплохой дом», - твердила себе Элеонор. Она ожидала увидеть перед собой чуть ли не тюремное строение. Но, тем не менее, красивое жилище не прибавляло привлекательности перспективе провести в нем целую неделю с совершенно незнакомым человеком.
Когда лимузин остановился перед входной дверью, их вышел встречать мужчина, предположительно Дэниэл. Дрожа от холода, она стояла в стороне, позволив старым друзьям обменяться приветствия и рукопожатиями. Украдкой она рассматривала Дэниэла. Ему можно было дать лет тридцать шесть тридцать семь. С неохотой ей пришлось признать, что он обладал бесспорной красотой. В отличие от изможденного, бледного отшельника, которого она успела вообразить, хозяин дома имел ярко выраженную мускулатуру и выглядел как актер из старых голливудских фильмов. От природы светлые волосы придавали мягкости его образу, но когда Дэниэл перевел свое внимание на Элеонор, та замерла в страхе. В его глазах не было ни холода, ни злобы, в них отражалась невыносимая скорбь. Эта глубокая печаль разбудила в ней потребность проявить сочувствие и человечность, которые были так некстати. Чтобы выдержать эту неделю, ей нужно быть во всеоружии. Она позволит ему воспользоваться своим телом, но ничем больше.
- Значит, это Элеонор, - сказал Дэниэл, протягивая ей руку.
Она пожала его ладонь слабо и торопливо, поспешив вновь крепко обхватить себя руками.
- Моя Элеонор, да, - прозвучал ответ с намеком на нежную привязанность и гордость. Его столь очевидное проявление в этих словах любви ничуть не заставило ее перестать думать о Нем, как «о нем», без имени. Суровая реальность предстоящей недели заставляла злиться на него как никогда.
- Рад знакомству, - сказал Дэниэл. - Приятно снова принимать в доме гостей. Последнее время я стал напоминать мисс Хэвишем.
Элеонор прикусила губу, не желая смеяться над его остроумным, и самоуничижительным по отношению к себе комментарием. Она не ожидала встретить в его лице поклонника Диккенса.
- Значит, свадебный торт я есть не буду, - ответила Элеонор прежде, чем успела себя остановить.
От природы она была разговорчива, и даже плохое настроение не могло удержать ее от болтовни.
- Ах, она еще и читает, - отозвался Дэниэл. Это хорошо. Всю неделю я только и делаю, что пытаюсь навести порядок в моей библиотеке. Дополнительная пара рук не помешает.
- Элеонор любит книги, - сказал он. Она работает в книжном магазине, так что даже при самом худшем раскладе твоя коллекция будет расставлена в идеальном алфавитном порядке.
- Хм, вообще-то алфавитный порядок уже присутствует, - произнес Дэниэл, приглашая их войти в дом. - Я просто не уверен на каком языке. Уж точно не на английском.
Элеонор осматривала жилище Дэниэла, пока они шли в комнату, по ее догадкам, являющуюся гостиной. Особняк казался огромным, но теплым и даже уютным в определенной манере подходящей его загадочному хозяину. В атмосфере той боли, которую ей довелось увидеть в его глазах, она сомневалась, что сможет почувствовать себя здесь как дома.
Дэниэл указал жестом на кресло и сел. Одного взгляда от Него было достаточно, чтобы она опустилась на колени рядом. У Его ног. Такое положение было привычно для нее, наедине. Однако приказ принять позу сабмиссива в присутствии Дэниэла, означал лишь одно тот один из них Или был, до смерти своей жены.
- Могу я предложить кому-нибудь из вас выпить? спросил Дэниэл и уселся на софу напротив кресла
- Нет, спасибо. Отвечу и за Элеонор тоже. Мне действительно пора. Мой рейс отправляется через три часа.
- Опять в Рим? поинтересовался Дэниэл.
- Опять, - ответил он так, словно чертовски устал.
- Я провожу тебя.
Обычно Он не покидал ее без долгого интимного прощания. Однако в этот раз Он просто встал, провел пальцем по ее щеке и подбородку и оставил одну в комнате. Она ждала, стоя на полу, хотя отчаянно желала броситься за Ним вдогонку и умолять забрать ее с собой. Но Элеонор была слишком хорошо вышколена для того, чтобы нарушить позу покорности ради одного, как она знала, совершенно бессмысленного эмоционального порыва.
Через несколько минут Дэниэл вернулся в гостиную. В первые мгновения он ничего не говорил, Элеонор оставалось лишь не нарушать тишину и держать свой взгляд, устремленным в пол.
- Присядь, пожалуйста. сказал Дэниэл тихо и немного удивленно. В кресло.
- О, кресло. Какая необычайная щедрость, - ответила она с вызовом, под влиянием того факта, что осталась наедине с Дэниэлом, не в состоянии и дальше поддерживать подобающий покорный образ.
- Я понимаю, что данная договоренность тебя расстраивает.
Элеонор фыркнула. Расстраивает?
- До меня дошло, - сказала она. Это игра в плохого и доброго полицейского? Плохой коп силой притаскивает меня сюда и уезжает, затем появляется хороший коп, предлагает мне молочка с печеньками и уютное мягкое кресло. Как мило.
- Он предупреждал меня, что ты умна. Но про то, что ты чертовски умна, упомянуть, по-видимому, забыл.
Пришлось отдать Дэниэлу должное. Он был впечатляюще стойким в отношении ее сарказма. Крепче, чем казался на первый взгляд.
- Он может дожить хоть до сотни лет, но слово «чертовски» так и не покинет его совершенных уст, уж тебе ли не знать. сказала она.
Дэниэл слегка улыбнулся.
- Он слишком правильный для подобного, да? Думаю, он назвал бы тебя
- Нахальной, - предложила она.
- Вполне справедливая оценка. Он мог бы предупредить меня о твоей нахальности.
- Полагаю, в его понимании это является само собой разумеющимся. Ну, раз уж ты играешь роль хорошего копа, значит ли это, что теперь меня ждет сытный ужин? А, может быть, эротический массаж? И как насчет слезливых историй о твоей несчастной покойной жене и непроглядной печали, для исчезновения которой мне нужно отсосать тебе девятью различными способами до следующего воскресенья? - спрашивая, она выбирала специально те слова, которые могли вывести его из себя.
Однако он все еще был невозмутим. И это пугало ее куда сильнее, чем любая эмоциональная реакция. Его боль пролегала слишком глубоко, чтобы ее можно было задеть. Это ставило его на ступень выше нее.
- Что ж, очевидно от категории «нахальность» мы плавно передвигаемся к категории «сучность».
Она почти рассмеялась. «Сучность» - еще одно слово, которое ей не суждено услышать от него.
- Вполне справедливо, - произнесла она, повторяя слова Дэниэла.Хозяин дома тяжело дышал. Ей казалось, он тщательно взвешивает то, что собирается сказать.
- Я не стану отягощать тебя слезливыми историями, - отозвался он, - но ты заслуживаешь получить хоть какое-то объяснение твоему здесь присутствию. Я был женат благословенных семь лет. Моя супруга и я были как ты и
- Если рассчитываешь на мое расположение, то, пожалуйста, не произноси его имени. Я переживу эту неделю в разы легче, если не буду вынуждена говорить и слышать о Нем.
Дэниэл кивнул.
- Как ты и он, продолжил он спустя секунду. Она была больше, чем моей женой. Она была моей собственностью, моей одержимостью моим лучшим другом. И она погибла три года назад. С тех пор у меня никого не было. Когда я признался в этом С ему, он настоял на том, что некоторое время наедине с тобой может оказать на меня благотворное влияние. В свете того, что ты принадлежишь ему, между нами нет угрозы возникновения романтической привязанности. И в виду того, что ты уже знакома с требованиями нашего специфического стиля жизни
- Я извращенка. Тебе не обязательно прибегать к эвфемизмам.
- Таким образом, переход от строгого целибата к возвращению сексуальности пройдет мягче.
- Значит, ты все же планируешь меня трахнуть? она задала вопрос, зная заранее ответ.
- Только, когда ты будешь к этому готова, и у тебя не будет возражений.
- Ну, я же здесь, правда? Никто не держит у моего виска ствол.
- Применять силу удел дилетантов. Я лучше просплю вечность в одиночестве, чем возьму в постель нежелающего того партнера. Он уже делил тебя с другими, не так ли?
- Да, конечно. Но - переведя дыхание, она продолжила, - он всегда был рядом.
- Понимаю. Как я и сказал «когда ты будешь к этому готова». Не раньше.
- И что теперь? - спросила она после минутной паузы.
Встав, Дэниэл направился к двери. Она поспешно направилась следом.
- Уверен, тебе нужно распаковать свои вещи и отдохнуть. Поэтому, полагаю, на ночь я отправлю тебя в твою комнату.
- Отправишь меня в мою комнату? После того, какой сукой я себя выставила? Элеонор усмехнулась. От хорошего полицейского к трусливому. Ладно, пойду к себе.
Она уже собиралась было сделать шаг, но Дэниэл остановил ее, поймав за подбородок. Элеонор ахнула от неожиданности: от его резкого движения и разительной перемены в поведении. Дэниэл поднял ее лицо и заставил встретить свой взгляд.
- Я не играл в эти игры вот уже несколько лет, - произнес он низким и строгим тоном, - но это не значит, что я забыл как это делать.
Элеонор не смела ни моргнуть, ни вздохнуть. Дэниэл ослабил свою хватку, но не отпустил.
- Я могу ни разу и не прикоснуться к тебе до конца недели, - сказал он. А могу и затрахать тебя до полуобморока. Но ты будешь относиться ко мне с уважением все это время, независимо от того, в одной или разных постелях мы спим. Поняла?
Элеонор опустила ресницы и кивнула.
Да, сэр, - проговорила она дрожащими губами.
- Вот и хорошо. Твоя комната примыкает к моей. Она на верхней площадке лестницы, вторая от правого края. Твои сумки уже там.
- Благодарю Вас, - почти пропищала она.
Дэниэл улыбнулся, однако эта улыбка была не доброй. Она послала холодок к ее животу, даже вопреки тому, что его пальцы ощущались до неловкости теплыми.
- Ты вздрогнула, - произнес он. Должно быть, он использует нечто другое для привлечения твоего внимания.
- Верно.
Он берет меня за шею. Или запястье.
- И что из этого ты предпочитаешь больше?
Она пожала плечами. Я ненавижу оба способа одинаково.
В глазах Дэниэла вспыхнула искра подавляемого веселья, и Элеонор застыла от вида его мужественной красоты. Долгая неделька ждет ее впереди.
- Иди, - сказал он. - Увидимся завтра.
Обрадовавшись возможности ускользнуть от его подавляющего присутствия, Элеонор стрелой помчалась к лестнице. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, она добралась до верхней площадки и своей комнаты в рекордно короткое время. Распахнув настежь дверь, она поспешно захлопнула ее за собой, благодарная за ощущение безопасности, которое дарило ей выдавшееся впервые за день одиночество.
«Что ж, не совсем безопасности», - уговаривала себя Элеонор. По крайней мере, отсутствие посторонних.