В полете мысли не могут сосредоточиться на чем-то одном. Окружающий пейзаж ускользает, ему на смену приходят другие, и мысли начинают путаться. Мне хотелось есть и спать, а больше всего хотелось хоть на время отключить свою голову. Это моя голова, казалось бы, она должна быть на моей стороне, должна слушаться меня. Но она делала все, чтобы я ничего не могла видеть перед собой, кроме крови, стекающей по остекленевшим глазам элатры, выступающей на рубашке Крона, струящейся по рукам его отца. Все это подпитывало гнетущий ком, который сдавливал мою грудь и расползался внутри меня, занимая все больше и больше пространства. Это моя вина.
Крон ни разу не обернулся за все время полета. Я смотрела на его спутанные черные кудри, на напряженную худую спину, на колышущуюся от ветра рубашку. Пятна крови были даже на спине.
Мы летели весь день и всю ночь. В какой-то момент мне показалось, что я видела перед собой Рэя, видела подол маминого платья, бежала в лес к своей иве. Я задремала и вздрогнула, когда поняла, что соскальзываю со спины элатры. Она чуть толкнула задними ногами, заставляя меня пододвинуться вперед и крепче ухватиться за ее шею. Крон, казалось, совсем не пошевелился с тех пор, как я смотрела на него в последний раз. Я сверлила его взглядом, ожидая, что он покажет хоть какой-то признак жизни. Наверное, из-за усталости я начала плохо соображать, но я вдруг действительно испугалась, решила, что он мог умереть ни с того ни с сего, сидя на элатре и вцепившись похолодевшими пальцами в ее шерсть.
Крон чуть наклонился к элатре и пошевелил губами. Я облегченно выдохнула. Должно быть, мы почти прибыли, потому что она начала снижаться, а за ней и остальные. Солнце еще не встало, но я уже могла различать в темноте очертания деревьев и холмов, покрытых предрассветным синеватым свечением. Чем ниже мы опускались, тем отчетливее возникало ощущение, что мы летим к краю пропасти. Под нами были скалистые горы, а впереди чернела пустота, сливающаяся с небом. Стоило приглядеться, и на горизонте вырисовывалась тонкая линия, из-за которой вскоре начала виднеться первая солнечная полоска. Ее отблески засверкали на водной глади. Море. Наверное, то, что я видела перед собой, когда-то видел и Рэй. Быть может, мне, наконец, удалось урвать хотя бы маленький кусочек той его жизни, в которой не было меня.
Мы приближались к каменистым горным вершинам, и на секунду сердце сжалось от мысли, что мы разобьемся. Элатры одна за другой проворно проскочили в ущелье, и мы опустились на укрытое в кольце гор небольшое плато. Мы сошли с элатр, и Крон знаком показал мне следовать за ним. Мы вплотную подошли к скале, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от других. Крон прикоснулся к ней ладонью и сказал: «ЯСайс».
Я не сдержала удивленного возгласа, когда перед нами проступил мерцающий прямоугольник в человеческий рост. Вскоре часть скалы исчезла, открывая нам путь прямо в сердце горы.
Не успели мы сделать и шага, как из появившегося прохода выбежала женщина и крепко обняла Крона. У нее были длинные кудрявые волосы, которые выбились из свободно заплетенной косы. Одета она была в широкую белую рубашку, подпоясанную широкой лентой, и такую же свободную длинную юбку, доходившую ей почти до самых пят. Они с Кроном не сказали друг другу ни слова, просто какое-то время стояли обнявшись. Из прохода показался еще один человеккрепенький мальчик лет двенадцати. Он мельком посмотрел на меня и, обойдя, подошел к стоявшим позади элатрам.
Мам, смотри, сказал он, восхищенно поглаживая одну из них.
Женщина подняла чуть покрасневшие глаза и кивнула.
Отведи их внутрь и напои, сказала она. Ее взгляд остановился на окровавленных боках одной из элатр. А раненых оставь в саду, я как раз приготовила лекарство
Она запнулась и снова обняла Крона. Мальчик, ведя за собой элатр, прошел в ущелье.
Когда последняя из них скрылась в проходе, женщина повернулась ко мне. Она слабо улыбнулась, взяла меня за руку и повела внутрь.
Мне открылся самый прекрасный сад, который я могла себе представить. За свою жизнь я видела только сад Ависов, и еще смутно в памяти вырисовывался сад в доме моего отца, но я была уверена, что даже если бы видела сотни других садов, вряд ли они могли бы превзойти по красоте тот, что расстилался у дома Крона. Несмотря на то, что мы были внутри горы, каким-то чудесным образом мы стояли под открытым небом, а под нашими ногами росла трава, мокрая и прохладная от росы, но уже приготовившаяся впитать в себя тепло солнца. Небольшой участок, огражденный ровным белым забором, был покрыт стройными грядками, на которых росли всевозможные овощи и зелень. По другую сторону сада десятки фруктовых деревьев с крупными сочными плодами и ряды кустарников с разноцветными ягодами всех форм и размеров окружали резную белую беседку; неподалеку расположился широкий колодец из неровных каменных блоков и небольшой фонтан, покрытый цветочными узорами. Живых цветов тоже было не счестьклумбы тянулись до самого края сада и исчезали из виду за углом дома. Сразу бросалась в глаза самая яркая клумба: хороводы красноголовых маков, так плотно прильнувших друг к другу, что казалось, будто они и правда держались за руки. Издали они походили на сплошное красное полотно.
Крон проследил за моим взглядом.
Мамина работа, сказал он. А маки они посадили вдвоем с отцом.
Стоявшая рядом женщина кивнула и улыбнулась, но почти сразу помрачнела.
Мы с мужем вдвоем все обустраивали, ее голос дрогнул, и она ненадолго умолкла. Тебе здесь нравится?
Очень, сказала я. Сад просто волшебный.
Она взяла мою руку и сжала ее.
Меня зовут Астра. У тебя, наверное, много вопросов. Не пугайся, Лия, ты не чужая нам. Здесь ты будешь в безопасности.
Я
Подожди, перебила меня Астра. Без подносов нет вопросов, без обедов нет ответов. Так всегда говорил мой муж.
Она жестом показала нам следовать за ней, и я оглянулась на Крона.
Пойдем, сказал он. Ты, наверное, умираешь с голоду.
Дом у них был двухэтажный из белого дерева. Окна украшали зеленые ставни. Кухня находилась на первом этаже и выходила как в сад, так и на задний двор, где стоял длинный стол, накрытый на пятерых. Крон оставил свой рюкзак у входа, подвел меня к небольшому крану и помог вымыть руки.
Мы сели за стол, и Астра принесла подносы с едой. Она положила перед нами тарелки с нарезанными фруктами и овощами, картофельной запеканкой и свежеиспеченными ароматными булочками.
Я старалась вести себя вежливо и не набрасываться на еду, но руки сами с поразительной скоростью хватались за все подряд. Астра улыбнулась и положила мне в тарелку всего по чуть-чуть, а потом взяла тарелку Крона. Он покачал головой, но она все равно положила ему еды.
Без подносов нет вопро
Я просто не голоден, перебил ее Крон.
Какое-то время все молчали, и мне казалось, что я невыносимо громко жую. Вскоре подошел младший брат Крона и сел рядом с ним.
Ранены три элатры, но вроде не очень серьезно, сказал он матери. Они отдыхают в саду.
Астра кивнула, взяла горшок с зеленоватой смесью и вышла. Братья молчали, а я старалась как можно быстрее покончить с обедом. Кроме меня, к еде так никто и не притронулся. Когда Астра вернулась, я как раз проглотила последний кусок. Я видела, как она появилась на кухне, открыла воду в кране и смыла с пальцев остатки лекарства и кровь элатр. Закончив, она повернулась к нам и задумчиво посмотрела на пустой стул во главе стола.
Я встала и взяла свою тарелку.
Спасибо, пробормотала я, но Астра будто не услышала меня.
Мам, позвал Крон.
Она недоуменно оглянулась на нас, но вскоре смысл моих слов дошел до нее, и она отмахнулась.
Не за что, она взяла у меня посуду, обвела взглядом стол и добавила. Крокус, ты хоть съешь чего-нибудь, не зря же я готовила.
Коренастый мальчик рядом с Кроном оглянулся на старшего брата и покачал головой. Астра вздохнула и обратилась ко мне:
Ты, наверное, очень устала, Лия. Пойдем, я покажу тебе комнату. Все остальное пока подождет.
Она повела меня в коридор, откуда на второй этаж поднималась спиральная лестница с широкими деревянными ступенями. Лестница была построена в самом центре дома и делила этажи пополам.
Слева спальни моих сыновей, Крона и Крокуса, сказала Астра, когда мы поднялись. Первая дверь справамоя спальня, а втораятвоя.