***
Дешевый кабак на границе Четвертой и Шестой долин огласился нестройным хором развеселой мужской компании, праздновавшей здесь едва ли не с трех часов пополудни.
Хозяин, а подай еще кувшин красненького! раздался хрипловатый пьяный голос, когда непристойный куплет закончился. Угощаем всех! Подходите! Каждому налью за мою удачу и здравие!
Любители выпить на дармовщинку оживились, и одобрительно загудев, потянулись к шумному столику. Воздержались только пара почтенных матрон, неодобрительно покачавших седеющими головами, да ссутулившийся светловолосый мужчина за столиком у окна, в широком плаще и с дорожным посохом. Был он явно не из местных обывателей, и никогда не захаживал сюда ранее: просто устав с дороги, заглянул сюда, попросил себе простой обед из тушеных овощей в сметане, запил его водой, и с тех пор сидел себе молча, задумчиво глядя в окно. Шумная компания, казалось, нисколько его не беспокоила и не нарушала его раздумий. Звали его Эмрой, но сам он обычно представлялся всем короче и прощеЭм.
Именинник, радостно щерясь широким усатым ртом, плеснул еще вина в кружку и остановился взглядом на незнакомце.
Подходи, чужеземец, не стесняйсь! гаркнул он, салютуя кружкой. И тебе нальем! А ты нам расскажешь, где бывал да чего повидал!
Эм вежливо покачал головой и приложил руку к груди в благодарственном жесте, но приглашающий расценил отказ как несусветную грубостькак же, от чистого сердца предлагают, а тот еще кочевряжится! Именинник покинул свой стол и качающейся походкой подошел к «нахалу». Грузно плюхнувшись на свободный стул рядом, он толкнул незнакомца в плечо, явно намереваясь затеять свару.
Разгадав без труда это намерение, странник встал. Он оказался несколько выше и плечистей, чем казалось. Исчезла скрадывающая комплекцию сутулость, перед забиякой стоял рослый мужчина, чьи руки явно не чуждались тяжелой работы и могли при желании их обладателя хорошенько остудить пыл любого обидчика. Да еще и посох, прислоненный к стулу, мог бы послужить грозным оружием. Эм не торопился ударить, лишь смотрел на незваного собеседника решительно и серьезно.
Ты чего, извини, я этомиролюбиво поднял руки задира. Если надумаешьподсаживайся к нам!
И уплелся нетвердой походкой к своим притихшим приятелям.
Потревоженный странник снова сел и погрузился было снова в раздумья, однако его привлек голос трактирщика, который, стоя в дверях, с кем-то ругалсяне очень громко, как будто опасаясь, что услышат посетители. Мужчина прислушался и пригляделся. В дверях маячила фигура женщины с ребенком на руках. Похоже, это были очередные беженцы, снявшиеся с места из-за черной травы.
Убирайтесь прочь! рявкнул хозяин громче, чем собирался. Или мне спустить на вас собак?
Но прошу вас, умоляю, вынесите хотя бы объедков, дети голодныумоляющим тоном просила мать.
Убирайтесь! Не хватало тут еще от черной травы помереть из-за вас!
Постойте, вмешался Эм.
Господин хороший, не ваше это делоначал было трактирщик, но тот остановил его жестом и представился:
Меня зовут Эм, и я лекарь. Вынесите детям и этой женщине по миске супу и куску хлеба, я оплачу. Двойную цену.
Ладно, буркнул недовольно хозяин.
Эмрой улыбнулся испуганной, недоумевающей женщине. Ноги ее были пыльны и сбиты в кровь, осунувшиеся хнычущие ребятишкиодин на руках и двое постарше, выглядели усталыми.
Я осмотрю детей, сказал он Доре. Пока вам несут ужин.
Батюшка-лекарьробко начала женщина. У нас нет денег, чтобы заплатить вам
Лекарь сердито махнул рукойпустяки, мол, отвел в сторону одного малыша за другим и не нашел ничего серьезнее мозолей, ссадин и царапин. Все трое были здоровы, и их мать тоже.
Откуда вы бежите? полюбопытствовал он, обрабатывая мазью гудящие от усталости ноги Доры. Сквозь бледность ее щек пробивался смущенный румянецбыло мучительно стыдно, что этот добрый лекарь касается ее опухших конечностей, да еще и платит из собственного кармана.
Дора назвала одну из деревень Четвертой долины.
Давно?
Три дня как снялись, поведала она. Все бросили, боялись заразу с собой притащить. Спасибо вам, батюшка-лекарь, если б не вы
Женщина, убедившись, что дети жадно набросились на еду, взяла свою тарелку.
А ваш муж? спросил Эм.
Дора неожиданно скривилась. Крупная слеза покатилась по ее щеке и капнула прямо в суп.
Ханс обещал нас нагнать, но я боюсь, что чтовполголоса пробормотала она, косясь на детейне слышат ли. Но нет, уплетающие за обе щеки горячее варево мальчишки не обращали внимания на разговоры взрослых.
Я думаю, волноваться пока рано, заверил он женщину. Я как раз иду в ту сторону, и уж наверняка мы встретимся на пути.
Как же, батюшка-лекарь, всполошилась женщина, там ведь черная трава, последние слова были произнесены с опаской и шепотом, чтобы никто из случайных прохожих не услышал.
Мое дело врачевать страждущих, пожал плечами Эм. Где же мне быть, как не в местах, зараженных черной травой.
Дора округлила глаза:
Но ведь не обессудьте уж, батюшка-лекарь, но от этой проклятой травы и лекарства-то нету!
Может, и есть, немного устало улыбнулся лекарь. Не теряйте надежду
***
Эм замедлил шаг и остановился, глядя на покинутую деревню. Над крышами вилось воронье, с дворов тянуло падалью. На бревенчатых стенах домов виднелся серый косматый мох, кое-где выглядывали сизые осклизлые шляпки поганых грибов.
Ни один мускул не дрогнул на лице Эма, но каждый раз при виде такого запустения у него щемило сердце. Пора бы привыкнутьон видел десятки мест, пораженных черной травой, но до сих пор так и не зачерствел душой. Быть может, сегодня было даже больнее чем обычновиной тому была та изможденная женщина с тремя мальчишками, что напомнило лекарю его собственное бегство из зараженного дома. Он тоже был таким же беженцем, тянул за собой младшего братишку, пока они не свалились от усталости прямо на землю. Никто не давал приюта тем, кто бежал от черной травывсе боялись неведомой заразы.
Эм бесстрашно прошел через всю деревню по направлению к погибшему лесу. Под голыми черными сучьями нагло прорастали черные сухие на вид травинки. Мужчина опустился на колено, не опасаясь запачкаться, и сжал в руке траву, словно безобидную былинку. Разжав свои длинные пальцы, Эмрой пристально посмотрел на пригоршню серого пепла, поворошил его и стряхнул. Руку лекарь просто вытер об штанину, уже запачканную серым. М-да, кажется, он опоздал. Следов не найдешь
Эм не стал углубляться в лес, а напротив, вернулся к деревне. Подойдя к крайнему дому, стены которого начали порастать косматым серым мхом, он услышал внутри какое-то шевеление и решительно вошел внутрь: вдруг кому-то требуется помощь?
Эм увернулся от свистнувшей в воздухе кочерги. Перед ним на коленях стоял диковатого вида мужчина с осунувшимся лицом и всклокоченными волосами. Льняной его рубахе, заботливо украшенной вышивкой, не помешала бы стирка, а кое-как перевязанные ступни кровоточили, оставляя темные пятна на досках пола.
Не подходипрохрипел он. Нечисть! Сгинь!
Я обычный человек, успокойтесь, твердо и уверенно произнес Эм. И больше того, я лекарь и могу вас осмотреть.
Житель дома недоверчиво вытаращился на него полубезумными глазами, и несколько минут прошло в полном молчании. Наконец раненый раскрыл рот и уже более спокойным голосом произнес.
Ты не ведьма.
Естественно, Эм слегка изогнул уголки губ в усмешке. Я немного не того пола.
Ты не ведьма, повторил задумчиво мужчина и тут же отшатнулся, не прикасайся ко мне, прохожий! Я отравлен черной травой и жду своего конца
Я лекарь, повторил Эм. Давайте я все же посмотрю.
Эм усадил обреченного поудобнее, осторожно размотал пропитанные кровью тряпицы. Да, мужчина действительно прошелся по черной траве. Эм вынул из своего короба ингредиенты для мази и, разложив все необходимое на дощатом столе, принялся готовить лекарство. Мужчина сидел, привалившись к стенке и закрыв глаза, губы его что-то беззвучно шептали. Чтобы отвлечь несчастного от дурных мыслей, Эм заговорил с ним. Выяснилось, что раненого зовут Хансом, и поселился он здесь не так давно, в очередной раз убежав от черной травы. Когда Ханс упомянул о своей семье, на глазах его выступили слезы.