Ее полные сиськи на ощупь почти как настоящие, у меня на них большие планы, и ничего заканчивать я не собираюсь. Возбуждение достигает предела, и даже хриплый от телефонных помех голос отца не может охладить мой пыл. Девчонка уже течет, а всего и нужно было пару раз шлепнуть по аппетитной заднице, да засунуть пару пальцев в рот.
Прижимаюсь стояком, одновременно провожу членом между булочками и засовываю свои пальцы в теплую мягкость ее рта.
- Алан мне все рассказал. О том, что ты творишь у себя на острове!вдруг выкрикивает отец и от неожиданности я чуть не роняю трубку за борт.
- Да что знает твой Алан, папенькин сынок!шиплю я зло ему в ответ, отпихнув в сторону почти голую барменшу.Только и знает, как стукачить, да разъебыв@ть все, что ему доверили.
Отец набирает воздух в грудь, чтобы, как раньше, начать воспитательную беседу, но я отключаюсь и успеваю услышать от него только одно:
- Стефан, опомнись!
- Бл@ть, - сжимаю телефон в кулаке. Дерьмовый день. Дерьмовое семейство Дарк. Сукин сын, Алан. Донес отцу, и ладно бы только ему, что я удерживаю на острове НЕРАСКРЫВШУЮСЯ.
От воспоминаний о Клэр, что судорожно бьется от ударов тока на моих руках, приземлившись на вертолете Алана, меня пробирает озноб несмотря на мягкую жаркую тропическую ночь.
- Вот дрянь!бью кулаком о стену судна, практически рядом с иллюминатором, от чего прочно впаянное стекло чуть заметно трещит.
- Кто, милый?вопрошает блондинка.
Беру ее в охапку, всю сразу, целиком, чтобы вжаться всеми членами в ее тонкокостные изгибы, желая пробудить то мимолётное возбуждение, что потрясывало буквально минуту назадно его нет. Черт. Перед глазами так и стоит лицо Клэр Паркер.
То, как она смотрит на меня своими ярко-зелеными, как трава на солнце, глазами.
19. Клэр
Я сижу в темноте у открытого окна, из которого сильно дует. Поднимаю ноги и прижимаю их к холодной груди, чтобы ступнями не касаться ледяного, как мне кажется, пола.
Сижу и дрожу. Дрожу от ненависти к нему. К этому омерзительному, страшному, беспринципному, сукиному хрену.
И я ненавижу все здесь.
Ненавижу контракт. Эту тупую бумажку, согласно которой весь дом находится в моем распоряжении в обмен на «внимание к мистеру Стефану Дарку».
Ненавижу себя, за слабохарактерность, за слезы, за неумение бороться за себя.
Ненавижу Стефана, за то, что я всего лишь игрушка в его руках.
Ненавижу этот огромный дом на затерянном в океане острове, откуда просто так не сбежать.
Ненавижу ошейник, который показывает мне мое место здесь. Господи, какая же я была дура, что думала, что мистер Дарк будет смотреть на меня иначе, что однажды он проникнется мной, поймет меня и увидит в другом свете.
Что я сменю эту роль «девочки в ошейнике» на какую-то другую
Нет, этому не бывать. Он ужасен, опасен, страшен в своем странном безумии, когда глаза его остаются холодными, как лед, особенно в моменты моего наивысшего напряжения. Он будто затаившийся охотник, который чего-то ждет от загнанной дичи.
Я немного раскачиваюсь на стуле, чтобы кровь хоть как-то циркулировала в моем ледяном теле и я совсем не превратилась в соляной столб от всех этих невозможных слез, что скопились во мне со времени нашего со Стефаном знакомства.
Вдруг в коридоре слышится шепот, какие-то странные шоркающие звуки, шаги.
Медленно открывается дверь и в несмелом свете луны я вижу ужасающую картину: Стефан входит в мою комнату с девушкой. Они словно слились в одну линию: его могучая полуобнаженная фигура, светлые брюки, огромные руки, в кольце которых хрупкая женская фигура в светлом платье, больше похоже на шелковую сорочку для сна. Длинные волосы путаются в его пальцах, перетекают сквозь них, как вода, и девушка смеется от того, как Стефан ими играет.
Эта интимность момента просто выбивает дух из меня.
Мне нечем дышать, ошейник кажется нереально тугим, и я хватаюсь руками за него, но не произвожу ни звука: поводок наглядно говорит мне, кто я здесь, кем являюсь на самом деле.
Стефан что-то шепчет ей на ухо, и она гортанно смеется. Боже, кажется я впервые вижу, что он так показательно, демонстративно нежен.
От этого все, что есть во мне, все несчастные внутренности, что не успели заледенеть от ветра из окна, скручиваются в узел. Внутри начинает разгораться еще один костер ненависти. Уже к ней. К этой неизвестной девушке, что оглаживает руками мужское совершенное тело; мягко касается тату на шеехвоста дракона; смеется его шуткам, сказанным на ушко между поцелуями.
Ногти впиваются в ладони, кажется, я готова раскроить их до крови. Губа уже прикушена, чтобы не навлечь на себя очередное наказание от Дарка.
Хочу отвернуться, но не могу: картина этих двоих нереально притягательна, страшна и красива. Я обнимаю свои голые плечи, думая о том, что совсем недавно и его руки также скользили по мне, как сейчас касаются незнакомки.
Эти звуки прелюдии ужасающи. Они слишком нежны друг к другу, нарочито заботливы.
Я чувствую, как кипящие слезы застывают у меня в глазах.
Он роняет ее на кровать, она смеется. Он стягивает штаны, под которыми, конечно же, не оказывается белья и демонстрирует ей свою налившуюся мужскую силу. Она восторженно ахает.
Я же, сидя в темноте возле окна, чувствую ужасающее отвращение к себе и к ним.
Все выворачивается, перед глазами появляется кроваво-красная пелена.
Он специально привел эту женщину сюда, чтобы трахнуть ее на моих глазах.
Он хочет показать, у кого в руках контроль, кто хозяин положения.
Он хочет наказать меня за то, что я почти сбежала с его треклятого острова.
Он нуждается в том, чтобы наполниться силой, что черпает из моей слабости.
И ему она даже не нужна, эта девушка. Он даже не получает удовольствия, потому что все делает слишком нарочито, напоказ. ТАК себя в постели он никогда себя не ведет. А здесь я будто бы чувствую, как после каждого поцелуя ее тела он оглядывается и отслеживает мою реакцию.
А япозволяю ему это делать.
Горючие реки текут по моим щекам. Мне страшно и больно за себя. Но больше всего мне отвратительна мысль о ревности в моем сердце. Потому что, несмотря ни на что, эта картина передо мной ужасна.
На кровати сейчас видна только освещённая луной мощная спина Стефана, который оглаживает, выцеловывает все ее тело. Девушка вздыхает, дрожит, цепляется руками за края постели.
Она отвратительно и вульгарно ведет себя, пошлые звуки прелюдии становятся все громче.
Но вот он встает перед ней на колени, и я вижу, как красиво изгибается позвоночник, что делит его мощную спину на две половинки. Лунный свет пробегает по его влажной от пота спине, и кажется, будто Стефанбоец на ринге, обмазанный специальным маслом.
Дарк разводит в стороны ее ноги и отпускает какую-то шуточку, от которой женщина смеется.
- Хватит, Стеф, не смеши меня, - говорит она, и это я слышу с трудом через вату, что, кажется, появилась в моих ушах.
Стефан наклоняется над ней, входит медленно, и также медленно, в унисон ему, женщина начинает стонать.
Он меняет ритм движения, и она тоже начинает дышать в тон ему.
Ее стоны удовольствия становятся все громче и громче, а я проваливаюсь в пучину безысходности.
- О, Стефан, да, да! Жестче!почти кричит она.
Мой бог. Меня сейчас вырвет. Как же все это наигранно и пошло.
Она реально думает, что после секса со Стефаном у них будет какое-то будущее? Удерживаю злой смешок внутри себя. Наивная дура.
Через какое-то время Стефан рычит, кончая в нее.
Этот звук что-то ломает внутри меня, потому что еще недавно я думала, что ТАК может быть ТОЛЬКО со мной. Нет.
Он опрокидывается рядом, они тяжело дышат и шепчут что-то друг другу на ушко, как влюбленная пара, мило обнимаются и совсем не чувствуют этого смрадного запаха секса, что заполонил комнату.
И это будто становится последней каплей.
Во мне закручивается ураган эмоций, страшный, сметающий все на своем пути. Держитесь!
20. Клэр
Ошейник уже не кажется помехой, встаю во весь рост, дергая дверь на себя, впуская воздух в комнату, чтобы очистить ее от этого ужасающего зловония чужого удовольствия. И этот воздух моря, близкого и такого далекого будто придает мне сил.