Он был просто полицейским - как у них называлось, общим чином, - ни за что не отвечал и, судя по физиономии, ни с кем не хотел ссориться. "Недолго ему в космополе служить, - подумал Федер. - Нарочитая беззаботность, да еще там, где так редко случаются серьезные стычки, - очень тяжелая маска. В нужный момент ее никакими силами не отодрать".
Как только он это подумал, Андрей резко, но тоже как бы случайно повернулся к Федеру, нацелил на него свой белесый, в высшей степени добродушный взгляд, всмотрелся в Федера, узнал, еще шире улыбнулся и, ни к кому не обращаясь, сказал:
- Командир, здесь Федер. И еще три-четыре знакомые личности. - И дружески Федеру подмигнул.
Спустя полминуты из головного вегикла, теперь уже в сопровождении должным образом снаряженных полицейских, да и сам одетый по всей форме, вышел капитан Лемой.
Капитан Лемой не стал терять время на потягивания и комплименты сладкому воздуху. Он слишком долго прослужил в космической полиции, чтобы не догадываться о последствиях такой сладости - ему уже попадались планеты с похожей атмосферой. Дышалось в ней легко и приятно, воздух немного даже пьянил, но уже через полчаса приходилось расплачиваться мучительной головной болью, которую с трудом снимали даже бортовые лекари. Правда, к сладости организм довольно быстро приспосабливался. И все равно Федер собирался на одной из последних стадий пробора что-нибудь с ней сделать, у него по этому поводу шли серьезные бои с атмосферщиками Нилом Эдвардсом и Ганьером Чаковски. Лемой направился прямиком к Федеру. Выглядел он сугубо официально, хотя не грозно.
- Если не ошибаюсь, Антанас Федер?
Федер слегка кивнул.
- Не ошибаетесь, капитан Лемой. С чего бы это вам ошибаться?
Сквозь официальное выражение лица у Лемоя на мгновение просочилась наружу довольная улыбка. Конечно, они знали друг друга. Они встречались на одном из первых проборов, множество лет назад. Тогда капитан Лемой уже, был капитаном, а Федер - простым куафером. Федер испытал мимолетное удовлетворение от мысли, что и на этот раз он оказался прав - еще тогда он сказал, что Лемою, очень независимому и не умеющему ладить с начальством, повышение не светит.
- Мне очень жаль, Федер, встречаться с тобой при таких обстоятельствах, - снова помрачнев, сказал Лемой.
- А что так? - с невинным видом спросил Федер. - У тебя что-то неприятное случилось?
Они были похожи на двух актеров, играющих давно надоевшую пьесу.
- Неприятное случилось у вас, парни, - ответил Лемой. - Мы застали вас за незаконным пробором. У меня просто нет выбора...
- Нет выбора? - все еще с невинным видом удивился Федер. - Но, боже мой, капитан, неужели вы не видите, что это простой пикник, ну и... небольшая разминка. Мы просто собрались вместе, капитан, и решили вспомнить старые навыки. Ну какой же это пробор, оглянитесь! Разве такие бывают настоящие-то проборы?
Лемой скорчил гримасу.
- Не надо, Федер, я слишком вас уважаю, чтобы всерьез принять такую версию.
- Но...
Это был пробор, самый настоящий пробор, и никаким пикником, никакой разминкой куаферов, решивших тряхнуть стариной, здесь и не пахло. Лемой был в этом уверен на сто процентов, он внимательно проинспектировал окрестности лагеря - сверху признаки пробора были видны совершенно отчетливо. Только что-то ему во всем этом не нравилось. Что-то было не так.
Что-то странное было в этом проборе, вот о чем не переставал думать Лемой - все странное настораживало его.
Лемой, правда, никогда не сталкивался с незаконными проборами, но в свое время ему пришлось изрядно повозиться с легальными. Здесь же он никак не мог понять, что конкретно ему не нравится.
Народу было не столько, сколько положено, но это и понятно при незаконном проборе.