Т-ты кт-то?запинаясь, спросила я. Правильно, что ещё оставалось делать? Не бить же её корзинкой!
Гостья уставилась на меня испуганными глазищами, каждый размером с пять рублей, и пропищала мультяшным голоском:
Сама-то ты кто?
Я травница,ответила осторожно. Гостья энергично замотала головой:
Травницу я знаю! Ты не она!
Она умерла, а я за неё,буркнула, отвернувшись к корзинке. Тоже мне, следствие ведут знатоки... Припёрлась тут, возражает! Ну, как пришла, так и уйдёт, если не буду обращать на неё внимания.
Как это? Умерла?! Ох, Морена-мать. Как так-то?запричитала гостья, но я резко оборвала её надрывные стоны:
Чего надо?
Травку бы мне. матушка,робко ответила та.Оказия со мной приключилась.
Я шагнула к ней, сама не понимая, зачем мне это надо, и увидела застрявший в мякоти предплечья рыбацкий крючок. Застрял он весьма красивонасквозь! Из ранки сочилась густая зелёная кровь, и меня чуть не стошнило, стоило только подумать о том, как это похоже на сопли. Пришлось взять себя в руки и дышать ртом, чтобы не блевануть. Когда желудок успокоился, я взяла тоненькую ручонку в пальцы и принялась рассматривать уже с врачебным интересом. Жало огромного острого крючка прошило руку и вышло с обратной стороны. Тут только обрезать надо! А чем? Пассатижи тут изобрели? Может, у ведьмы и был какой инструмент, но я его не нашла.
И как же это случилось?спросила с искренним любопытством.
На болоте напоролась,пожаловалась гостья.Выбрасывают куда попало, там же и рыбачить-то не на кого.
Ладно, сиди спокойно, сейчас вытащу. Продезинфицировать надо.
Чево-о-о?подозрительно вытаращилась на меня гостья. Я пояснила, копаясь в нагромождении всяких мелочей под столом:
Спирт надо. Крепкий алкоголь. Водка, коньяк. О господи! Откуда тут водка!
Бражка в углу, в ларе,горячо шепнула гостья. Я бросила на неё заинтересованный взгляд и сунулась к пыльному ларю. До него руки ещё не добрались, а теперь нашла сокровище. Целая батарея узких кувшинов, заткнутых марлевыми пробками! Открыв первую, понюхала и сморщиласьяблочный уксус! Зато в другой оказалась брага, и в третьей тоже. Самый настоящий домашний самогон из яблок и мёда!
Живём!весело сказала я, возвращаясь к гостье.Так, а ты вообще кто? И откуда знаешь про бражку?
Кикимора я тутошняя,ответила та с достоинством и даже выпрямилась.Иногда в гости приходила к ведьме. Теперь к тебе буду приходить.
Счастья привалило...пробормотала я, смачивая кусочек чистой тряпки брагой.Ты ко мне не приходи просто так. Только в крайнем случае.
Злая ты,надулась кикимора.Старая травница была добрее.
Ну извини,буркнула.Не двигайся, сейчас будет больно.
Она всхлипнула. Я протёрла место вокруг крючка для дезинфекции и осторожно коснулась пальцами зеленоватой, покрытой соплями кожи кикиморы. Красным всполохом засветился раневой канал. Хорошо однокости не задеты. Но чем откусить жало крючка? Пока я стояла, зависнув над раной и раздумывая, кикимора терпеливо ждала, чуть ёрзая на столе. А если попробовать его так вытащить? Дать ей обезболивающего внутрь. Обезболивающего вон три кувшина! Нет, я так не смогу. Надо попробовать как-то отщипнуть этот острый кусок. Я вон лечить могу, почему бы и с крючком не получилось бы?
Взявшись за жало, надавила двумя пальцами. Крошись, зараза! Отпади! Сломайся! Расплавься, наконец!
И вдруг почувствовала, как жало нагревается. Может, это ложное ощущение? Ну, знаете, как бывает: когда держишь предмет, думаешь, что он становится теплее, а на самом деле просто от температуры тела. Я ойкнула и выпустила крючокон раскалился добела! Нет, это точно не от температуры тела! Металл и правда нагрелся, будто я его газовой горелкой обработала. Так, удивляться буду потом, а пока надо убрать жало.
Ай! Ай! Горит-пекёт!заныла кикимора, и я быстро схватилась за кончик крючка тряпицей, обломала его и поправила получившийся обломок так, чтобы он вышел безо всякого сопротивления. И тут же вытянула его, пользуясь тем, что раненая ныла. Так хоть больно будет один раз.
Вот и всё,радостно объявила кикиморе.Сейчас обработаю, чтобы не загноилось.
Ох, и правда всё,выдохнула она. Будто болото зашелестело. Я сходила за одной из простыней, найденных в сундуке, оторвала от неё длинную полосу ткани и, хорошенько промокнув места проколов, профессионально забинтовала руку кикиморы.
Не мочить, не снимать, завтра придёшь на перевязку,проинформировала пациентку.
Как же не мочить-то, ежели я в болоте живу?
Ну как-нибудь исхитрись,я пожала плечами.У подружки поживи несколько дней.
У меня только одна подружка. была.пригорюнилась кикимора, свесив руки между колен. Вся её поза маленькой обиженной девочки была направлена на умиление и ожалостливенье меня, но я не поддалась:
Давай, давай, не задерживай! Мне надо разобрать эти авгиевы конюшни!
Чьи конюшни?навострила уши лесная пакость. Я отмахнулась:
Ты не поймёшь.
А, тут это...кикимора спрыгнула со стола и шмыгнула к двери:К русалкам зайди. У них путокос.
Что у них?
Путокос. Ну, болезнь такая. Да сама увидишь!
А где мне найти русалок?
На Ведьмином камне,хихикнула кикимора и юркнула за дверь.
Вот ещё загадки. Где мне теперь искать этот Ведьмин камень? И что за болезнь такая, под названием путокос? Какие такие пути косит? Или путы?
Повертев в руке крючок, я бросила его в каменную чашу, которая обнаружилась среди склянок и горшочков на маленьком столике. Она была словно сделана для всяких мелочей. Теперь буду складывать сюда свои трофеи. Бугага. Лечебные.
Так. Ведьмин камень. Там, где я видела русалок в последний раз, на реке, был ли какой-нибудь камень? Логично было бы подумать, что ведьма решила похоронить себя в важном для себя месте. Ладно, не вопрос, я схожу. Прогуляюсь хоть, разведаю места, а то сижу сиднем на этой поляне и в этой избушке.
Лес выглядел как на картинке для обоев для рабочего стола. Тропинка вилась между зелени кустов и папоротников, сверху аркой тянулись ветви деревьевтолстые, длинные, поросшие мхом, свисающим к земле. Пахло корой, прелыми листьями, сырой землёй. Пахло так, что я снова ощутила, как кружится голова. За две недели ещё не привыкла к местному воздуху. Сочный и густой, вкусный, свежий. Можно было бы его запаивать в банки и продавать в нашем загазованном мире!
Вовремя вспомнив про корягу, я переступила её и вышла на берег реки. На меня пахнуло запахом воды, ила, рыбьей чешуи. Ведьмин камень я увидела практически сразу. Как раньше не заметила? Он стоял на берегу чуть поодаль от причала. А на камнетоже плоском, но побольше того, что на моей полянкесидели русалки.
Твою мать.только и смогла сказать, увидев это чудо. Девушки, как одна, повернули головы ко мне и зашлись в бульканьях.
Я бы и сама булькнула, но у меня пропал голос. Их было восемь. Восемь голых девиц, у которых на коже проступала кое-где рыбья чешуя (вот чем пахло-то!) и длинные тёмные или светлые волосы, путаясь, липли к телам. Ладно. Кикимору же я как-то пережилапереживу и русалок!
Привет, девочки,улыбнулась как можно приветливее, подходя поближе. Бульканье затихло. «Девочки» смотрели на меня блёклыми рыбьими глазами и молчали. Я сделала ещё один шаг:Я пришла полечить вас. Что там приключилось с путами? Или с косами?
Путы?протянула ближайшая ко мне девушка замогильным голосом.Косы?
Ну, путокос какой-то. Кикимора сказала.
Ах это...девушка встала и показала мне свои волосы, приподняв их ладонью:Смотри, косы спутались. Гребень не берёт! А как нам расчёсывать их? Как петь при луне, если наши волосы не расчёсаны?
Опупеть,пробормотала я.Мне бы ваши проблемы. Можно?
Я протянула руку к пряди её волос, русалка попятилась было, но пересилила себя и кивнула. Я взяла волосы, преодолев естественное отвращение к запаху, и попыталась их разделить на прядки пятернёй. Волосы и правда путались. Будто помыла дешёвым шампунем и забыла ополаскиватель и кондиционер. Точно! Надо им сделать кондиционер! Помнится, с подружкой баловались этим в ранней юности. Собирали мать-и-мачеху, резали, сушили и варили отвар для ополаскивания волос. Но тут, похоже, отваром не обойдёшься. Надо какое-нибудь масло. Например, репейное. Потому что арганового тут не найтине растёт в наших широтах.